А новые боеприпасы больших калибров поступать вообще перестали. Везли только старье, изымаемое из арсеналов. При этом нужно заметить, что среди всего доставленного, кроме остатка стандартных 331-кило-граммовых снарядов нового образца (бронебоев и стальных фугасных с обычной пироксилиновой или пороховой начинкой) привезли еще 85 штук вовсе древних легких 286-килограммовых чугунных бомб. А с ними еще и устаревшие «удлиненные» тяжелые 455-кило-граммовые бронебойные снаряды закаленного чугуна, в количестве 72 штук, совершенно не пригодных для современного морского боя, к тому же нуждавшихся в замене взрывателей. Кроме того, еще 64 тяжелые чугунные бомбы с таким же весом с разрывным зарядом из черного пороха и уже негодными ударными трубками французского типа.
Таким образом, теперь у флота имелось более двухсот устаревших снарядов 305-миллиметрового калибра, использование которых было, мягко говоря, затруднительно. Ни на снарядные стеллажи в погребах, ни на элеваторы «Бородинцев» тяжелые снаряды просто не влезали. Да и смысла запихивать их туда никакого не было. Они, так же как и легкие чугунные бомбы, гарантированно развалились бы в стволах при выстреле.
Несколько смягчало ситуацию, что эти нестандартные боеприпасы могли быть использованы при стрельбе по берегу из пушек-старичков отряда контр-адмирала Небогатова. Легкие бомбы годились для главного калибра «Николая», а тяжелые для «Наварина».
Однако, располагаясь в погребах «антикваров» вместе со стандартными снарядами, они серьезно осложнят жизнь артиллерийским офицерам, которым и без того проблем со своим хозяйством хватало. Для двенадцатидюймовок «Николая» и «Наварина» точных таблиц стрельбы вообще не было. Отправленный в Севастополь еще в мае запрос на них остался без ответа. До сих пор пользовались только старыми, составленными по расчетам, уточненным результатами стрельб Небогатова на переходе, в Майдзурском деле и на Цусиме.
Такая разносортица с боеприпасами говорила о полной неразберихе, царившей в арсеналах, при отгрузке и в полной мере характеризовала состояние тылового обеспечения воюющих армии и флота в данный момент. Отправляли все, что подходило по калибру, не вникая в подробности. Главное, чтобы в пушку влезло.
Для башенных орудий малых броненосцев завезли чуть более одного комплекта 254-миллиметровых снарядов, правда, исключительно стальных фугасных. Хорошо хоть чугунных и сегментных в их числе не оказалось. Сказалось комплектование стандартными фугасами береговых и морских пушек Морского и Военного ведомств. Хотя бы нашлось, откуда готовое взять.
Девятидюймовых снарядов привезли всего 78 штук. Правда, все они оказались 188-килограммовыми «тяжелыми» стальными бомбами. Вся партия соответствовала заявленным весовым характеристикам и ни в калибровке, ни в переснаряжении не нуждалась, что было достаточно редким явлением, как показали последние контрольные замеры. Эти, по сути, полубронебойные снаряды с довольно мощным разрывным зарядом годились и для морского боя и для обстрела берега.
Вместе с остатком подобных боеприпасов, доставленным «Анадырем» с Цусимы, это даже с запасом покрывало потребности промежуточного калибра главного «крейсеробойца» Тихоокеанского флота, единственного на эскадре, кому они были нужны. В сложившихся обстоятельствах восполнять убыль стальных бомб в погребах мортирных береговых батарей 229-миллиметрового калибра в ближайшее время не собирались, надеясь обеспечить оборону главной базы с суши активными действиями на море, на худой конец более современными батареями.
Но снаряды больших калибров почти всех партий (с единственным исключением) имели значительные разбросы по массе и нуждались еще в подгонке, дефектовке, замене взрывателей или вообще в полном пере-снаряжении. Кроме того, для части из них пороховые заряды не были сформированы, а пироксилиновый порох для них и дымный для снаряжения фугасов и немного пироксилиновых шашек привезли несколькими эшелонами по одному-два вагона россыпью, еще в заводской расфасовке.
