В противоположной стороне от входа была плотно закрытая серая металлическая дверь.
За этой дверью наш дом.
Раздался щелчок, и дверь со скрежетом отворилась.
Среди пустого коридора слышались гулкие шаги. Парень бежал по третьему этажу Департамента, слегка прихрамывая на одну ногу. Вытянувшись по струнке перед дверью, он заправил в брюки надувшуюся пузырями рубашку, аккуратно пригладил воротничок и постучал в дверь. Волосы у всех военных были коротко острижены, поэтому не нужно было волноваться за свою прическу.
Войдите! раздалось из-за двери, и юноша, еще раз одернув рукава и поправив ремень, вошел в кабинет. Он ни разу за время обучения в военном колледже не получал важных поручений. И когда сегодня Командор Хэнк позвал его к себе, Генри жутко испугался. Но это задание было шагом к получению настоящего воинского звания, о котором он мечтал с детства.
Капитан Гейт, Командор Хэнк вызывает вас к себе. И у меня для вас новость, мальчик споткнулся, не зная, с какой интонацией говорить с его новым начальником. Командор приставил меня к вам в качестве ученика и помощника. Я в вашем полном распоряжении.
Гейт нахмурился, оглядывая юношу с ног до головы:
Имя и возраст?
Генри, пятнадцать, мальчик ссутулился, втянув шею в плечи, как делал всегда, когда отец бил его.
Хорошо. Гейт устало вздохнул. Можешь устроиться в том углу кабинета. Пока я хожу к Хэнку, найди себе стол и стул, не стоять же тебе целый день.
Юноша облегченно улыбнулся.
А где можно взять воды, сэр? То есть Капитан, то есть
Зови меня просто Гейт. Туалет прямо по коридору и налево.
Генри побежал искать стол, предвкушая свою новую роль рядом с Гейтом. Капитан Гейт был в звании «А» это старшее звание в этой должности, выше был только Командор в звании «АА». Генри не верилось, что он, еще не окончивший военное училище, уже стал личным помощником Капитана. Он почти ничего не знал о Гейте. Лишь то, что он был приближенным к Командору, можно сказать, его правая рука, а также то, что его жена служит в женском подразделении. И больше ничего. Любая информация о военных, тем более, о сотрудниках Департамента в таких высоких званиях, как «АА», «А», «ББ» и «Б», была строго засекречена.
Подросток довольно улыбнулся: наконец-то, отец будет гордиться им.
Вызывали? спросил Гейт, входя в кабинет Командора.
Да, проходи! Хэнк сидел за высоким деревянным столом, листая папку с делом Сверчка. Как тебе Генри, скажи, славный малый?
Еще не успел толком познакомиться. Но ведь ребенок совсем, пятнадцать лет. Гейт встал напротив стола, заложив руки за спину.
Да-да, но один из лучших на своем курсе, прыткий такой, сразу видно, многого добьется. Я хочу, чтобы ты взял его на поруки, обучил всему, так сказать. Тыопытный сотрудник, пора тебе руководить стажером. Будет помогать тебе по мелочам.
Слушаюсь, Командор. Какие-то особые задания?
Да все то же. Хэнк, поморщившись, захлопнул досье. Упустили мы что-то. Не мог Сверчок быть один, есть у него соратники. Надо бы найти и вычистить. Еще бунтов нам не хватало.
В городе тихо.
Сегодня тихо, завтра нет! Люди перешептываются, болтают разное, то одно им не нравится, то другое. «Контроль и диктатура». А как без контроля их оставить? Как дети: натворят проблем или разбегутся по разным углам, не соберешь. Глупые создания. Их за руку водить нужно и от лишних мыслей оберегать. Мысли ведь спать не дают, чем их меньше, тем сон крепчене в этом ли счастье.
Сверчок говорил, что один он. Гейт протянул руку и взял у Хэнка папку.
Проверял? Командор откинулся на стуле, уколов Гейта взглядом.
Ситуация понятна, проверим.
И мальчика с собой возьми. Пусть привыкает.
Гейт чувствовал кожей, что Командор недоволен. Сверчок мертв, а народ шипит по углам, как бы не вышло неприятностей. Раньше молчали, а теперь с каждым годом все больше протестов. Проснулись люди, закипает недовольство внутри, хочет вырваться наружу.
«А разве так уж и плох контроль?» Гейт молча зашел в кабинет и опустился на стул. «Вокруг порядок, люди сыты, одеты, обучены», мужчина посмотрел на сидящего в углу мальчишку, скромно опустившего глаза. «Вот разве плохо ему живется?»
