Излагай, посмотрим.
Поехали завтра со мной в лес за дровами. Набираем кузов, клиент уже есть, сразу продаем. Полтора рубля, считай, твои.
Кузов чего, спрашиваю.
Так «газика» моего, пятьдесят третьего. Я же «газика» взял, ты не знал? А дровами уже не первый год занимаюсь, все отработано, вся технология. Мы с Осипом ездили всегда, да он на прошлой неделе на север подался, на заработки. Придурок. В прошлом году на Камчатку ездил, на рыбопереработку. Три месяца хреначил, а ему что-то там копейки заплатили. Теперьна север. Дебил. Так что потерял я напарника. Так как?
На следующий день утро ясное, с востока солнышко, едем в лес за дровишками. Мороз, зябко. Машина воет, но не греет. В кабине свистящий сквозняк со всех щелей, пристываю к сидению, зубы мерзнут. Трасса пустая. На дорожном указателе «Ребрихинский район» тщательно замазаны буквы «р». Остряки. Но прикольно.
Свернули с трассы на проселочную дорогу. «Газик» рычит, дергается, нас подбрасывает в кабине, трясет, швыряет. Всё гремит, я придерживаю бензопилу и канистру, Серега орёт в трубку: «Да я уже к лесу подъезжаю! К лесу подъезжаю!! Нет не с Осипом. После обеда, крайвечером!». Прекратил разговор и уже мне орет: «Клиент волнуется. Категорически хочет дров».
Технологию мне Серега еще вчера объяснил. Суть в том, что работники лесхоза валят сосны, спиливают сучки, а бревна потом вывозят лесовозами. А эти самые сучки бывают толщиной с полено. Их можно вывозить безо всяких выписок, без разрешений. Груженый с горкой ГАЗ-53семь тысяч, а для жителей соседнего Боровикововосемь, потому как онисплошь уроды и дебилы. Такой вот у Сереги бизнес. Вернее, дровяной промысел. Вроде не трудно
Промахнулся я насчет «не трудно», погорячился. При распределении трудовых обязанностей мы решили, что я подношу, Серега пилит, вместе загружаем дрова в кузов. Ну-ну. А то, что прошлую неделю пурга каждый день?
Первая остановка в лесу. Что ж, приступим.
Хррусть, хррусть, проваливаясь, пробираюсь к запорошенной снегом хвойной груде, брюхом в сугроб, хру-ум! Дорвался, выковыриваю ветку-корягу. Теперь, обратно, проваливаясь по колено, по пояс, дотащил до дороги, побрел за следующей. Еще одна, вторая, очередная визжит бензопила, громыхают полена об кузов. Серега привычно управляется, держа сигарету в уголке рта. Разобрали одну кучу, поехали дальше. Серега говорит, хорошо, что лесхозовские работают и трактор дорогу пробил, а я думаю, что вот бы дальше дороги не было, и вернулись бы мы по домам. Хрен с ними, с деньгами.
Останавливаемся, опять Серега узрел перспективный сугроб с торчащими сосновыми ветками. Я опять, по грудь проваливаясь, таскаю сучки. Туда, обратно. Туда обратно. Когда Серега глушит пилу на перерыв, слышно как потрескивают деревья на морозе, как с хрустом я разламываю ветки. А сердце барабанит по ребрам, дыхание перехватывает, в горле першит, уже круги темные появляются перед глазами. Я падаю в сугроб на спину, полулежа гляжу на небо, пытаюсь отдышаться.
Да-а. С Осипом сподручнее было, говорит Серега.
Иди ты, говорю вполголоса. Думаю, как же не легко эта копеечка-то дается, как же не просто физическим трудом зарабатывать!
А представь, как я один ездил? говорит Серега. Когда и сам подносил, сам пилил, сам закидывал. Летом хорошо: подъехал к сучкам, напилил, и так далее. Опять же день длинный. Я раз за день три поездки сделал. Считай, двадцптка на кармане. Тогда деньги были нужныкрай.
Один руководитель нефтяной корпорации зарабатывает пятьсот рублей в секунду. Я по его официальной декларации подсчитал.
Ну, у него, наверное, другие проблемы, философски заметил Серега. Хотя сволочь, конечно.
Не завидно? я болтаю, лишь бы подольше перерыв продолжался.
А я вообще никому не завидую, сказал Серега просто, не рисуясь. Вот много у него денег. А может его в детстве отчим изнасиловал, а потом он помрет от страшной болезни в мучениях. Ты бы поменялся судьбой с таким, хоть и за пятьсот рублей в секунду? Янет. Мне баба говорила Не в смыслебаба, а в смыслебаб Нина. Говорила, что всем людЯм горя и радости отмеряно поровну. Просто все рассыпано по всей жизни. Сегодня у тебя все нормально, у соседа плохо, потом у тебязасада, а соседу попёрло. И толку завидовать?
Серега достал из кабины термос.
Давай чаю. Всё легшее будет работать. А ты что, завистью страдаешь?