Это все дополнительно напрягало и без того перегруженные снарядные мастерские, фактически не повышая боеспособности флота в ближайшее время. Для выполнения всех заявок требовалось не менее двух недель напряженной работы и расширение штата мастерских втрое, чтобы обеспечить круглосуточную работу и избежать переутомления. Повторения во Владивостоке инцидента, случившегося на одной из батарей Кронштадта в 1903 году, никто не хотел.
Для скорострелок пока подвезли только чуть более пяти с половиной тысяч снарядов средних калибров. Большей частью стодвадцатимиллиметровых стальных гранат. К шестидюймовкам имелось около полутора тысяч выстрелов. Примерно поровну бронебоев и фугасов. Все иностранного производства, что было не слишком хорошо. На части из них взрыватели Бринка уже заменили более чувствительными трубками Барановского, но больше половины партии все еще не прошли контрольного осмотра. Кроме них, имелось еще около двенадцати тысяч трехдюймовых патронов. Преимущественно шрапнелей. Это составляло примерно половину от потребного минимума для восполнения истраченного в боях последних полутора месяцев.
Судя по номенклатуре доставленных боеприпасов, для Дальнего Востока выгребали все, в том числе только что наспех и втридорога сработанное за границей и свое старье, еще не отправленное в переплавку. При этом имелась телеграмма из адмиралтейства, запрещавшая впредь брать боевые припасы из запасов Черноморского флота, и без того ослабленных еще зимой для нужд второй эскадры, дабы не потакать расточительству начальства на Дальнем Востоке. В ней говорилось, что необдуманные и не санкционированные ни артиллерийским комитетом, ни МТК опыты Рожественского и без того ввели казну в немалый напрасный убыток.
Несмотря на внушительность общих цифр завезенных снарядов, это означало, что при предельной загруженности дороги подвозить их успевали меньше, чем расходовали. То есть сейчас, даже при неполном заполнении погребов главного калибра действующей эскадры, для десятидюймовых береговых батарей, уже изрядно ограбленных предыдущими действиями флота, почти ничего не оставалось. При этом в случае срочного выхода в море, для обеспечения полным боезапасом по усиленным нормам комплектации среднекалиберных скорострелок на кораблях, снова придется брать снаряды с берега, окончательно «раздевая» батареи и здесь. И это все при условии первоочередной доставки боеприпасов за счет остальных необходимых перевозок из европейской части страны в интересах эскадры.
Итогом объемной переписки на эту тему стало разъяснение, что не успевают не столько возить, сколько делать. До сих пор не полностью изготовлен полный комплект снарядов для броненосцев второй эскадры. Не хватает производственных мощностей пироксилинового завода Морского ведомства. Вопрос о расширении его производства поднимался перед самой войной, однако тогда не удалось изыскать сорока тысяч рублей на приобретение пресса для новой фасовочной линии, а сейчас, даже если пресс все же закупят, останавливать производство для ее введениябезумие. Заказанные за границей 2500 пудов этой взрывчатки уже доставлены и тоже израсходованы. Ведутся переговоры по приобретению новой партии. Но на это нужно время.
Кроме всего прочего, было получено сообщение, что в Портсмуте уже начаты предварительные контакты по линии МИДа между нашей и японской делегациями. При этом японцы, являющиеся инициаторами этих переговоров, категорически настаивают на ведении всего процесса с участием американских и британских посредников. В этой связи наместнику рекомендовалось принять самые решительные меры для скорейшего завершения военных действий и одновременно озаботиться вопросом безопасности нейтральных торговых судов, совершающих транзитные плавания вокруг Японских островов, и исходить в дальнейшем, в первую очередь, из соображений политической целесообразности.
От этих словесных хороводов, имеющих сразу несколько взаимоисключающих толкований, но обязательных к исполнению, Рожественский все больше погружался в чувство безысходности. А тут еще на его голову ожидался приезд тех самых официальных лиц из МИДа со свитами и прихлебателями, о которых говорил великий князь Михаил еще в Харбине.