Он и в самом деле смотрит.
Вроде отвлекается, на полсекунды всего. Но в бою полсекунды играют огромную роль, я мягко скольжу ближе, чтоб поднырнуть под руку и вырубить его болевым. Нисколько не правильным, подлым, но в данный момент мне плевать на правильность.
Выбраться бы без потерь.
И мне ведь практически удается!
Он раскрывается, разворачивается, не успевает за мной!
А в последний момент просто перехватывает меня не каратешным движением! Борцовским! Жестко фиксирует руки, прижимает мокрой спиной к своему здоровенному твердому телу, берет не на болевой, а на удушающий!
Я не могу поверить, что так промахнулась! Дергаюсь бесцельно пару раз, пытаюсь ударить затылком, не попадаю, я ему до середины грудной клетки, смешно же!
Потом хочу ногами достать, но его руки, словно кольца удава, смыкаются, лишая сил и воздуха.
Черт!
Я уже понимаю, что проиграла, что нет смысла дергаться больше. И замираю.
Мой тренер говорил, что, если не получается использовать очевидное преимущество, надо переключаться на неочевидные.
Из неочевидных у меня голые грудь и задница. А еще явная реакция Хищника на все это дело.
Реакция его упирается мне в поясницу с такой силой, что запросто может оставить синяки.
Когда мужик возбужден, это хорошо. Этомое преимущество. Потому что я не возбуждена. И мыслихолодные и расчетливые. Да? Да.
Выгибаюсь и мягко трусь задницей о его стояк.
Шатер за моей спиной сдавленно шипит и еще сильней сжимает свои удавьи кольца. Черт Ну давай, расслабься чуть-чуть Позволь мне
И не надейся, сучка, хрипит он мне в ухо, обдавая жаром дыхания кожу, не получится. Но продолжай, мне по кайфу.
Блин!
Может, поговорим? я еще разок, на пробу, трусь задом о выпуклость в его штанах, мурлычу тихо, мягко, с готовностью. Ну и еще потому, что громко не могу. Придушил он меня качественно, гад. Не больно, но воздух в легкие поступает тяжело.
Теперь ты говорить решила? Нахрена тогда пыталась вырубить? он нагибается все ниже, его губы уже практически на моей шее, и это неожиданно волнует. Не так, как надо. Неправильно.
Настолько неправильно, что я на какие-то мили-секунды представляю себе, как он мог бы
Угомонись, дура! Онмог бы, да. Тыне можешь этого позволить! Этопроблемы. А у тебя и без того их дохренища.
Я не пыталась тихо бормочу, чуть повернувшись к нему и с неожиданным удовольствием ощущая его теплое возбужденное дыхание. Оно волнует даже больше, чем жесткий стояк у поясницы. Я просто Растерялась
Так я тебе и поверил, так же тихо отвечает Шатер, чуть ослабляя захват, но лишь для того, чтоб перехватить меня резко и развернуть к себе. Он это делает настолько неожиданно и молниеносно, что я успеваю лишь охнуть, несмотря на все свое хваленое спортивное прошлое. Все же, когда нет нормальной практики, навык теряется
Больше я не могу ни о чем думать, потому что буквально теряюсь в его темных глазах.
Шатер смотрит точно так же, как и до этого, когда ловила на себе его взгляд при случайных встречах в универе.
Жадно, пристально, изучающе.
Только теперь все это близко очень, и становится понятно, что еще там, в глубине темных глаз.
В дамских романах это назвали бы вожделением. Но япростая, как три рубля. И потому сразу обозначаю эту дикость в глубине шатровских глаз, как похоть. Простую. Примитивную. Всепоглощающую.
Приходит понимание, что он реально едва сдерживается, держа меня вот так, практически на весу, прижимая к себе, голую и беспомощную.
И это, вкупе с совершенно однозначной реакцией его тела, окончательно помогает осознать полную причину такой злобы.
То есть То есть он все это время меня Хотел? И даже когда думал, что япарень?
Черт
У него реально есть причины злиться
Слушай уже примирительно шепчу я, стараясь не показывать, что его взгляд до дрожи пробирает, я не специально Понимаешь, так надо. Я не могу тебе всего объяснить, но реально так надо.
Ты от кого-то прячешься? Шатер сразу верно улавливает суть, взгляд его становится жестче, пальцы на моих голых плечах каменеют.
