Так вот. Мы с Александром поднялись на трибуну, внизу грянул оркестр и на дворцовую площадь не слишком, если уж говорить честно, ровными коробкамистроевую мои егеря почти не отрабатываливошел «Лейб-гвардии его императорского высочества Николая Павловича отдельный егерский батальон». Слов к музыке мы, конечно, не придумали, однако в голове у меня автоматически заиграло.
- «Этот марш не смолкал на перронах,
Каждый раз заслонял горизонт,
С ним отцов наших в дымных вагонах,
В поездах увозили на фронт.
Он Москву отстоял в сорок первом,
В сорок пятом шагал на Берлин,
Он солдатом дошел до победы,
По дорогам нелёгким войны.
И если в поход
Страна позовет,
За край наш родной,
Мы все пойдем в священный бой».
Там были и другие тексты, написанные еще в Империи, однако помнил я только этой вариант, который очевидно пускать «в продашн» было никак нельзя, поэтому пока музыка осталась без слов.
Мимо трибун проходили и строились егеря совершенно советского вида со штуцерами, к которым я настоял, чтобы примкнули штыки, и которые в таком виде вполне можно было издалека принять за трехлинейки. Казалось, что сейчас эти ребята прямо отсюда отправятся защищать Ленинград на внешний обвод. К сожалению, а может к счастью, такие эмоции мог прочувствовать в силу понятных обстоятельств только я, для остальныхи для придворных, всяких прочих «приближенных» кучкующихся на стороне Зимнего и для простых зевак, толпящихся но противоположнойвсе выглядело просто как еще один парад, коих Питер видел, откровенно говоря, не один десяток.
- «Это еще что», - подало голос второе мое ехидное «я», вынырнувшее из глубин сознания как реакция на повлажневшие слегка глаза.«Вот мы к двенадцатому году «Священную войну» напишем, заменив фашистов на французов, как раз в размер ложится, вот тогда да»
Дальнейшее действо было конечно очень пафосным, но таких же эмоций у меня в душе уже не поднимало. Император толкнул короткую речьэто я тоже посоветовал сделать для большего «единения с народом»потом принесли знамя, егеря его приняли и утопали с площади, после чего мимо трибуны, для того чтобы закруглить действо прогнали еще и прочие гвардейские части, которым, в общем-то тоже вскоре предстояло вновь поучаствовать в войне.
Вообще, в эти месяцы, после возвращения в Питер Александр был необычно податлив и относительно легко соглашался на все мои более-менее разумные и обоснованные предложения. Император, очевидно, находился в таком себе психологическом состоянии «грогги» - стоячего нокдаунаи с трудом мог принимать адекватные решения. Я было даже подкатил к брату провентилировать вопрос начет заключения мира с Наполеоном сейчас, а не через два года и еще сотню тысяч трупов наших солдат, но тот только покачал головой. Оказалось, что почву в этом направлении русская дипломатия в лице Чарторыйскогонашел, блин, кого посылатьуже прощупывала, однако условия корсиканец вкатил настолько тяжелые, что Александр на них пойти был пока не готов. Какие именно условия, причем император говорить не захотел, хотя мне это было и не нужновероятнее всего речь шла о континентальной блокаде Англии, на которую, как это не печально у нас было завязана большая часть внешнего экспорта. Такой маневр сильно ударил бы по казённым доходам, позволить его себе мы просто не могли.
Что же касается егерского батальона, то с его командиром капитаном Иваном Васильевичем Авдеевым я постарался обсудить все возможные варианты развития событий заранее, заодно снабдив его целой пачкой сопроводительных документов.
- Вот тут, - я вызвал капитана к себе в Зимний, где к этому времени успел обзавестись не только собственным кабинетом, но и небольшой канцелярией, состоящей из секретаря, пары делопроизводителей и пары курьеров.сопроводительные бумаги. Вы будете подчиняться лично князю Цицианову, никто другой больше вам приказов отдавать не сможет. Более того вот тут письмопередашь князю лично из рук в рукигде я прошу его применять ваш батальон исключительно по профилю. Дабы не додумались местные дуболомы вас в пехотную линию поставить или еще какой кунштюк вытворить. Это ясно?
О том, что князь буквально через месяц погибнет при захвате Баку я пока, естественно, не знал.
