Ура!!!
Молодцы девчонки, достали «стервятника Геринга»!
Бей гадов!!!
Так и надо!
Но обрадовались бойцы рано: немецкие летчики есть твари крайне злопамятные и мстительные. Привыкли к тому, что безнаказанно бомбят и расстреливают сверху наши части, слабо обеспеченные зенитной артиллерией и пулеметами, и редко имеющими воздушное прикрытие. А тут вот на тебе, огрызнулись русские, крепко огрызнулись! Попал под очередь сильной, скорострельный пушки один бомбер, подставившийся во время пикированияно два оставшихся тут же сменили курс и полетели к позиции едва-едва замаскированной батареи. Ударили курсовые пулеметы, навстречу летящим над холмом фрицам устремились трассы тридцатисемимиллиметровых снарядов Но не так-то просто попасть по движущейся со скоростью триста километров в час цели, особенно если вести огонь двумя пятизарядными обоймами. Десять осколочных гранатсовсем немного для автоматического огня, выстреливаются они в считанные мгновения. Заряжающий быстро справляется с укладкой новых обойм, всего за несколько секундно «юнкерс» преодолевает 83 метра в секунду, сближаясь с кусачей батарей. Если не попадешь первой же очередью, со второй можно просто не успеть
Зенитчикиили зенитчицыне успели. Может, нервное напряжение помешало сразу взять верный прицел, может курсовые пулеметы «лаптежников» нашли свои целино трассы нашего прикрытия прошли ниже пикировщиков. А в ответ на позиции батареи полетели вниз небольшие бомбы-«полусотки», закрепленные под крыльями «юнкерсов»полетели неточно, вразнобой. Но восемь авиабомбэто восемь авиабомб, и даже «полусотки» превосходят снаряды тяжелых гаубиц. От тяжелых разрывов вздрогнула, заходила ходуном земля, батарею заволокло дымом и поднятой в воздух взвесью А когда она рассеялась, все мы увидели, что одна покореженная пушка лежит в стороне от капонира, а вторая мертво задрала ствол орудия в небо. И никакого движения.
Твари!
Мрази!!!
Чтоб вас
Ругательства мало чем помогут павшим. «Юнкерсы» пошли на разворота после в нашу сторону, и крики тотчас смолкли. У многих бойцов пошел по коже мороз, заныло в грудив частности, у меня Ведь у каждого пикировщика к фюзеляжу прикреплено еще по одной здоровенной авиабомбе, весом двести пятьдесят килограмм. А то и под пятьсот. И если эти самые бомбы сбросить на нас сверху Хотя цель ведь неподходящая, техники, тяжелого вооружения нет, людей здесь мало Но а вдруг отмбомбятся? Страх остро кольнул сердцеесли вложат по единственному блиндажу санпункта, от него ведь ничего не останется
Пулеметчики, приготовиться открыть огонь по воздушным целям!
«Лаптежник», считающийся на деле не самым скоростным самолетом, весьма солидно бронирован, так что даже пробовать повредить его огнем ручных «дегтяревых»так себе затея. Но знаю, нервничают фашисты, когда по ним стреляют, мажут мимо цели! Да и «ишачки» (истребитель И-16, морально устаревший к 41-му) вон, через одного вооруженные лишь пулеметами винтовочного калибра, сбивали ведь «юнкерсы» К тому же не хочется просто терпеть, когда враг тебя безнаказанно бьет!
Крепко уперев сошки «ДТ» в землю и плотно прижав телескопический приклад к плечу, я приготовился открыть огонь, одновременно негромко скомандовав Усову Сергею (бойцу из ночного пополнения, и моему временному второму номеру):
Ложись на дно окопа и не высовывайся, набивай диски. Понял?
Молодой, щуплый парника мелко закивал, а я уперся спиной в противоположную стенку хода сообщения, желая занять позицию поустойчивее. Ну, только попробуйте спикировать на нас, гады
Глава 7
24 августа 1942 года. Декретное время: 9 часов, 38 минут утра.
Высота 97,7, район Сталинградского тракторного завода, 282-й полк НКВД.
Пикировать на тонкую ленту русских траншей «юнкерсы», идущие на бреющем полете над высотой не собираются, и крепко стиснув запотевшей от напряжения ладонью телескопический приклад, я не решаюсь открыть огонь. Может, и вовсе пронесет?!
Звук ударившей справа очереди ДТ развеял мои сомнения. В ответ фрицы тут же застрочили из курсовых пулеметов, и я, пообещав себе, что придушу придурка, начавшего с испуга стрелять, зло выкрикнул:
Огонь!!!