Ну так Например, биографии Александра Грибоедова немного завидую.
Кто такой?
Поэт. Девятнадцатый век. Он написал гениальную комедию, женился на княжнекрасавице. Пятнадцать лет ей было, помоему. На службе сделал карьеру. Был нашим послом в Персии, там его и убили. Достойная жизнь, достойная смерть. Нормально.
Ну да. Если басурмане убили, то всяко в рай попадет.
А ты, Серега, верующий, что ли? удивляюсь.
Он помолчал, допивая чай, ответил ворчливо:
Местами. Временами. Поехали, давай, Грибоедов. Время к обеду, а мы еще не сделали ничего. Сейчас к Славику на деляну, там чего-нибудь наберем.
Бригадир Славик оказался огромного роста мужик с рыжей щетиной на красном обветренном лице. Он стоял возле вагончика, из которого через трубу медленно поднимался жидкий дымок, стоял как полководец, наблюдающий за перемещением войск, только вместо пехоты и танков на деляне орудовали несколько человек с топорами и трактор цеплял готовые бревна, выкладывая их в штабели. Неподалеку сиреной звучала бензопила, и вдруг все затрещало, захрустело, и поваленная сосна ухнула в снег.
Сучки? Есть, конечно, говорил Славик. Пилите, собирайте. Вон те чурки можете забирать. О! Смотри, Серега, на типа. Взял на перевоспитание.
Из вагончика вышел смуглый скуластый парень.
Матерый мусульманин, тайный узбек, представил парня бригадир. Саня! Как тебя зовут-то по паспорту?
Пирмахмат, ответил тот и сутулясь потрусил по тропинке вглубь леса.
Видал, Серега! Пирмахмат! радовался бригадир.
Ну и как? с недовольным видом спросил Серега. Перевоспитывается?
А то! Сало уже жрет. Только мерзнет как тушканчик. Ладно, пошли, губы замерзли базарить с вами.
Мы шли по деляне, Серега выбирал подходящие дрова, с ним дружелюбно здоровались, а я прятал лицо в воротник, не хотелось, чтобы кто-нибудь меня узнал. Скажут, что вот работал нормально, сидел в офисе, а теперь в лесу калымит, видать спился совсем. А яне совсем! Просто трудный период в жизни. А еще меня удивляло, как тепло лесорубы относятся к Сереге. К Сереге, у которого все вокруг уроды и дебилы, который классический жлоб и мизантроп. Наверное, есть какое-то лесное братство у них.
Вот здесь срезай верхушки, показал бригадир на сложенные в ряд, очищенные от веток сосны. Вот по сЮда. он чиркнул валенком по снегу. И вон там береза сломанная ее тоже можно. Так что, давайте, мужики. А это не ты в дурятнике стекла побил и сторожу челюсть сломал? безо всякого перехода, неожиданно обратился ко мне Славик.
Вот уж не знаю как к такой известности и относится. Истории с охранником психоинтерната лет двенадцать. То есть на малой родине я больше ни чем и не известен. Печально.
Да, говорю. Было дело.
Ну, вот я и смотрю, вроде знакомый. Ну, мужики, давайте. Только березу под низ, вдруг начальство. Ну, вы и сами в курсе
И снова я собираю подходящий материал, подношу, Серега пилит, забрасываем в кузов чурки, меняем заледеневшие верхние перчатки, и дальше. Я заприметил запорошенное снегом подходящее бревнышко, откопал его, потащил к машине. Взял подмышку один край, второйволоком, и через сугробы, ломая по пути молодые сосенки, кое-как допёр. Бревно аккуратненькое, ровненькое. Распиливай, Серега!
Смотри сюда, вот написано: участок такой-то, выдел такой-то. Это столб разметочный, наверное трактор случайно свалил. Так что тащи обратно. Эх ты, Грибоедов! Как здесь бросить? Мы с людьми работаем, разве можно гадить.
Серега говорит со мной приказным тоном. В обычных условиях это, конечно, неприемлемо, но здесь, в лесу он имеет право, тем более, что получается так, что я на него работаю в данный момент. Хм. За полторы тысячи. Еще пару месяцев назад я бы задницу с дивана не поднял за такую сумму, а теперь вот жилы рву. Но, ничего. Мое положение рано или поздно восстановится, буду вспоминать эту поездку с юмором. Можно даже рассказик нарисовать, глядишь кто-нибудь и прочитает, хоть узнают как непросто люди живут в наших краях. Тем более, что в быту сибирской деревни за последние десятилетия мало что изменилось. Ну, появились мобильные телефоны, но ведь и уличные деревянные сортиры никуда не делись. Умирают наши сёла, процесс естественный, ведь даже звезды гаснут, но я рад, что успел, что все-таки застал еще характерные обрывки крестьянской России. Деревня, деревня Конечно, сюда тоже пришла цивилизация. Даже интересно, когда бабушка с помощью ухвата ставит в русскую печку прокопченный чугунок, при этом разговаривая по скайпу с двоюродной сестрой, находящейся во Франкфурте.