Сверкали точечные вспышки выстрелов. Пули с металлическим звоном рикошетили от трейлера, вплетаясь контрапунктом в симфонию перестрелки.
На расстоянии в пару метров полицейский, перекрикивая стрельбу, вызывал «скорую» для раненого преступника. Тот не двигался, даже не стонал, и водила сильно сомневался, что бандит выживет.
Менты позорные! Не дамся! крикнул преступник.
Прозвучало это гулко, словно он находился внутри трейлера.
Аккуратнее там! Груз не повредите! заорал водитель в сторону поляны.
Да тихо ты!.. осадил его полицейский.
Бахнуло ещё несколько выстрелов, отзвенел в ушах последний вопльи на короткое время всё стихло.
Потом донеслись звуки бега, тихий глухой удар, будто что-то бросили на землю, и крик одного из полицейских:
Ложитесь! Сейчас
И тут на поляне прогремел взрыв.
* * *
Четверг, 18 июня, Сочи
Вечернее море мерно накатывалось волнами на берег. Песок подостыл, но оставался тёплым и приятно щекотал босые ступни.
Я специально пришёл на пляж только теперь, когда он начал пустеть. Во мне была сильна неприязнь Шумилова к шумным людским скоплениям (если невольно получился каламбур, извиняться не буду), и прошло пока мало времени, чтобы в этом плане что-либо изменилось.
Неподалёку в шезлонгах нежились родители в солнцезащитных очках; у обоихпо коктейлю в руке. Взглянув в их направлении, я в который уже раз испытал смешанные чувства.
С одной стороны, я всё так же злился на отца, до сих пор скрывавшего от меня что-то важное. Но, с другой, он же помог организовать ту операцию по поискам болида, и я понимал, что должен за это быть благодарным, и мысленно старался возбудить в себе это ощущение.
К маме у меня претензий не находилось. Может, она и не была особенно умной, зато явно по-настоящему любила своего сына. Точнее, думала, что любит личность, занявшую место Михаила Жумакина внутри его физической оболочки, расставим уж все точки над «ё».
Потому что любовьэто самообман, ставящий одного человека в зависимость от другого, и мощнейший инструмент манипуляции. От обоих пунктов Шумилов в своей жизни старался избавиться. И в итоге жил без особых проблем. Правда, работка у него была другая не медийная. Так или иначе, спортсменыпубличные фигуры, а уж гонщикив особенности.
Поэтому хотя бы видимость нормальных семейных отношений надо поддерживать.
Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы сюда прилетели. По пути из аэропорта в гостиницу отец пересказал мне, чем кончилась история с пропажей трейлера, это ему по телефону передал начальник охраны, которому, в свою очередь, утром позвонил тот полковник.
Оба преступника были застрелены при задержании. Денег, обещанных ими водителю, конечно же, не оказалось. Зато у них имелась бомба, которой они хотели взорвать болид; к счастью, этого не произошло. Один из полицейских успел выкинуть её из трейлера и спрятаться за исполинским корпусом машины.
Игорь переслал мне в личку фотки опалённой с одной стороны, но сильно не пострадавшей фуры. Болиду же повезло меньше: в него попало несколько пуль, и теперь у механиков появились дополнительные заботы по его подготовке к уик-энду.
Водителя немедленно уволили; сейчас с ним менты разбирались, но срок ему светил едва ли. Мне оставалось радоваться, что машины не конфисковали в качестве вещдоков на неопределённое время.
Всё-таки великая вещьсвязи
С другими гонщиками я мало разговаривалчто в самолёте, что в гостинице. По-видимому, они не знали о случившемся, так как шепотков и временного бурного интереса ко мне не было. Похоже, сохранялись последствия неоднозначной тактики, которую мы применили в третьей московской гонке: кто-то был благодарен мне за идею, кто-то же дулся из-за более низких, чем ожидалось, результатов.
Чувствую, несладко мне придётся на трассе
Пальцев коснулась прохладная солёная пена, и я отвлёкся от своих мыслей. Повернул голову и заметил, как отец жестом зовёт меня к себе. Второй шезлонг пока пустовал: мама плавала в море.
Я поднялся и пошлёпал по песку к родительскому месту отдыха.