Ловить в прицел летящий со скоростью триста километров в час самолет занятие бесполезное. Но я все же попытался, после чего мягко потянул за спусковой крючок Пулемет сильно дернуло от отдачи, трассы прошли заметно ниже и позади стремительно приближающегося к окопам «лаптежника». Не имеют успеха и остальные стрелкибез концентрических зенитных прицелов и специальной подготовки, где обучают вести огонь по воздушным целям, мы могли рассчитывать только на везение.
Но нам не повезло.
«Штуки» проскочили над окопами; огонь курсовых пулеметов лишь шуганул бойцов. Но в отличие от стационарно закрепленных на носу машингеверов, для наведения которых требуется маневрировать самолетом, кормовые стрелки бомберов имеют возможность вести прицельный огонь на свое усмотрение. И когда «восемьдесят седьмые» пронеслись над моей головой, одновременно начав забирать вверх, из-за хвостов бомберов ударили уже более точные, прицельные очереди вражеских пулеметов, стегнувших по брустверу. Кто поопытнее и проворнее, успел нырнуть вниз, в их числе и я. Но до меня донеслись отчетливые шлепки пуль о человеческое тело и короткий, громкий и тут же оборвавшийся вскрик боли Первые потери.
Смачно ругнувшись, выныриваю из окопа, поднимая пулемет над бруствером, одновременно уперев ногу в окоп. Наша попытка отразить воздушный удар врага (а все из-за слишком поспешной стрельбы расчета, у первого номера которого не выдержали нервы) спровоцировала фрицевских летчиков, очевидно решивших все же отбомбиться по роте! Ибо набрав высоту, «лаптежники» дружно перевернулись в воздухе, начиная пикировать к траншеям.
Все огонь по врагу! Всем ОГОНЬ!!!
Новая очередь уходит далеко в стороне от падающих вниз самолетовя фиксирую это по обесцвеченным солнцем трассам. Сердце колотиться в груди все более часто, в горле застывает ком, руки холодеютпаника заполоняет сознание. Блин, да еще чуть-чуть, и я потеряю над собой контроль! Но выплеск адреналина в кровь одновременно обострил работу мозгаи захваченный внезапной, но показавшейся такой разумной догадкой, я выпустил остаток диска заметно ниже самолета, но прямо по его курсу. Блеклые светлячки уткнулись уже в хвостовую часть бомбера, и кажется, пара их все же нашла свою цель
Поздравляем! Вы получили навык «новичок-зенитчик»!
Диск, срочно!
Я подстегнул замешкавшегося второго номера и одновременно, что есть силы закричал:
Стреляйте ниже! Пусть очереди ложатся по курсу, фрицы их сами догонят!!!
Перезарядить пулемет я уже не успел. Один из «лаптежников», прямо перед которым скрестились очереди сразу двух «дегтяревых», поспешно дернулся в сторонуи отвесно падающая «капля» мощной авиабомбы, отделившаяся от самолета, полетела уже в сторону от наших позиций. Но второй летчик с курса не свернули сброшенные им двести пятьдесят килограммов взрывчатки и металла устремились к окопам. Последним, что я увидел, прежде чем распластаться на дне траншеи, была неожиданно ударившая с тыла очередь зенитки, перехлестнувшая и развалившая «юнкерс» прямо в воздухе, на выходе из пикирования. Значит, не всех батарейцев накрыло «полусотками», смогли наши если не дать отпор, то хотя бы отомстить
А потом пара практически синхронных, чудовищных толчков земли подкинули мое тело на полметра вверх, жестко ударив о стенку хода сообщения так, что перехватило дыхание. И одновременно со страшным грохотом меня обдало тугой волной горячего воздуха, больно хлестнувшего по лицу и раскрытым глазам земляной взвесью
Пришел в себя я от того, что кто-то взял в руки мою голову и принялся активно ее трясти. Сквозь противный писк в ушах раздаются какие-то звуки, которые я так и не смог разобрать, а попытавшись открыть глаза понял, что они жгутся и не видят. Паника вновь накрыло сознаниено тут кто-то резко хлестнул мне воды в лицо, и пока я не опомнился, принялся промывать глаза. Вначале я было дернулся в сторону от неожиданности, но тут же узнал узкие, тонкие нежные пальчики, касающиеся моей кожи, и успокоился, перестал вырываться. А вскоре вода смыла грязь, я почувствовал, что вижу свет, и вновь попытался размежить векив этот раз успешно. Сквозь цветные, все еще бликующие перед взором пятна, мне удалось разглядеть встревоженное лицо любимой женщины.