Так, в качестве примера, я с уверенностью заявил о восьми планетах солнечной системы, совершенно не подумав о том, что Нептун все еще не был открыт и пока «в обойме» числится только семь «шариков». На все уточняющие вопросы Воронцова, откуда мол у меня такие интересные сведения, я только пожимал плечами и уверенно отвечал, что просто знаю. Когда же меня в итоге попытались обвинить в том, что просто придумываю все по-детски, я предложил Воронцову пообщаться на эту тему с Шарлоттой Карловной. На следующий день воспитатель пришел задумчивым и молчаливым и как-то по-особенному подозрительно наблюдал за тем, как я вдумчиво листаю очередную философскую галиматью, автоматически делая пометки карандашом в лежащем рядом на столе блокноте.
В общем, именно Воронцов натолкнул меня на мысль, о том, как правильно взаимодействовать с императором, что в итоге привело к достаточно серьезным последствиям.
- Почему бы вам, ваше высочество, не попробовать обратиться к императору посредством карандаша и бумаги, раз уж, как показала практика, вы владеете этими двумя вещами весьма искусно. Меня же вам удалось заинтересовать таким образом, возможно и его императорское величество не устоит перед силой эпистолярного жанра, - пожал плечами Семен Романович, узнав источник моих затруднений.Однако, если вы хотите моего совета, то не следует уподобляться разным доморощенным радетелям за народное и государственное благо и расписывать, как следует обустроить империю, чтобы тут всем сразу стало жить хорошо.
- За кого вы меня принимаете, Семен Романович?Немного возмутился я, - это я отлично понимаю. Вот только какая тема сможет заинтересовать императора и при этом быть достаточно «узкой», дабы не выглядеть беспочвенными рассуждениями о поиске смысла жизни.
- Давайте подумаем вместе, - все же Воронцов был прекрасным педагогом и даже я даже учитывая мой «внутренний возраст» и знания человека двадцать первого века невольно начал прислушиваться к его советам и ценить его мнение. Что ни говори, а воспитатель имел опыт обращения в таких средах, до которых мне дорасти не удалось, - как вы думаете, какие главные проблемы России?
- Кроме войны с Наполеоном, мимо которой нам проскочить явно не удастся, и которая обойдется нам в десятки тысяч жизней русских людей и миллионы рублей, выброшенных на ветер?
- Кроме, - усмехнувшись тому, как я сформулировал вопрос, кивнул Воронцов. Он, будучи, как ни крути, продуктом своей эпохи, ко всему прочему являясь заядлым англофилом, считал войну с терроризирующим континент корсиканцем делом нужным и правильным. Впрочем, так считали большинство российских дворян, и, в том числечто меня поражало особеннопроходящие по военному ведомству, которым собственно и предстояло идти в штыковую на французскую картечь.
«Интересно, какой процент служащих сейчас офицеров доживет до пятнадцатого года, пройдя через все войны следующих пятнадцати лет», - пришла в голову неожиданная мысль. - «Где-то читал, что из начавших войну в сорок первом срочников 22-23 годов рождения до победы дожило что-то около пятнадцати процентов. Вряд ли тут цифры сильно лучше, если даже генералы типа Багратиона регулярно гибли в больших сражениях».
В слух, однако, я сказал другое.
- Проблем на самом делезавались.
- Озвучьте ваше видение, я с удовольствием выслушаю, - приглашающе улыбнулся Воронцов.
- Первоеэто крепостное право, - навал я сразу же пришедшую на ум проблему, - и крестьянский вопрос в целом.
- Вы считаете крепость проблемой?
- Без сомнения, - я кивнул.
- Здесь, боюсь я, вам мало что светит, - покачал головой воспитатель.С одной стороны, на сколько я знаю император тоже рассматривает вопрос упразднения или хотя бы на первом этапе смягчения крепостной зависимости крестьянства. С другой, видится мне что вопрос этот слишком сложен и может вызвать всеобщее недовольство как бы его не пытались решить. Сомнительно что в такое бурное время, когда государство столкнулось с сильным внешним врагом правитель будет рисковать и подрывать устои, на которых держится вся конструкция Российской империи.
- Ром, плеть и содомия, - грустно усмехнулся я в ответ.
- Что?Выпучил глаза граф.
