Положил трубку и сказал:
Подожди. Сейчас за тобой придут, а пока отойди в сторону.
Я протянул руку за студенческим билетом, на что получил сухой и короткий ответ:
Потом получишь.
Спустя какое-то время по лестнице спустился тот самый лейтенант, который брал у нас расписки. Быстро и цепко обежал взглядом людей и почти сразу выделил меня. Подошел. Три с половиной месяца назад, когда я впервые его увидел, он выглядел явно лучше, чем сейчас. Синева под запавшими глазами перекликалась с синевой на выбритом подбородке. Глаза в красных прожилках, усталые, злые и настороженные. Несколько секунд внимательно вглядывался в меня, а потом сказал:
Узнал. Ты где сейчас?
Еще три дня назад окопы рыл, товарищ лейтенант государственной безопасности.
Ясно. Сутки тебе на сборы, Звягинцев. Затем приедешь по адресу Он назвал адрес. Там обратишься к товарищу Сливе Ивану Петровичу. Он о тебе будет знать и все подробно объяснит. Все понятно, товарищ Звягинцев?
Так точно, товарищ лейтенант.
Не подведи меня, комсомолец.
Не подведу.
Я получил обратно свой билет у сержанта госбезопасности и ушел, а еще через день оказался в тренировочном лагере Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД (ОМСБОН).
«Может, по родной специальности удастся поработать, сразу подумал я, стоило мне услышать название части. По крайней мере, в чистое поле с одной гранатой против трех немецких танков не погонят. Если так, то уже хорошо».
Младший лейтенант Иван Петрович Слива оказался заведующим канцелярией. Возрастом за сорок лет, но при этом имел подтянутый и щеголеватый вид. Оглядев меня с ног до головы, почесал в затылке и спросил:
Кроме немецкого языка, что еще умеешь? По воинской специальности?
Не служил.
Как со стрельбой?
Стрелял из винтовки, пулемета и нагана.
Очень хорошо. А с парашютом прыгал? Спортивные разряды есть?
Не прыгал. Разряды есть. По самбо и боксу.
Неплохо. Студент?
Студент. Институт литературы и истории.
Литературы и истории, говоришь? Гм. Задачку ты мне задал, озадаченно произнес он, потом еще раз скептически окинул мою долговязую фигуру и вдруг неожиданно заявил: Ничего, парень, мы из тебя еще орла сделаем!
Меня обмундировали, поставили на довольствие и представили командиру учебного взвода. Новый оценивающий взгляд и новое ободряющее напутствие:
Трудно в ученьелегко в бою! Кто сказал?
Александр Васильевич Суворов. Русский полководец.
Правильно, боец! Запомни эти слова. Никаких поблажек не будет! Ты должен будешь отдать весь себя подготовке! Понимаешь? За три месяца ты обязан стать полноценным бойцом, а значит, если тебе придется умереть, так должен уйти не один, а прихватить с собой на тот свет хотя бы десяток фашистов!
Так точно, товарищ лейтенант! Буду стараться!
На сегодня свободен. Можешь идти, боец.
Нас учили методам сбора разведывательной информации, стрельбе, чтению топографических карт, ориентированию на местности, работе с парашютом, также немало времени уходило на общую физическую подготовку, куда входило освоение азов рукопашного боя и умения владеть ножом. Я старательно учился, но при этом показывал только треть своих способностей и умений, поэтому на фоне успехов моих товарищейспортсменов, перворазрядников и мастеров спортамои достижения выглядели не так внушительно, но при этом меня несколько раз хвалили перед строем. Дескать, старается парень! Не хочет быть обузой для своих будущих товарищей, бойцов-разведчиков!
Поскольку я был специалистом, меня не стали подключать к изучению радио- и взрывного дела, а направили на занятия по углубленному изучению немецкого языка, который преподавал немецкий коммунист, бывший учитель, берлинец Карл Мютке. Кроме того, нашу группу учили работе с немецкими документами и картами. Занятия шли с раннего утра и до позднего вечера, прерываясь только для принятия пищи. Я сильно уставал и засыпал раньше, чем голова касалась подушки.
