Кажется ведь, что все это уже все было Тогда, в Крыму
Оттолкнув заколотого противника ногами в сторону, я с минуту просто лежу, пытаясь восстановить дыхание и унять охватившую тело дрожь. Зараза, как же было страшно
С тыла прогрохотала очередь зенитного автомата, стреляющего куда-то влево. Это заставило меня вспомнить о втором панцереда и вообще о том, что бой идет, что еще далеко не все кончено. Трясущимися руками я нашарил на дне окопа выроненный тэтэшник, после чего заставил себя встать. И от увиденного мое сердце забилось часто и радостно: на правом фланге неподвижно застыли обе «тройки», причем одна из них весело горит. Густо чадит и подожженная мной машина, а ее экипаж спасается бегствомне стали бравые танкисты испытывать судьбу в окопной схватке, складывающейся не столь однозначно без участия германской бронетехники. Справа вслед им бьют из винтовок и пулеметов, и на моих глазах один танкист неожиданно подломился в ногах, заваливавшись на спинуготов!
Но самое главноеслева замер давивший ячейки четвертый панцер, получив очередь тридцатисемимиллиметровых бронебойно-трассирующих снарядов в неудачно подставленный борт. В отличие от пятидесятимиллиметровых листов лобовой брони, тридцать миллиметров крупповской стали зенитчики взяли и за полкилометра. Чего только раньше не отстрелялись?! Впрочем, высота холмистаявидать ударили, когда «тройка» оказалась на открытом участке и ее смогли взять на прицел После гибели последней «коробочки», уцелевшие гансы принялись спешно отступать короткими отделениями, прикрывая друг друга огнем МГ. В месте прорыва их уцелело всего полтора отделения, не большеэто победа! Хотя у политрука бой еще идет Ну да ничего, отступят немцы и там.
Устало приложившись спиной к стенке окопа, я буквально стек по нему вниз, не в силах больше и пальцем пошевелить. Тело вновь стало дрожать, ужасно захотелось пить. Ничего-ничего, сейчас немного отдохну и отпустит. Совсем чуть-чуть отдохну, и обязательно полегчает Интересно, а как там все-таки сложились дела у Двуречеснких?
24 августа 1942 года. Декретное время: 10 часов, 21 минута. Высота 97,7, левый фланг участка обороны сводной роты старшего лейтенанта Самсонова.
Иван Двуреченских не пытался влезать в управление бойцами при живом командире, да еще в бою. Тем более, что первый взвод принял лейтенант Вадим Сиделев, самый крепкий в роте взводный с кадровым образованием. Нет, политрук был убежден, что его задача в сраженииэто вдохновлять людей своим примером, показывать бойцам, как должен драться настоящий коммунист! И он дрался, подавал пример, тщательно целясь во врага из простой и хорошо знакомой ему «трехлинейки». Новенький ППШ с массивным деревянным прикладом и емким магазином на семьдесят один патрон, выбрасывал шестнадцать пуль в секунду и буквально смел вчера пулеметный расчет фрицев, завершавший короткую перебежку. А после уничтожил и еще двух панцергренадер. Но затем скорострельный автомат принял на себя несколько гранатных осколков, фактически закрыв собой политрукаи получив при этом серьезные повреждения. Так что сегодня Иван воевал с хорошо знакомой еще по срочной службе винтовкой Мосина.
Бой, несмотря на относительную малочисленность фрицеввсего два десятка! складывался далеко непросто. Врага до последнего прикрывали плотным огнем МГ-34 съехавшие вниз бронетранспортеры, да и сами мотопехотинцы, именуемые в вермахте панцергренадерами (политрук как-то вычитал это в дивизионной газете), наступали умело, короткими перебежками, прижимая советских бойцов очередями скорострельных МГ-42. При этом лейтенант Сиделев оказался командиром все же послабее, чем Самсоновхотя ни политрук, ни сам взводный об этом ничего не знали. Имея на своем участке четыре ручных «дегтярева», он не добился от пулеметчиков путного фланкирующего огня, и два первых номера погибли в «дуэлях» с расчетами машингеверовподавить при этом удалось только один из них. И синхронного броска гранат также не вышлоа вот германцы сумели точно вложить с десяток «колотушек» в окопы взвода, после чего группа из двенадцати человек ворвалась в траншею. С запозданием ударивший в тылу позиции второй ротный «максим» смел с бруствера лишь двух чуть замешкавшихся гансови сразу же стал бесполезен
За время атаки германцев Иван сумел снять только одного немца. Трехсекундные перебежки врага не позволяли взять точный прицел, а трехлинейка может сделать лишь один точный выстрел до перезарядки, это вам не автомат и даже не самозарядка. Но с одним панцергренадером ему повезло. Когда же противник ворвался в траншею чуть левее его ячейки, политрук тут же устремился в бой, окликнув еще трех бойцов и уведя их за собой.