Семья?
Генри вздрогнул, подскочил, встал рядом со столом Гейта и отчеканил:
Отец и двое братьев, мать умерла год назад от лихорадки.
Ясно. Да не подпрыгивай так, можешь сидя отвечать. Завтра с утра пойдем на досмотр. Про Сверчка слышал?
Да нас приводили из училища на площадь.
Ясно, нахмурился Гейт. Вот его дело, почитай пока.
Юноша взял папку и, сев за свой стол, стал внимательно рассматривать страницы.
«Совсем мальчишка, а уже видел смерть, знает, как пуля вылетает из дула, как рвется кожа на виске, как трещит кость, как падает безжизненное тело. А может, и нет души вовсе, промелькнуло в голове, нет, как не быть, не машина ведь».
Гейт и Генри подошли к квартире Сверчка и открепили запрещающую проход красную ленту. За серой обшарпанной дверью оказался узкий коридор, с пола до потолка заполненный книгами. Они стояли на полках шкафов, лежали на полу и на стульях. Скорее всего, все комнаты будут выглядеть так же. В квартире стоял тяжелый затхлый запахсвидетельство того, что окна давно не открывали. Вдруг из-за угла навстречу Гейту вышел старый лохматый кот.
Вот дела! Мужчина посчитал дни. С момента расстрела Сверчка прошло уже две недели. Чем же ты кормился в одиночестве?
Гейт прошел на кухню и увидел лежащий во всех тарелках кошачий корм. Вероятно, Сверчок знал, что больше не вернется сюда.
Командор хочет новых улик, доказательств. Нужно осмотреть все вокруг. Если найдешь что-нибудь интересное, сразу покажи мне.
Конечно, Капитан. Я начну с коридора.
Договорились. Гейт открыл нараспашку окна, чтобы пустить в квартиру свежий воздух. Из окна открывался вид на застроенный домами горизонт и площадь, широким пустым пятном выделявшуюся среди ритмичных линий зданий. Рыжий кот вскочил на подоконник, доверчиво глядя на Гейта.
Придется теперь тебе на улице жить, приятель. Мужчина погладил трущегося о ладонь кота. Спущу тебя в подвал, там мыши, кошки, скучать не придется.
В комнате, залитой бледно-желтым, отдающим в синеву, утренним солнцем, было убрано, лишь пыль скопилась в отсутствие хозяина. На широком столе лежали листки бумаги с карикатурами и стихами, написанными неровным почерком. На стене над столом висела пробковая доска с заметками, на одной из них было написано:
«Радиоволна принята, сегодня в пять».
Оглянувшись, нет ли Генри поблизости, Гейт сорвал листок и убрал в карман. «Черт возьми! Так и знал, что это была не случайность».
Мужчина просмотрел остальные заметки, но в основном там были односложные слова, понять смысл которых без объяснений автора было невозможно. Капитан аккуратно открепил все записки и вместе со стихами и карикатурами сложил в стопку.
В комнату вошел Генри и подал начальнику еще несколько листовок. Гейт, быстро пробежав их глазами, убрал все в папку.
Книги брать с собой не будем. Оставайся здесь до конца дня, перепиши все названия, и пролистай каждую на всякий случай. Вдруг что-то спрятано между страниц. В шкафу тоже. Гейт махнул рукой на широкий книжный шкаф у стены.
Осмотрев вещи, мужчина нашел паспорттонкую пластиковую карточку, треснутую и обломанную по краям. «Иван Дамиров, надо же, не соврал». С фотографии на Гейта смотрел улыбающийся мужчина лет сорока, без седины и впалых глаз, которыми он запомнился во время допроса. Взгляд прямой, ни тени смущения или неловкости в нем. Иван словно говорил с фотографии: я твой друг, нам нечего скрывать.
Интересно, в те годы, когда была сделана фотография, он уже был Сверчком? Нет, конечно, не был. Сверчок расклеивал листовки последние десять лет, а со времени этого фото прошло не меньше тридцати. Интересно, что заставляет людей идти против власти? Неужели этому человеку не было страшно за свою жизнь? Гейт положил паспорт в общую папку улик. Впрочем, он жил один, ему не о ком было заботиться, некого было терять. Кроме кота.
«Не страшно умереть свободным, страшно несвободным жить», гласила одна из листовок, словно отвечая на последний вопрос Гейта.