- Так точно, ваше императорское всочество!Я поморщился, молодой пареньему еще и тридцати не быломне был искренне симпатичен. Происходящий из давнего Тульского дворянского рода, он был таким себе типичным арийцемхоть на плакат о расовой чистоте помещай: высокий рост, светлые, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза. Думается мне, что проблем с женским полом у капитана при такой внешности точно не было. Так вот все было в нем хорошо, вот только быстрый карьерной взлет еще видимо не уложился у него в мозгах и отучить его от полного титулования у меня так и не получилось.
А взлет был очень приличный: мало того, что он из 72-ого тульского пехотного перешёл в гвардию с сохранением чина поручикаэто сразу считай плюс два чина, - так еще и за два с половиной прошедших года он еще немного подрос, чтобы соответствовать уровню командования батальоном до звания капитана, то есть еще на два. Впрочем, если посмотреть чуть шире, то ничего совсем уже экстраординарного в этом не было. Тут порой тридцатилетние армиями командовалинапример тот же Каменский 2-ой, - причем делали это весьма талантливо так что получить в 29 лет капитана гвардии достижение отнюдь не уникальное.
- Напоминаю, что главная ваша и твоя личная задачанабраться опыта и сохранить людей. Персов, поверь мне и без тебя там есть кого бить, поэтому лезть на рожон запрещаю. Нужно обкатать тактику, посмотреть на людей в боевой обстановке. По горам со штуцером бегать это совсем не тоже самое, что в полный рост на картечь идти. Там любой дурак справится без мозгов и капли воображения, тут больше извилинами шевелить нужно. По возвращении будем батальон разворачивать в полк, поэтому сразу присматривай, кого можно повысить, а кто уже достиг своего потолка компетенции, понятно?
- Потолка компетенции?
- Кто хорош на той должности, которую занимает сейчас, но, если повыситьбудет уже много ошибаться, - по-простому объяснил я термин из будущего.
Вообще, нельзя не отметить, что мой батальон был с какой ни посмотри стороны частью уникальной. В российской армии был традиционный никуда не девающийся офицерский голод и часто-густо на роту солдат приходился только один офицер, даже без единого субалтерна, чьи функции выполнялись самыми опытными из унтеров, то у меня было на каждый взвод по офицеру, что изрядно поднимало его боеспособность.
Ну и еще одним, честно говоря, полулегальным совершенно подарком, который я буквально контрабандой передал Авдееву стали пулелейки под пулю Минье. Учитывая состояние с контрразведкой в стране, я небезосновательно опасался, что как только попробую внедрить такую полезнуюя бы даже сказал прорывнуюштуку как пуля, с помощью которой из нарезного штуцера можно будет стрелять так же быстро, как и из гладкоствольного мушкета, уже завтра об этом будут знать во всех европейских столицах. Более того, пока наши генералы будут телиться, думая, надо ли нам такое богатство и французы, и англичане и все остальные быстро себе их внедрят и будут стрелять по нам с недостижимых для русских войск расстояний. Поэтому я в обстановке строжайшей секретностина сколько опять же это вообще возможноизготовил несколько вариантов пулелеек, незначительно отличавшихся между собой и отправил их на Кавказ для «войсковых» испытаний с наказом использовать их очень аккуратно и нив коем случае не допустить захвата их врагом. Даже ценой собственно жизни. Авось у диких горцев некому будет выковыривать из тел, раненных и погибших пули, и новинку удастся сохранить в тайне. Хотя бы до двенадцатого года
Забегая чуть наперёд, то немного поредевший и отлично зарекомендовавший себя батальон вернулся в Питер в начале 1808 года, где был объединен с гвардейским егерским батальоном созданным еще Павлом в 1796 году и путем формирования третьего батальона превращен в полк. Впрочем, это было дело еще отдаленного будущего.
Что же касается коммерческого направления моей деятельности, то начало 1806 года получилось в этом направлении крайне удачным. Я наконец не только придумал товар, который должен был стать первым кирпичиком в построении моей будущей торгово-промышленной империи, но и приступил к его воплощению в металле. В металле - в прямом смысле, потому что таким изобретением, которое как мне показалось будет идеально подходить под все параметры, стала обычная застежка-молния. Достаточно простая, чтобы для ее изготовления не требовалось сложное оборудованиехватит несколько человек с надфилями и немного металлалегко вводимая в оборот и при этом достаточно маржинальная, чтобы на этом можно было неплохо заработать.