В этот момент я могу его ударить. Легко вырубить, прыгнув снизу вверх, засадив головой в подбородок. Это только в фильмах после такого встают. В реалепадают с диким грохотом. И приходят в себя в больнице.
Но я почему-то не пользуюсь своим преимуществом, тоже смотрю на него, пытаясь придумать, что сказать. Правду? Нельзя. Соврать? Не могу даже придумать сходу правдоподобно. Не умею я врать. От того и все проблемы мои.
Остается только честность. В той степени, которая мне позволена.
Прячусь. Но я не могу ничего тебе больше сказать.
Он молчит. Ладони сжимает. Большие пальцы словно нечаянно начинают поглаживать голую мокрую кожу плеч, и от этого пробирает озноб по всему телу. Я с легкой паникой осознаю, что соски, и без того острые, напрягаются еще сильнее и упираются ему во влажную футболку.
И это Приятно.
Настолько, что, против всяких правил, хочется потереться о него грудью, раздразнить нежную кожу еще сильнее. Или, чтоб наклонился и
Ничего! Ничего!
Поднимаю взгляд и упираюсь опять в его глаза, жесткие. Черные. Завораживающие.
Почему не можешь? Я никому не скажу.
Он опять ведет пальцами по коже, смотрит на меня, не отрываясь и, кажется, прижимает еще сильнее к себе, неосознанно, заставляя запрокинуть голову.
Потому что я под подпиской о неразглашении.
Шатер едва заметно морщится, но, судя по всему, ему знакомо это понятие, потому что дальше не настаивает.
Но и не отпускает.
Я не вижу смысла больше его вырубать, понимая, что в любом случае уеду отсюда, едва только Зуб узнает о ситуации.
А я обязана его поставить в известность.
И это значит, что я вижу хищника в последний раз.
От этого почему-то грустно, хотя я давно настроена на то, чтоб легко переносить расставания. Слишком много их было в моей жизни.
Но рядом с Шатровым настолько надежно, настолько безопасно Рядом с Зубом такого нет и в помине, хотя оночень непростой чувак. Но вот нет.
А рядом с Вадимом Шатровыместь. Странно, правда?
Это ощущение хочется длить, переживать как можно дольше. У меня никогда такого не было. Никогда.
И я упиваюсь новыми для себя эмоциями, забыв о том, кто такая, в каком пикантном я сейчас положении, и на какой тонкой нити вишу.
Как тебя зовут? он наклоняется чуть ниже, заводит одну ладонь за спину и ведет по позвоночнику, словно прощупывает, обласкивает каждый позвонок.
Маша.
Я не вижу смысла скрывать свое имя. Оно никому ничего не даст.
Маша повторяет он, и в его исполнении мое имя звучит Сладко. Хорошее имя. Маша, ты ведь убегать собралась?
Проницательный такой
Да.
Он молчит, словно формулирует в голове правильную фразу. Или просто не хочет ничего говорить, а хочет только смотреть на меня, держать в руках как можно дольше. И странно, что я не имею ничего против.
Маша ох, дрожь до самых кончиков пальцев от его голоса, не надо убегать. Я никому ничего не скажу.
Это не мне решать
Тому громиле? он хмурится, ладони на моем теле чуть напрягаются, кто он тебе?
Это неважно.
Важно. Не брат, так ведь?
Так.
Спишь с ним, Маша? и впивается в меня взглядом напряженно.
Я на мгновение представляю себе секс с Зубом и вздрагиваю. Пипец!
Отрицательно мотаю головой.
Зачем-то. Оправдываюсь? Перед кем? Глупость, такая глупость
Не говори ему ничего, и все. Предлагает Шатров вполне логичное развитие событий.
Не могу. Должна.
Нет. Не должна. Я никому не скажу про тебя, зачем ему знать?
Черт Это нарушение протокола. Но это так заманчиво
И такие проблемы несет в будущем
Я совершаю ошибку. Большую. Но он так смотрит. И пальцы его И губы И глаза Дура я В первый раз такое ведь. Дура
Хорошо Я подумаю.
Подумай.
Неуверенно шевелю плечами.
Отпустишь?
Он словно только теперь замечает, что держит меня. Переводит взгляд на свои руки, потомнадолгона мою, упирающуюся ему в футболку, голую грудь Выдыхает.
Да. Но знаешь Сначала Давно хотел это сделать.