Иногда этим «что-то» были люди, проходящие мимо. А иногда собаки. Я чувствовала, как Ма напрягалась при их появлении. А когда они приближались, меня бил по шее рывок поводка, Ма кричала «Рядом!» и натягивала поводок так сильно, что мои передние лапы отрывались от земли.
И если изначально при встречах с собаками я лишь хотела познакомиться, то такие действия Ма говорили мне о том, что это чужаки и они угрожают нашей стае. А еще Ма, отрывая меня от земли, говорила, чтобы я заступилась за нашу стаю. Ведь приподнятая собака всегда доминирует, а значит, если другая собака не подчинится и не уберется с нашей территории, я вынуждена буду нападать.
Этот урок я освоила быстро и стала сразу же нападать на всех встречных собак, чтобы Ма лишний раз не пришлось нервничать и намекать мне на необходимость защиты.
Но что же во всем этом бедламе означала команда «Рядом!», я так и не разобралась.
Иногда Ма подавала команду, когда никого не было. Она дергала меня к себе, и я думала, что нужно идти возле нее. Но иногда она просто меня дергала. А иногда я отходила от нее и не слышала, что должна вернуться, поэтому я сделала вывод, что эта команда значит что-то другое.
А еще меня перестали кормить. Вообще. Еду я теперь получала лишь на занятиях, которые стали моим проклятием.
Как я ни показывала Ма, что не хочу на них ездить, она все равно силой затаскивала меня в машину, а потом силой тащила на площадку. И никакая еда не была для меня стимулом, чтобы лишний раз повстречаться с мегерой и ее методами.
Глава 17. Кинологические снаряды
Как я ни упиралась, мы снова оказались на дрессировочной площадке. Только в этот раз не было этой страшной мегеры, и все люди со своими питомцами отправились вглубь площадки, где стояли различные препятствия в виде бревен, лестниц и еще каких-то странных палок.
Мы с Ма стояли и наблюдали, как другие собаки пробегали по этим предметам, а через некоторые перепрыгивали. Мне захотелось тоже залезть на рядом стоящую горку, но Ма меня одернула.
Потом к нам подошел какой-то мужчина, оставив свою собаку сидеть в стороне.
Начни с бума! сказал он Ма. Только держи крепче, чтобы не рухнула.
Ма повела меня к бревну, которое было приподнято над землей на ножках. Оно было не только высоким, но и узким, поэтому, когда меня на него стали затягивать, я уперлась лапами в его основание.
Как же часто в последнее время мне приходилось упираться! Неужели в нашей стае никого не интересовали мои интересы? Ведь я так мало хотела от жизни, но так много за это платила.
Ма взяла меня на руки и втолкала на бревно. Она держала меня одной рукой под живот, а второй тянула за ошейник вперед, заставляя двигаться. Под конец бревна я все-таки отважилась на самостоятельные шаги, но не потому, что перестала бояться, а потому что увидела конец своих мучений и рванула вперед. Ма отпустила меня, и я рухнула с бревна, подвернув под себя переднюю лапу.
Вскочила я уже на трех лапах, громко крича о своей боли. И о чудо! Ма села рядом со мной на корточки и стала меня обнимать и успокаивать. Она гладила меня, а я скулила, показывая, как нуждаюсь в ее ласке. В ней я нуждалась больше, чем в облегчении физической боли.
Но самое приятное, что наше занятие на этом закончилось. Ма отвела меня в машину и повезла, как мне показалось, домой. Но мы приехали в какое-то странное заведение, где сильно пахло чем-то неприятным. Меня завели в помещение, где подняли на стол. Подошла какая-то женщина в белом халате и стала ощупывать мою лапу. Я стойко перенесла осмотр, хоть и было немного страшно. Но внимание со стороны Ма были сейчас важнее.
Перелома нет, просто ушиб, сказала женщина в белом халате.
Но она так кричала, поддержала разговор Ма.
Она просто сильно напугалась.
Я не понимала, о чем они говорили, но эта женщина мне понравилась. Она так нежно почесала меня за ушком, да и лапу осматривала бережно, ласково со мной разговаривая.
Ма сняла меня со стола, что-то сказала женщине, и мы пошли к машине. Я уже не чувствовала такой сильной боли, но предпочитала сильно не нагружать лапу.
