Комната Инзова минутой ранее, б е з п о с т о р о н н и х:
Инзов, одним глотком осушив стопку, подвернул рукава и попросил Афанасия:
Дай-ка мне её.
Господь с вами, горничная Маруся, собирающая сор из углов, замахала на Инзова. А ну как ужалит?
Дай, не бойся.
Тут вот хватайте-съ, Афанасий, держа гадюку позади головы, показал Инзову, где надо хватать.
Взяв змею, Инзов оглядел её вздохнул: «маленькая такая» и крикнул в потолок: «А-а!»
Змея! поддержал его Афанасій. Спасайся! Бегите отсюдова, Иван Никитич!
Иуже за секунды до того, какъ Пушкин прибежал на крики, Инзов открыл окно и вышвырнул змею прочь. Извернувшись, гадюка ударилась о подоконник, и, подняв треугольную головку, почувствовала нечто тёплое и угрожающее, то же, что мгновение назад держало её за шею (если, конечно, допустить наличие шеи у змей). Серое тонкое тело выстрелило навстречу тёплому и угрожающему, но деревянная створка окна помешала дотянуться. Всё, что гадюка успелапрокусить левым зубом рукав Инзова; полая игла зуба вошла чуть загнутым концом под кожу и выпустила яд. Потом створка хлопнула, отбросив змею далеко от подоконника, в холодный, гибельный мартовский простор.
Глава 3
Полку Раевских прибылоу Орловапроигранные усыновый сотрудник и страшное известие
Молчишьмне взор понятен твой,
Для всех других неизъяснимый.
Всю первую половину марта то и дело начинало снежить. Здесь о такой погоде почему-то говорили «баба Одокия» (после Пушкин узнал, что это нечто вроде местной сказки: баба Одокия на небе выбивает слежавшиеся за зиму перины, и перья летят весенним снегом на землю). Подступы к усадьбе Инзова, стоящей на возвышении, превратились в зеркальную сколзанку. Спуститься в город иначе, кроме как на собственном заду, стало затруднительно, и Пушкин, особенно не раздумывая, выбирал лёгкий путь. Скатываясь по гладкой горке, высоко подняв над головой трость и придерживая цилиндр, Александр был лишён возможности маневрировать и сбил поднимающегося к дому человека.
Сплетясь конечностями, они съехали к подножию горки и застряли в неглубоком сугробе.
Господи Прошу прощения, я не зашиб вас? тут Александр заметил, что пострадавший никак не может ответить: его голова всё ещё находится под снегом, а ноги подёргиваются на весу. Крепко вцепившись в лодыжки жертвы столкновения, Пушкин потянул изо всех сих. Итогом сего действия стало новое падение, но на этот раз оба участника оказались способны дышать и говорить.
А-х-тьфу! молодой, немногим старше Пушкина, офицер отплёвывался и стряхивал снег с волос. П-простите, мы, кажетсятьфу! случайно
Вы меня извините! Александр сел на снегу и заозирался в поискал цилиндра. Поскользнулся, понимаете я пытался свернуть, но
А вы не господин ли Пушкин? молодой человек вытащил льдинку из воротника.
Я, Пушкин кое-как поднялся и помог встать офицеру. Пушкин и есть. А мы с вами знакомы?
Ещё нет, но я шёл именно за вами. Я Раевский.
?!
Что? удивился офицер. Моя фамилия Раевский. Что тут удивительного?
Пушкин отряхнулся, содрогнувшись всем телом, как искупавшийся в пруду пёс.
Ничего, хотя, думаю, когда умру, у врат меня встретит чёрт из рода Раевских. Как ваше имя, позвольте спросить?
Владимир Феодосеевич. Я от Орлова, Владимир Феодосеевич вытряхивал из рукавов снежные комки. Он давеча вернулся из Киева. Южное общество у вас, Пушкин, спрашивает, жив ли Инзов. Кстати, как вас по имени-отчеству?
Александр Сергеевич. А Инзов жив. Болеет.
Значит, затея со змеёй не удалась? спросил Владимир Феодосеевич, как показалось Пушкину, с надеждой.
Я выпустил её в кровать Инзову перед тем, как он отправился на отдых. В точности не знаю, что там произошло, но он обнаружил змею и выбросил.
Вот как, кивнул офицер. За домом следил один из наших солдат. Он слышал крики и видел, как змею выбросили в окно.