Миш, давай ты не будешь на меня обижаться, и мы вернём всё к тому, как было раньше? начал отец, когда я ещё только подходил. Пойми: мы с твоей мамой хотим тебе лишь добра. Прошу тебя, поверь мне
У меня возникло желание сразу пойти обратно, но я остался. Мне и самому хотелось сдвинуть отношения с мёртвой точки разлада.
А заодно узнать, какие новые аргументы папа мне попытается впарить.
А с чего мне тебе верить? Правды ты всё равно не говоришь
Может, потому, что пока и не нужно? Ты в хорошей форме, тебе ничто связанное с твоим организмом гонять не мешает. К тому же, я не хочу расстраивать тебя перед этапом. Радуйся тому, что имеешь, Миша, и не грузись тем, что в данный момент объективно для тебя не так важно. Желаешь возразить? Сперва ответь: есть ли у тебя сейчас действительно серьёзные проблемы?
Я вспомнил короткие уколы боли в черепе, в среднем приходившие секунд на пять раз в несколько дней, и покачал головой.
Если будет что-то, обязательно говори мне. Мы подумаем, что можно сделать. Однажды ты всё непременно узнаешь. Я обещаю
Ловлю на слове.
На манер Дмитрия Витальевича я направил на отца указательный палец на вытянутой рукеа затем отошёл и стал собирать свои вещи, давая понять, что разговор окончен.
Может, мне и в самом деле стоит ловить момент, а не заморачиваться?
* * *
Несколько часов спустя
Ночь, Москва
Над столицей сгустился мрак, но на горизонте виднелись редкие огни.
Впрочем, пространство вокруг складов, принадлежащих фирме Юрия Жумакина, было ярко освещено белым сиянием фонарей и ламп. Тут и там находились датчики движения, повсюду стояла сигнализация, поэтому никто не сумел бы подобраться к объекту незамеченным.
Но всё это могло разве что подать сигнал, растрезвонить на всю округу, что на склады кто-либо проник, и помешать этому было не в состоянии. Потому в промежутках между складами и внутри образуемого ими пространства располагались люди, готовые сию секунду отразить любое вторжение извне.
Улетая на четыре дня на юг, Юрий Иванович подстраховался и нанял дополнительную вооруженную охрану для имущества фирмы. На случай, если подтвердятся худшие опасения и люди Формана устроят какую-нибудь провокацию.
Время шло. Охранники ждали. Враги не появлялись.
Первая лампа разлетелась вдребезги во второй половине ночи, за час с небольшим до рассвета.
Если прислушаться, то в тот миг можно было различить громкий хлопок выстрела.
Датчики уловили это, но визга сирены и оранжевого света не последовало. Внешне как будто ничего и не произошлопросто на одном участке периметра стало чуть потемнее. Только бойцы в чёрном получили неслышный сигнал и мгновенно пришли в полную боевую готовность.
А вот когда тридцать секунд спустя из темноты вылетел и взорвался у дверей одного из складов с противоположной стороны от парковки первый коктейль Молотова, сигнализация заверещала вовсю.
Подходящее звуковое сопровождение для того, как всё развивалось дальше.
Отовсюду к строениям ринулись люди в камуфляже и балаклавах, вооружённые автоматами. Полетели новые бутылки с бензином; что-то загорелось. На вой сирены наложился треск очередей. Вкупе со взрывамикакофония та ещё.
Охрана отстреливалась из пистолетов, высовываясь на доли секунды из-за углов. Кто-то, прикрытый выстрелами обороняющихся, даже поливал из огнетушителей пламя от коктейлей Молотова.
Если в кого-либо из защитников попадали, он валился на землю и продолжал стрелять сидя или лёжа. Всё же и в бронежилете удар пулитакое себе удовольствие.
Стреляли охранники часто и точно, так что приблизительно через минуту хаоса перестрелка стала позиционной. С обеих сторон было уже по несколько раненых. А те, кто оставался в строю, продолжали палить, постоянно перезаряжаясь. Становилось ясно, что победят те, у кого останутся патроны к концу этой бессмысленной и беспощадной схватки.
Пара минути выстрелы из темноты, казалось, начали редеть и отдаляться. Прогрохотала последняя очередьи где-то неподалёку взвизгнули шины резко стронутого с места минивэна. Удаляющийся прочь от Москвы звук мотора быстро затих вдали.