Когда состоится отправка груза, Шутейник?
Он глянул в окно, отпил из фляги приличный глоток.
Послезавтра на рассвете. Вы же придумаете что-то, мастер Волк? Придумаете же, а?
Я велел прибыть в Варлойн тайно, заехав со стороны Рабочего квартала.
Когда мы спрыгнули на землю (Рабочий квартал пьяно шумел в ночи), Амара тихонько сказал мне:
Главная новость, Торнхелл, у меня вот такая: мать Игрем вчера разбил удар. Она не мертва, но без сознания, и неизвестно, что с нею будет.
Великая Мать была в моем сне. Но это был не сон, а некая странная реальность, по которой неведомым способом странствовала моя душа. В этой странной реальности Великую Мать попыталось убить не менее странное враждебное существо. И что теперь? Кто сможет остановить мертвый эльфийский разум? Разве что тысяча тонн глифосата
Глава 15
Возвращение короля было обставлено без помпы. Тихим оно получилось. Тихим и незаметным. Серыми крысами, пешком, пробирались мы по тропкам парка к ротонде. Кот шел у моих ног и иногда, словно невзначай, терся боком, словно проверял, тут ли я, на месте, не развоплотился ли в призрака ненароком?
Парк сонно шумел листвой
Прошли мимо обиталища беглого отшельника Мариокка (святого, разумеется). В кромешной тьме возле его хижины мне померещилось движение.
Свои, мастер Волк, уловив поворот моей головы, проговорил Шутейник чуть слышно. Засада. На случай, ежели этот оболтус вернется, а мы его ка-а-ак схватим, да ка-а-ак вытопим черный яд из его жил
Меня передернуло. Насчет Мариокка я санкционировал пытки. Не могу играть в гуманиста, если речь идет о дэйрдринах. Если отшельник не виноват что ж стыдно будет, виноват значит, пытки были обоснованы, тем более, он сам дал повод к подозрениям, когда исчез. Смерть Таленка от рук дэйрдринов меня озадачила. Все-таки я имел на его счет немалые подозрения, но жизнь в очередной раз внесла в них свои коррективы. Да, онне прозрец, и жаль, что не прозрец. В конце концов он был врагом, который почти все время находился, так сказать, на виду. Самоуверенность его погубила. Кто-то в его окружении имел близкие контакты с дэйрдринами, и донес им о появлении императора
Варлойн был тих. Лишь несколько огней на башнях. Амара назвала Алым пароль, отперла дверь в ротонду. Мы вошли гуськом, причем кот-убийца прошмыгнул первым.
Ну вот мы и в джунглях Варлойна, в самой сердцевинке, где живет главный хищникимператор
Блоджетт здесь, на втором этаже, в одной из спален, сообщила Амара.
Очень плох?
Нервное потрясение. Просто лежит, почти не ест, говорит короткими фразами. А Великая Мать совершенно без сознания
А вот у Матери Игрем, похоже, инсульт. Неизвестно, насколько сильный и сможет ли она когда-то подняться Хорошо, часть ее обязанностей по координации с ведьмами сможет выполнять Амара, но сумеет ли она осуществить то, что планировала Великая Мать в отношении Леса Костей? Я быстро спросил об этом Амару: рябая проводница покачала головой:
Я ничего не знаю об этом, Торнхелл Увы. Многое, что делала Мать, скрыто от меня.
Хреново. Очень хреново. Ладно, будем есть слона по мере поступления. В конце концов, может быть, с помощью совокупных усилий ведьм мне удастся сдержать рост мертвого леса. Возможно.
Однако в глубине души я понимал, что ничего такого не удастся, но самообман позволял, по крайней мере, чуть-чуть снизить общий уровень стресса и не кукунуться окончательно.
Поднимайтесь в кабинет, велел я Амаре и Шутейнику. Будем работать.
Протестов не последовало. Кое-чему они научились у меня за это время.
Ужин? спросила Амара.
Я вспомнил оладьи и ослиное молоко в столовой у Таленка (вегетарианца) и передернулся.
Вино. Мясо. Сыр. И всего побольше. Ужин работе не помешает.
Я поднялся к Блоджетту (кот не отставал). Старый сенешаль в голубоватом свете ночника казался ожившим трупом, поскольку лежал неподвижно, выпустив узловатые руки из-под одеяла, однако изредка моргал, при этом выражение глаз у него было совершенно пустое. Щеки запали, на них пучками пробилась белесая щетина.