«Позор мне, подумал Француз. И хвала Инзову. И опять-таки вопрос: не странна ли такая смекалка для пожилого губернатора захолустной провинции, человека неглупого, но далёкого от разведывательной работы?»
Слава Богу, старик выжил. Знаете, Александр Сергеич, это покушение никак не выйдет у меня из головы. Пестель с Волконским не отступятся, но мне, честное слово, не хочется думать, что Инзов умрёт.
Как я вас понимаю. А вы не знаете, чем Инзов так помешал Южному обществу?
Владимир Феодосеевич развёл руками.
Ни малейшего представления. Вы куда-то спешили?
В книжную лавку.
Успеете, махнул рукой Владимир Феодосеевич. Пойдёмте лучше к Орлову. Только сперва он с опаской ступил на ледяной склон. Мне поручено проведать Инзова, если он жив. Подождёте?
Вы так не подниметесь, покачал головой Пушкин. Ещё убьётесь, поскользнувшись. Вы меня извините, но тут один безопасный путьна карачках.
Ничего, гордо ответил Владимир Феодосеевич. Как-нибудь дойду, и, с трудом балансируя на блестящей горке, заковылял наверх.
Змея-то, наверное, погибла на морозе, некстати подумал Александр. Вот и первая жертва Революции. Боги жаждут, господа.
Знакомому нам семейству Раевских Владимир Феодосеевич не приходился даже отдалённым родственником. Он происходил из курской помещичьей семьи и должен был, сделав традиционную военную карьеру, выйти однажды в отставку и зажить такой же мирной помещичьей жизнью. Судьба, однако, распорядилась по-своему, и та же неведомая сила, что подсунула Пушкину на пути очередного Раевского, определила проходящему обучение в пансионе Владимиру Феодосеевичу в однокашники весь букет будущих участников заговора. От дальнейшего хода истории было уже не увернуться.
Укушенных змеёй людей он прежде не видел, и представлял себе смерть от змеиного яда такой же, как от любого другогопена на губах, закатывающиеся глаза ичто ещё полагается отравленным? Ни одного из приведённых симптомов у Инзова не наблюдалось: у губ его вместо пены был стаканчик ликёра, глаза, окружённые морщинистой дряблой кожей, не закатывались, а смотрели прямо на Владимира Феодосеевича.
Завтра бы пришли, Инзов, недовольный тем, что какой-то майор поднимает его с постели, запахнул стёганый халат. Болею я, не видите?
Виноват, ваше высокопревосходительство, Владимир Федосеевич собрался повинно склонить голову, но увидел руку Инзова. Правая рука Ивана Никитича опухла, сделавшись почти вдвое толще левой, тёмно-красный, с фиолетовыми пятнами отёк начинался от локтя и шёл к запястью, захватывая раздувшийся большой палец. Шумно дыша, как при простуде, Инзов спрятал руку под складками халата. Оставил подальше ликёр и, упираясь в матрац левой рукой, сел на кровати.
Ну говорите, пробурчал Инзов.
Владимир Феодосеевич тряхнул головою, выходя из оцепенения.
У меня поручение от генерала Орлова, сказал он. Его превосходительство просил передать, что дивизии хорошо бы выделить ещё одно помещение.
Казарм вам, что ли, мало? Инзов недоверчиво сощурился, отчего глаза вовсе утонули под обвисающими бровями. Видно было, что ему и впрямь нездоровится (с такой-то рукой! и Владимир Феодосеевич заставил себя поднять взгляд от красно-фиолетового, воспалённоготого, что укрывалось под халатом).
Хватает, но генерал Орлов открывает так называемую ланкастерскую школу для солдат. Чтобы не проводить уроки в казармах или столовых, его превосходительство просит отвести специальный дом под собрания, где старшие солдаты и офицеры могли бы передавать младшим свой опыт и свои
Завтра, поморщился Инзов. Приходите завтра, майор, я вам сейчас ничем не могу помочь. До завтра Орлов как-нибудь потерпит, не станет трогать больного губернатора?
Виноват, ваше высокопревосходительство, снова сказал Владимир Феодосеевич, косясь на пурпурный локоть, выглядывающий из-под складок. Более всего это походило на гангренучастую гостью полевых медицинских шатров, убивающую даже после пустячной раны.
Что-то ещё он говорил, чтобы оправдать свой приход, пока Афанасий со словами «Сказанозавтра, так и не беспокойте их. Хворают, не хочется им сейчас беседовать-с» не выставил майора за дверь.