Развлекаешься, Синдзи-кун?
Само собой. Полагаю, за идею гулянки надо благодарить вас?
Кацураги расхохоталась:
Да, господин барон хотел все отложить, выбить детям отпуска и провести церемонию на родине, но
Вы решили, что нам всем тут такое не повредит, кивнул Икари.
Ага, беззаботно сказала майор. Как думаешь, заберут у нас теперь Судзухару?
«У нас»это у кого? поинтересовался Синдзи невинным тоном.
Да уж не у вашей теплой компании! отрезала она. Боюсь, пойдет парень на повышение: какой-нибудь «военный эксперт совета директоров», не меньше.
Синдзи кивнул. Он плохо представлял себе, что творится в околовоенной коммерции и какие там порядки, но искренне сомневался, что кто-то захочет видеть своего зятя на передовой Тихоокеанского фронта.
Синдзи-кун, чувствуешь себя героем? вдруг тихо спросила Кацураги.
Икари оглянулся на нее: очень уж странным тоном был задан простой вопрос. Было что-то эдакое и в лице майорабудто не то совсем она спрашивала.
Нет, Мисато-сан. Не чувствую.
Кацураги с прищуром смотрела на него, а Синдзи вспоминал весь свой героизм: удары капель расплавленного метала, перекошенное лицо Тодзи, давящий ужас горящего тела.
Не чувствую, уверенно сказал он.
Ты мог смахнуть с себя Ангела ногой ЕВЫ и добить его самостоятельно, неожиданно жестко сказала женщина. А вместо этого потерял время, ноги ЕВЫ и поставил под угрозу свою жизнь и оборону фронта.
«Ах вот оно что»
Майор Синдзи вдруг ощутил усталость. Отдайте меня под трибунал, только не давите на чувство долга.
Да? А за что? вдруг весело изумилась Мисато-сан. За то, что двое молодых людей сейчас радуются сами и несут хоть капельку радости остальным?
Она буквально схватила его за подбородок и заставила посмотреть на помолвленную пару. Тодзи как раз говорил что-то своей невесте, и Хикари улыбалась. Синдзи смотрел на них, понимая, что это тоже частичка войны: что онсолдат, онаштабник, что ее отец кормит эту войну, и что их собственные дети тоже будут обречены разделить участь родителей. И пусть они улыбаются, целуют друг друга, пусть это искренне и на самом деле Пусть. Это война. Этотоже война.
Синдзи отвел ее руку от своего лица.
Мисато-сан Зачем вы спросили меня об этом именно сейчас? Почему выждали?
Кацураги внимательно смотрела на него, а потом сказала:
Я хотела понять тебя, понять, что ты чувствуешь. Увидеть рядом со спасенным тобой счастьем.
Свет померк. Синдзи ощутил себя на лабораторном столе, на его лицо опускался шлем, и ему предлагали новые условия, новые вводные, а потом смотрели на реакцию, замеряли, контролировали
Вам не хватает иголок, Мисато-сан, зло сказал он. И теперь очень хорошо видно, что вы росли вместе с доктором Акаги.
Он развернулся на каблуках. Хотелось сдохнуть. На месте. И чтоб никто в последний путь не провожал. Синдзи скрипнул зубами, смял в кулаке перчатки и посмотрел на побелевшие костяшки пальцев. Музыка с воем уплывала куда-то вдаль, голоса обернулись мычанием, а он вглядывался в свой кулак, видя только пустоту. «Что со мной?» Синдзи вдруг вспомнил посиделку с майором там, в Хило, вспомнил, что она просила доверия. Он только сейчас понял, насколько глубоко в душу ему запали эти слова, воспринятые тогда как простой тост. Потом была почти ребяческая перебранка об оружии, была просто усталая женщина, была исповедь о детстве, а он даже не осознал, как это все было важно и нужно.
«Отлично. Хорошо, что я ничего тогда не понял. И ничего себе не напридумывал».
Кто-то положил ему руку на плечо, и Синдзи обернулся с твердым намерением ударить.
Икари, давай уйдем.
Синдзи судорожно выдохнул. На щеках Аянами блуждал едва заметный на бледной коже румянец, а выражение лица отчетливо передавало ее тревогу.
Т-тебе плохо, Аянами? судорожно стиснутые зубы с трудом пропускали звуки.
Нет. Плохо тебе. Хочешь уйти?
«Эти слова. Этот взгляд. Почему это всегда работает?»
Сам того не понимая, он уже улыбался.
Аянами, а чего хочешь ты?