Опытный фельдфебель Карл Бебель, командующий сводной группой из обоих отделений (второго унтера перехлестнула пулеметная очередь) быстро осознал, в насколько сложную попал переделку. Танки, основная ударная мощь их подразделения, завязли в центре, и кажется, несли потери. А их собственная атака на превосходящие силы большевиков, столкнулась с достаточно упорным сопротивлением и плотным встречным огнем. Ему практически сразу же было понятно, что панцергренадерам противостоят неопытные бойцы с таким же неопытным командиром, но фанатики имели численное преимуществои главное, были готовы драться. Нескольких человек, в том числе Гюнтерафельдфебеля второго отделения и старого товарища Карласрезали точные выстрелы винтовок Мосина и огонь на удивление многочисленных пулеметов, а его самого контузило близким взрывом гранаты и ранило осколком в мякоть бедра. Не опасно, но можно подцепить инфекцию, да и болит сильно Все же они ворвались в окопы, Карл сам расстрелял из МП-40 двух нерасторопных славянно дальше все осложнилось. Удары штыков фанатиков унесли жизни двух камрадов в окопной схватке, еще двух срезал станковый пулемет, замаскированный в глубине русских позиций. Фактически, у Бебеля осталось только одно отделение, а большевики сами перешли в контратаку! На левом фланге ее пока сдерживает расчет АльтманаОтто положил пулемет на плечо второго номера, вставшего на колено и крепко сжавшего сошки, и бьет из МГ-42 по русским практически в упор. Но справа Справа помочь своим удержаться сможет только он сам и огонь надежного МП-40!
Иван Двуреченских умело подцепил шейкой крепления штыка ствол вражеского карабина, тут же обезоружив опешившего фрица, на свою беду показавшегося из-за изгиба траншеи. Секундой спустя на лице его застыло какое-то по-детски наивное выражениекогда плоть резко и быстро проткнули узким четырехгранным штыком, наносящим незаживающие раны. Его очень жглась Немец упал, держась за живот и моля о пощаде. Словно забыл, как хладнокровно добивал точными выстрелами раненых красноармейцев, так же просивших сохранить им жизнь! Потом перед глазами его все погасло А политрук, так же умело освободивший окровавленное жало «русского» штыка, от неожиданности припал на колено: выстрел трехлинейки раздался над самым ухом, отбросив на стенку окопа еще одного панцергренадера. Боец, поверивший в себя, бросился вперед с криком «ура», на ходу перезаряжая винтовку и целясь блестящим на солнце четырехгранником в живот показавшегося фельдфебеля. Однако последний, хоть и промедлил секунду, зачарованно смотря на приближающееся к телу острое жало штыка, все же быстро пришел в себя и короткой очередью перехлестнул решительного русского. А затем Бебель увидел замешкавшегося политрука, тянущего револьвер из поясной кобуры и хищно улыбнулся, направляя в его сторону ствол МП-40
Ивана, с запозданием вспомнившего о самовзводном «нагане» (сам его попросил, в душе представляя себя в образе героических комиссаров гражданской), поспешным выстрелом спас второй подбежавший боец. Нажимая на спуск, он практически не целился, но пуля прошла довольно близко к фельдфебелю, мгновенно среагировавшего на появившуюся опасность очередью бодро рявкнувшего автомата. А потом унтер вдруг увидел маленькие огоньки на дуле небольшого револьвераи это стало последним, что видел в своей жизни Карл Бебель из Франкфурта-на-Майне
Буквально через полминуты «лимонка», умело брошенная лейтенантом Сиделевым и влетевшая в ячейку, только что занятую расчетом Альтмана, навеки упокоила германских пулеметчиков. И тогда уцелевшие фрицы, коих осталось всего три человека, попытались бежать. Но слишком велика была ярость русских, чтобы безнаказанно отпустить струсившего врагав спину им стрелял целый взвод. Самый удачливый фриц успел пробежать метров двадцать