А после нескольких дней постоянной заботы и внимания, прогулок без резких рывков и ласкового взгляда Ма я готова была хромать вечно!
Да, я быстро сообразила, что хромота дает мне множество преимуществ и избавляет от такой нелюбимой дрессировки. С того самого момента, как я захромала, мы ни разу не поехали на адскую площадку.
А еще вернулась моя кормежка, которую я не должна была заслуживать, выполняя какие-то непонятные действия.
Я снова была любимой дочкой, от которой ничего не требуют.
Глава 18. Стресс
Как-то Ма, как обычно, ушла на работу, а вернуться забыла.
Я хорошо знала, когда она должна вернуться, ведь у нас, собак, хорошо настроены биологические часы. Мы всегда чувствуем время, когда возвращается любимый человек, и заранее уже сидим в ожидании.
А тут время пришло, а ее все не было.
Я стала волноваться. То лежала возле входной двери в надежде, что она вот-вот откроется и на пороге появится Ма. То подбегала к окну, запрыгивала на него передними лапами и смотрела, желая увидеть ее там.
Но время шло, а Ма не появлялась.
Я села у двери и громко завыла о своей тоске. Неожиданно из комнаты выбежал сын Ма и закричал на меня. Но он не обладал статусом, позволяющим мной командовать, а потому я не обращала на него внимания. И он ушел, не добившись от меня подчинения.
Я продолжала выть, периодически прерываясь на подкоп, совершаемый в основании двери. Мне казалось, я сумею вырыть яму, через которую выберусь и побегу искать Ма. Но яма не копалась, а нервы уже были на пределе. Тогда я решила унять тоску ботинком Ма, который так сладко пах ей.
Я лежала и мусолила его в пасти и не заметила, как сгрызла почти весь. И в этот момент пришла Она!
Моей радости не было предела! Я скулила, прыгала, кусалась, бегала по квартире, возвращалась и снова прыгала и скулила. Потом схватила разодранный ботинок и поднесла Ма, предлагая поиграть. Но она резко переменилась в настроении, выхватила у меня из зубов ботинок и стала меня им бить.
«За что? Я так долго тебя ждала, так радуюсь твоему приходу, а ты меня бьешь?» думала я, уклоняясь от ее ударов по морде.
Потом досталось и сыну, который на ее крик выбежал из комнаты. Она долго его ругала за что-то, но он, кажется, тоже не понимал, за что.
Как же сложно было понять нашу Ма. В тот момент, когда нужно было радоваться, она ругалась. Если она не хотела играть, могла бы просто отказаться, зачем же было бить? Я бы и так все поняла. Хорошо, в следующий раз буду играть одна.
Глава 19. В гости к кинологу
Хромать я не переставала, хоть иногда и забывала, на какую лапу это стоит делать. Но Ма ни о чем не догадывалась и на дрессировку меня больше не возила.
Как-то мы сели с ней в машину, и я напряглась, думая, что меня снова везут на адскую площадку, но мы приехали в райское место, где жил и когда-то работал со мной первый кинолог.
Когда меня выпустили из машины, я рванула на всех четырех лапах, забыв о своей симуляции. Моему счастью не было предела мы снова играли с подругой, а Ма с кинологом стояли в стороне, наблюдая за нами.
Я периодически подбегала к ним и показывала, что готова работать, но никто не начинал меня дрессировать, и я снова убегала играть.
В какой-то момент наши безумные игры были прерваны, нас с подругой посадили на поводок и куда-то повели.
Подруга шла рядом со своей Ма и не поддавалась на мои провокации поиграть по дороге. А Ма снова стала меня дергать, крича «Рядом!».
Что же значило это «Рядом»? То ли нужно бежать вперед, то ли идти медленно, плетясь сзади. То ли перестать играть? Что?
Ты задергала собаку! возмутился кинолог, обращаясь к моей Ма.
Она бестолковая и совсем не слушается!
Не бывает бестолковых собак
А моя бестолковая! зло ответила Ма и снова меня дернула.
Ты ей сначала объясни, что от нее хочешь, а потом требуй!
Как бы я хотела понимать человеческий язык. Может быть, тогда бы я сделала то, что Ма так от меня требовала. Но я не понимала!