Внимательный взгляд из их немого словаря: «Ты точно в порядке?». Синдзи кивнул, теперь уже чувствуя дурацкую улыбку на лице, и переспросил:
Так чего?
Девушка слегка пожала плечами:
Мне все равно. Мне нужно, чтобы ты пришел в себя. Реши сам, что для этого необходимо.
Нужно? Синдзи поднял бровь, чувствуя холодный шепоток где-то неподалеку от сердца.
Да, Икари, нужно. Когда мы вместе, и тебе плохоплохо мне.
Синдзи не очень хорошо представлял себе, где он. Мир как-то странно уменьшился до размеров одного человека, и куда-то делось ощущение, что вокруг все уже принесено в жертву войне. Он тряхнул головой, с трудом оторвал взгляд от Рей и заметил, что на застывшую друг напротив друга пару «пилотов Микадо» поглядывают.
Аянами, уходим отсюда. Пойдем, погуляем по базе.
Хорошо.
Не прощаясь ни с кем, не заботясь о разговорах и смешках, он вышел с Рей на ярко освещенную улицу «Токио-3». Из респираторов вырывался едва заметный пар: в последние дни ближе к ночи зачастили легкие заморозки. Скрытое маской лицо Аянами повернулось к нему, и Синдзи ответил на немой вопрос:
Давай к ангарам пройдемся.
Хорошо.
Они молча шли пустынной улицей мимо складов и казарм, не отвечая на приветственные жесты часовых и игнорируя патрули. Словно находясь в ЕВЕ, Синдзи отчетливо слышал сердце девушкиуверенный, слегка ускоренный ритм. Ему впервые хотелось что-то сказатьнарушить чем-то затягивающее спокойное молчание, как-то пробиться через эту стену, посмотреть, что за ней, узнать Узнать
Аянами Прости меня.
За что, Икари?
Я не чувствую, когда тебе плохо.
Девушка молчала, и Синдзи понял, что сказал непоправимое. Правда оказалась очень жестокой по отношению к самому близкому человеку, и он уже не мог остановиться:
То есть Я ощущаю твою боль после тестов, страх, вызванный синхронизацией. Но когда мы просто рядом Я Не могу так, как ты сегодня
Она кивнула.
Все в порядке, Икари.
В порядке?! Что здесь в порядке?
Икари почувствовал ее руку на рукаве своего пыльника. Безликая маска выдохнула прядь пара и тихо произнесла:
Когда мы просто вместе, мне не бывает плохо. Так чтовсе в порядке, Икари.
Синдзи замер, ощущая, как теплеет внутри: ей не нужна его защита, не нужны поступкинужен просто он сам. Нужно, чтобы он был. «Хорошо, что на нас маски, иначе мы бы наверняка» Следующая совсем не глупая мысль была о том, что они живут вместе, и в квартире масок не будет. Где-то глубоко в душе проснулся и вопросительно приподнял голову проказливый молодой парень: «Изволишь?..» Икари улыбнулся, глядя на маску Аянами: «Нет. Я безумно рад тому, что ей не бывает со мной плохо, это по-настоящему здорово. Но это еще не значит, что ей со мной хорошо».
Он вздрогнул: перед ним, закутанная в нелепый пыльник, стояла девушка, которую очень хотелось видеть счастливой. Подопытная номер один. Пилот, о котором он так мало знал. «Плевать, подумал он. Я что-нибудь придумаю».
Глава 8
Синдзи задыхался. Вокруг него во тьме бархатисто гудела сплошная толща теплой воды, и он судорожно бил ногами, изгибался всем телом, выталкивая себя вверхпрочь, к воздуху, к дыханию, к жизни. Беспросветный мрак вокруг постепенно уверил его, что он ошибся с выбором направления и теперь погружается все глубже и глубже. В висках уже вовсю гремело сердце, требуя глотка свежего воздуха, а вода О, вода так мягко давила ему на грудь, так тепло и уютно предлагала побыть здесь еще немного, расслабиться, принять неизбежное. Синдзи содрогнулся, зажмурил и без того невидящие глаза. И проснулся.
Свет в квартире был погашен, и кромешная тьма, словно перенесенная сюда из кошмара, поначалу испугала его. «Сон»подумал он, вслушиваясь в заполошное биение сердца. Постепенно включались органы чувств, возвращая ему действительность: свист системы очистки воздуха, металлический привкус во рту, гадкое ощущение липкого пота, онемевшая левая рука, тяжесть в груди И в животе.
«Секундочку На груди и на животе».