По окончании подготовительного курса началось комплектование групп. Вот тут мне, что называется, не повезло. Мне достался тот тип командира, который я и раньше не любил. Не солдат в полном понимании этого слова, а администратор. Им стал старший лейтенант-пограничник. Его перед самой войной отправили учиться в Москву на курсы повышения квалификации, но при сложившейся обстановке курсы прикрыли, а командиров отправили воевать. Этому повезло, он попал не на фронт, а в партизаны. Видно, учитывали специфику его службы и то, что он служил на Дальнем Востоке. Я познакомился с сержантом из канцелярии, который, как и я, учился в ИФЛИ, только на третьем курсе. От него мне удалось узнать, что наш будущий командир служил не на самой погранзаставе, а в штабе, на бумажной должности. А так все было при нем. Командир-пограничник. Дальневосточник. Коммунист. Отличная кандидатура для должности командира разведывательно-диверсионного отряда. Вот только, к сожалению, красивая упаковка не всегда является залогом качественного товара.
Из двенадцати человек, если считать всех вместе с командиром, четверо из нас были специалистами. Радист, взрывник, военфельдшер и переводчик. Радист и военфельдшер были девушками. Наташа Васильева, при ее красоте, имела тонкую талию, красивую тугую грудь, округлую попку и изящные длинные ноги. Она, как и я, в прошлом году закончила школу. Поступила в Педагогический институт по специальности русский язык и литература, а затем, на волне всеобщего патриотизма, пошла с двумя подружками на курсы радистов, по окончанию которых записалась в добровольцы. Аня Макарова, студентка четвертого курса медицинского института, была привлекательной девушкой лет двадцати пятидвадцати шести. При небольшом росте она была крепкого телосложения. Длинные каштановые волосы она зачесывала за уши и стягивала на затылке резинкой.
Ей было далеко до Наташи с ее яркой внешностью, но большие серые глаза с радостно-удивленным взглядом и пухлые губы делали ее похожей на девочку-подростка с несколько большим бюстом и широкими бедрами, что невольно привлекало мужские взгляды. Впрочем, она, похоже, не сильно унывала из-за своей фигуры, имея веселый и легкий характер.
В нашу группу входили три крепких молодых парня, рабочие с завода «Серп и молот». Они были закадычными друзьями и вместе пришли по комсомольским путевкам. Еще четвероиз спортсменов, имевших первые разряды. Два борца, лыжник и бегун на длинные дистанции с препятствиями Леша Крымов, стройный, симпатичный и веселый парень, который быстро сдружился с девушками, а в особенности с Наташей. Они смотрелись очень красивой парой. Вот только взрывник выбивался из нашего молодежного коллектива. Градов Николай Николаевич. Насколько я успел узнать от приятеля-сержанта, лейтенант по окончании военного училища сразу попал на финскую войну, где заработал тяжелое ранение и медаль. После полугода, проведенного в госпитале, его, признав ограниченно годным, направили на работу в военкомат. После того как написал четыре заявления об отправке на фронт, он наконец получил направление к нам, по своей воинской специальностисапер, и был единственным бойцом из нас, кто имел военный опыт. Не считая меня.
Глава 6
Двенадцатого мая 1942 года нас привезли на аэродром. Уже темнело. После того как мы выгрузились, нас встретил и провел к двухмоторному «Дугласу» пожилой старшина с голубыми петлицами.
Будьте здесь, товарищи, сказал он нам, после чего ушел вместе с нашим командиром.
Какое-то время мы осматривались, разглядывая летное поле, самолеты и ангары. Парни и девушки разговаривали тихо и натянуто, словно мы уже высадились в тылу и враг находится где-то неподалеку. Не успели мы освоиться, как снова приехал пожилой старшина, стоя на подножке полуторки. Спрыгнул, подошел к нам:
Двоев кузов! Забирайте парашюты!
Какое-то время мы занимались прилаживанием мешков и надеванием парашютов. У кого получилось быстро, а кое-кому пришлось помогать. После чего Градов нас выстроил, затем старшина всех внимательно осмотрел, кое-где подправил, что надо, подтянул. Одобрительно кивнул, после чего подойдя к заместителю командира отряда, вытянулся, четко отдал честь и доложил: