А теперь, мил человек, продолжил подпоручик, видя, что клиент проникся создавшейся ситуацией, ты мне все максимально подробно расскажешь. Кто ты такой, чем дышишь и кто тебя прислал. Явно ведь не Лорис-Меликов?
Нет, выдохнул ротмистр, как только ему вытащили кляп.
Ковалькову приходилось бывать на войне и даже видеть допрос пленного турецкого офицера. Тот говорил по-французски и вел себя, как благородный человек, а потому с ним обошлись с подобающей случаю гуманностью. Спросили лишь, в каком полку тот служил и кто им командовал, после чего велели накормить и отправили в тыл. А тут на его глазах вежливый и недалекий провинциал, отчаянно пытавшийся подражать окружавшим его аристократам, вдруг превратился в безжалостную машину для убийств. И от этого стало страшно.
И никакие важные господа тоже не отправляли? продолжал допрос окончательно переставший выкать Дмитрий. Ну не кривись, лет через двадцать, когда станешь генералом, тогда тебя к ним пустят, а пока что за счастье в приемной постоять. Верно?
Да, вынужден был признаться жандарм, с ужасом поглядывая на своего мучителя.
А как тебе вообще в голову пришла идиотская мысль, будто я причастен к гибели великого князя?
А разве нет? попытался сыронизировать пленник, но тут же получил болезненный удар по печени.
Вопросы здесь задаю я, вернул диалог в конструктивное русло Будищев.
От Вельбицкого, прохрипел жандарм, как только к нему вернулась способность говорить. Мы с ним давно знакомы. Нет, он никому кроме меня не говорил о своих подозрениях.
А ты что, особенный?
Нет. Это было после взрыва в Зимнем дворце. Мы после караула замерзли как собаки. Поехали в одно заведение и заказали пунша. Ну, вот он и проговорился. Я запомнил. Нет, мы были вдвоем. Девочек не звали.
Что там с тайным обществом, или, мать ее, лигой?
Лига действительно существует. Ее представители и сочувствующие есть во всех министерствах и департаментах, а также гвардейских полках. Цели ровно те, о которых я вам рассказывал. И да, они вами интересовались. Не в качестве равноправного партнера, разумеется, но как человека решительного и склонного к насилию.
В смысле?
Ну, вы же сами всем, включая генерала Хлынова, говорили, что парламент только тем и хорош, что позволяет собрать в одном месте всех болтунов и перевешать их в случае надобности. Вот вами и заинтересовались.
Хлынов тоже в лиге?
Нет, конечно! Помилуйте, он же круглый дурак.
Понятно. Точнее, ни хрена не понятно. А ко мне ты зачем пришел? Выслужиться хотел?
Да.
И никто тебе не приказывал?
Нет.
Нет, я реально с тебя охреневаю! Инициатива поимела инициатора Ладно, рассказывай дальше. Адреса, пароли, явки. В смысле имена, чины, должности. Кто главный, кто так, сбоку припека?
Расколовшийся жандарм пел как соловей. Имена генералов, сенаторов и даже великих князей следовали одно за другим. В целом вырисовывалась очень странная картина с монархическим заговором, вот только против кого? С «Народной волей» все понятно, но в лиге был наследник цесаревич, его братья, многие члены правительства, не хватало лишь самого царя и Лорис-Меликова. Или их не предполагалось изначально?
Вы ведь понимаете, что теперь, когда вы знаете все, обратной дороги нет? тяжело дыша, спросил Ковальков. Вам волей-неволей придется присоединиться к нам либо бежать.
А почему бы и не присоединиться? ухмыльнулся Будищев, в очередной раз изумив своего пленника. Вон какая славная компания!
Послушайте, помотал головой совершенно сбитый с толку ротмистр, клянусь честью, я никому не скажу ни о нашем разговоре, ни об обстоятельствах, при которых он случился. Опустите меня, а?
Так просто взять и отпустить? Ну-у, даже не знаю
Что вы хотите?
Да сущую безделицу. Я сейчас кое-что напишу на листе бумаги, а ты прочитаешь. С чувством, с толком, с расстановкой и без дурацких комментариев. Только текст. Понятно?
Но зачем?
Еще по печени захотел? поинтересовался Будищев, с жалостью глядя на бестолкового пациента.
Нет! Хорошо, давайте вашу бумагу.
Джастин момент, отозвался Дмитрий, вызвав еще одну болезненную гримасу у связанного, и, подойдя к бюро, принялся быстро писать на листке. Затем зачем-то заглянул в комод, произвел в нем какие-то манипуляции, после чего подтащил клиента поближе и положил перед ним текст.
Я, Ковальков Николай Александрович, вступая в ряды «Народной воли», торжественно клянусь: быть смелым, честным, дисциплинированным революционером и до последней капли крови бороться с тиранией в России. А если я предам своих товарищей по борьбе, то пусть меня постигнет суровая кара трудового народа!
Все это ошарашенный ротмистр прочитал без единого возражения и, лишь когда текст закончился, позволил себе осторожно спросить:
Что это за бред?
Практически явка с повинной, охотно пояснил ему Дмитрий.
Если вы думаете, что я это подпишу, то вы просто идиот!
И не надо, с довольством обожравшегося краденой сметаной кота отозвался Будищев, после чего снова подошел к комоду и поставил иглу на восковой цилиндр. Фонограф зашипел, и не верящий своим ушам жандарм услышал, как присягает на верность революции.
Техника на грани фантастики! мечтательно проговорил подпоручик. И главное, голос хорошо узнаваем. Представляете, что скажет Михаил Тариэлович, если услышит эдакую арию в вашем исполнении?
Отдайте, нервно сглотнув, попросил жандарм.
Ага, щаз! Шнурки вот только поглажу, издевательски отозвался подпоручик, запирая комод, после чего повернулся к связанному и с нехорошей улыбкой в голосе спросил: Гости дорогие, а не надоели ли вам хозяева?
Что? непонятливо спросил ротмистр.
Я говорю, пошел вон отсюда, охотно разъяснил ему свою позицию подпоручик. О месте и дате следующего заседания будет сообщено дополнительно.
Вы хотите
Если честно, не очень. Но раз уж приключился такой случай, грех его упускать! Короче, своему начальству можешь доложить, что я согласен по всем пунктам. Страстно хочу стать графом, зятем и поставщиком армии. Если какой косяк, бежишь ко мне впереди собственного визга и докладываешь. В особенности это касается завтрашнего заседания в Главном артиллерийском управлении. Если ваша организация и впрямь что-то собой представляет, я хочу ощутить ее всемерную поддержку. Понял?
Понял, обреченно вздохнул Ковальков, после чего с явной неохотой спросил: Вы меня не развяжете?
Конечно, отозвался Будищев, перерезая стягивающий руки пленника шнур.
Получив свободу, тот сначала потер затекшие руки, потом оценил взглядом крепость комода, кочергу и все еще находящийся на виду револьвер хозяина квартиры, после чего окончательно понял, что на сей раз проиграл.
Так я не прощаюсь, со значением в голосе сказал жандарм.
Всего хорошего, изобразил любезный поклон Дмитрий, после чего, тщательно закрыв входную дверь, сокрушенно вздохнул. Дикие временадикие нравы! Звукозаписывающая аппаратура уже есть, а использовать ее по назначению не умеют. Дикари-с!
В этот момент раздалась трель электрического звонка, и Будищев снова взялся за запоры, бурча себе под нос: «Ты что, тросточку забыл?»
Ой, испугалась оказавшаяся за дверью Стеша. А зачем револьвер?
Маленькая предосторожность никогда не помешает, ничуть не смутился подпоручик. Ты что так поздно?
Я бы не пришла, да только вот
Что еще случилось?
Семка в больнице! заплакала девушка и уткнулась в грудь Будищеву.
Почему?
Прохор его отколотил!
Какой еще на хрен Прохор?!
Приказчик в лавке. Говорила я Семушке, не задирай этого дурака, а он
А вот с этого момента попрошу поподробнее, нахмурился подпоручик.
Этот Прошка давно ко мне клеился, сбивчиво начала Стеша, поминутно всхлипывая. Я его отшила, а он не понимает. А Семка влез, а я
Понятно, остановил поток бессвязных фраз вперемежку со слезами Дмитрий. Есть только один вопрос: а раньше мне всю эту байду рассказать нельзя было?