- Говорят, что английский флот держится на трех китах, - пояснил я старую шутку, одновременно соображая настолько ли она старая. По всему выходило, что да.Ром, плеть и содомия. И вроде английский флот самый сильный в мире, но хотим ли мы таких устоев?
Вопрос был, что называется с двойным, дном, а если учитывать англофильские политические симпатии Воронцова, то даже с тройным, поэтому он предпочел на него не отвечать.
- Согласен с тем, что крестьянский вопрос сложен, - только кивнул воспитатель, - однако боюсь, что как раз в этом направлении у императора достаточно советников, и мысли от вас ему будут вряд ли интересны. Может быть что-то еще?
- Да сколько угодно: национальный вопрос, проблемы отставания от наиболее развитых держав в промышленности, развитие восточных регионов и Русской Америки, заселение южных земель доставшихся нам по итогам войн последних двадцати-тридцати лет.
- Национальный вопрос?
Я вновь мысленно прикусил себя за язык. А есть он вообще сейчас этот национальный вопрос? Ну то есть фактически-то есть, но рассматривает ли его кто-нибудь как проблему?
- Да, - кивнул я, решив отыгрывать до конца, раз уж ляпнул не подумавши.За последние сто лет Россия обильно приросла землями населенными другими народами. Часть из них славяне и разговаривают на похожих языках, частьнет. Некоторые исповедают даже другую религию.
- И что? Разве это плохо? Вон цесарцы сколько народов объединили под одной короной и особых проблем с этим не испытывают, - не понял мысли Воронцов.
- Ну да, - усмехнулся я, - совсем не испытывают. Вы, Семен Романович сначала вспомните с чего тридцатилетняя война началась, а потом уже про отсутствие проблем говорите.
- Да, религиозные проблемы, они для Европы традиционны, однако в Российском государстве все совершенно по-другому. Вот татары, Аллаху поклоняющиеся, со времен Ивана Васильевича вдоль Волги живут и ничегоникаких проблем. Не смотря на постоянные войны с Портой, остаются верными «белому царю».
- Так-то оно так, однако приходит век всеобщего просвещения. Техника усложняется, повышаются требования к образованию рабочих даже самого низшего звена. Повышение образованности неизбежно приведет к росту самосознания, а значит и появлению новых проблем по уже озвученным мною ранее причинам. Понятное дело, пока империя сильна, пока нахождение в составе великого государства будет давать больше плюсов чем минусов, проблемы не возникнет. Однако рано или поздно обязательно наступит момент слабости, и будьте уверены все они обязательно попытаются воткнуть нам нож в спину.
- Так может всеобщее образованиене такое уж и благо. Вон у французов никак от лишней учености уже десять лет революции с переворотами происходят подряд, - приподнял правую бровь воспитатель.Либерализм, сейчас, конечно, моден при дворе, однако же не стоит пускаться в преобразования, проблемы от которых вам видны заранее.
- Либерализм? Тьфу-тьфу-тьфу! Семен Романович, то вы такое говорите? Где я, а где либерализм! Я твердо стою на позициях разумного консерватизма, мне бездумный либерализм чужд совершенно!
Разговор этот в итоге затянулся на несколько часов и имел не одно продолжение. Видимо типичному продукту своего времени, классическому образцу российского чиновничества этих лет было крайне интересно общаться с представителем двадцать первого века. Пусть он при этом о происхождении моей души и не знал.
В итоге, я действительно написал на имя императора докладную записку. И как показали дальнейшие события, Александр ее даже прочитал.
Глава 5
- Ваше императорское величество, господа, - я кивнул всем собравшимся и насколько мог бесстрастно принялся развешивать подготовленные к выступлению плакаты и другие наглядные материалы. Поскольку роста мне все еще сильно не хватало, пришлось для удобства использовать маленькую лесенку.
Кроме императора и Семена Романовича в комнате присутствовала целая группа «ответственных товарищей». Поскольку министерская реформа все еще находилась в разработке, а пытаться что-то протолкнуть через коллегииэти монструозные пережитки былых временбыло чревато только получением мигрени, в этот день были приглашены только члены «негласного комитета». Группы из четырех человек определявших политику империи при раннем Александре. Потом, когда император уже уверенно сам станет на крыло, эту полулегальную организацию упразднят, однако, когда именно это будет я естественно не помнил. Как и не помнил состав комитета, однако тут мне помог Воронцов. Даже не знаю, что бы без него делал.