Столько сил он приложил, чтобы меня убить, а затемнаоборот, чтобы оберечь и сделать императором. И вот император мертв, и его мир рухнул. Ему не за чем больше жить, ибо интересы империи он ставит выше своих нужд и нужд своих близких
Я кашлянул, и, когда его пустой взгляд зафиксировался на мне, присел на край кровати.
Господин Блоджетт, император явился. Все в порядке, меня слегка ранило и я провел более суток в месте впрочем, завтра вы все узнаете. Как бы мне не хотелось, какие бы гуманные побуждения не рождались в моей душе, я, к сожалению, не могу допустить, чтобы вы болели в нынешний, бесконечно трудный для империи час. Ваш ум и опыт совершенно мне категорически необходимы. Вот именно так криво я и сказал и с радостью увидел, как разгорается в блеклых стариковских глазах огонек жизни. Он вдруг судорожно ухватил меня за руку ледяными пальцами, ощупал, как и котвсе еще не верил, что император явился.
Сынок ваше императорское В его отношении ко мне сквозила плохо скрытая отцовская любовь, и это было хорошо: такие люди вряд ли осмелятся предать, если я слишком переусердствую с реформами.
Императоры в мире Земли лечили наложением рук: простейший эффект плацебо, который иногда действовал, излечивая даже чумных. Я поступил примерно так же, да еще надавил на чувство долга старика И чудо свершилось: он начал оживать, на щеках проступил румянец, тело, которое мозг деятельно готовил к смерти, снова наполнилось силами. Духовная накачка часто бывает сильнее обычных, химическим образом синтезированных пилюль. Она легко поднимает даже смертельно больного, нужно только найти правильные слова.
Сейчасвам нужно спать. Завтражду вас завтра в имперских покоях. Завтра! Однако помните: никому не говорите, что император явился! Никому! Зачем? Это необходимо. Завтра все узнаете! Завтра!
Муа-а-а-р-р! сказал кот и зевнул, обнажив страшные клыки. Затем плюхнулся на коврик у кровати и сделал вид, что спит. Блоджетт приподнялся, увидел кота, слабая усмешка скользнула по губам. Кота давно не боялся, а этот серый засранец словно подыгрывал мне, внушая всем своим немалым телом покой и негу.
Спите, произнес я. Спите спокойно, сенешаль. Император вернулся и все будет хорошо. С этими словами я задул ночник.
* * *
Втроем, рассевшись у стола архканцлера, мы уничтожали поздний ужин и обсуждали насущные дела.
Отчет по военным действиямпозже. Кто остался на развалинах дома Таленка, Амара?
Тридцать Алых. Таленк дворянин, значит, будет назначено всестороннее расследование, которое фракции будут обсуждать очень долго Завтра, когда рассветет, приедут имперские дознаватели и несколько дворян.
И осмотрят пепелище со сгоревшими трупами Таленк мертв, дэйрдрины его прикончили. Завтра весь город закипит
Шутейник охнул.
Мастер Волк, это получается, что Норатор
Временно остался без управления, да. Но с этим я начну разбираться прямо сейчас. Кстати, скажи мне, друг мой, сколько хоггов среди ратманов?
Шутейник нахмурился. Только сейчас, при тусклом свете масляных ламп, я увидел, что щеки его покрыты едва зажившими царапинами, а левое плечо камзола раздуто, высовывается из воротника серая перевязочная тряпица. Нелегко ему пришлось в боях
Да вроде шесть-семь, а всего их, ратманов, стало быть, пять десятков. А зачем вам, мастер?
Позже. Этопозже.
Мысли кипели, сталкивались, бурлили. Таленк мертв, и нужно преподнести его смерть в выгодном для империи ключе. Значит: мне нужно формировать общественное мнение через прессу. Как? Нет, не лгать. Скорее, наглядно донести правду о смерти бургомистра. Дополнить существующую реальность несколькими штришками.
Амара, дэйрдрины ведь забирают своих покойников?
Да, милый господин, но
Шутейник! Нужны два бесхозных и свежих мужских трупа. Срочно. Очень срочно. Трупам обрить головы. Возьми у Блоджетта cosmetichky, от волнения я произнес это слово по-русски. Сундучок с косметикой возьми! Срочно! Обрядите трупы в черные трико, обмажьте их лица белилами, глаза зачерните Создайте к утру двух покойных дэйрдринов и подбросьте их в сад бургомистра. Затем позаботься, чтобы дворяне увидели эти трупы После, когда уйдут дознаватели, не снимай оцепление: пусть смотрят на трупы городские зеваки, пусть весть разнесется по всему Норатору. Пусти в дело пятерых студентовпусть судачат в кабаках: «Дэйрдрины подло убили бургомистра!»