А Славка всегда хотел уехать, вырваться. Уехал, вырвался. Когда он три года назад приехал в Москву он был ни кем. А теперь. Сейчас Он-то да. Прошло три года и вот, онникто. А самое поганое, что он сильно скучал. По своим парням, по вот этим вот улочкам, по селу. Ностальгия. И надо бы это лечить, надо рвать, но не получилось.
Как же ему хотелось приехать в Гордеево и увидеть, что здесь всё плохо, что все спились, обнищали, деградировали. А тут спокойный Ванька Немец, зарабатывает денег, когда надо, а когда не надосидит, размышляет, и похоже, вполне доволен, нисколько Славке не завидует. Ещё и машину взял. Да и у многих вон в ограде машинысплошь иномарки. А гаражей нет, хотя кто угонит, когда все всех знают? Многие дома сайдингом обшиты. И везде, даже на самых развалюхах, пластиковые окна стоят. А на крышах, даже на самых заплесневелых крышахспутниковые тарелки. А у Никитенок даже беседка во дворе появилась. А вон мужик траву стрижет. Газонокосилкой!! В деревнегазон!! Бли-ин! Изменилось село родное.
Вот и на домике Кости сияет на солнце тарелка.
Эту избёнку Костя с Натальей купили из-за участка в первую очередь, предполагая дом как времянку. Но недаром говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Мало изменился двухэтажный недострой в конце участка, разве что крыша покрыта листовым железом зеленого цвета, местами уже выгоревшим, облупившимся. И штакетник такой же косой, и калитка по-прежнемугостеприимно настежь. Кусты помидоров поникли от жары, пожухли листья юных яблонь. Славка побарабанил в окно, но вдруг услышал за спиной знакомый голос, возопивший:
Да твою же ж мать-то!!! Славка невольно разулыбался, повернулся, готовясь здороваться, надеясь, что уж встреча с Костылем будет более теплой.
Никого не увидел. Где он есть?
Чё ты лупишь?! Лупень!! Конь барселонский! голос доносился из свежеструганного сортира, сооруженного на краю огорода,
Бар-раны! дверь открылась без скрипа, и, подтягивая на ходу трико с лампасами, появился Костя Кудрявцев, Костыль. Славку он не заметил, потому что не отрывал глаз от планшетника, плелся, шлепая сланцами по пяткам, одна ногапо тропинке, втораяпо грядкам.
Э! Пацан! Ты чё по нашей улице ходишь?! крикнул Слава.
Ё-о-о!! обалдел от удивления Костыль, бросился было на встречу, но вдруг затормозил. Подожжи-ка.
Костя аккуратно положил планшет на лавочку между топором и серпом, медленно помыл руки в бочке с водой для полива, с некоторой торжественностью мокрой рукой пригладил вихры на белобрысой голове, закричал:
Славя-ан!!! Ёхоу!!! Славян!!! он начал мять, тискать, трясти Славу, не переставая восклицать. Ну, блин! Вот ё! Ты как?! Не позвонил! Ну, Вятка, ё!
Ну, хорош, хорош, смеялся Слава, А ты чего там орал?
Так пошел, это, погадить, футбол смотрел, правда, в записи. Фуфло. Ты в Москве своей, наверное, футбол в живую смотришь?
Да нет.
Разинтересовался, значит. И как ты здесь?
В гости.
Слушай, кхм-кхм, перебил Костя. Я смотрю, ты зажатый какой-то. Надо бы язык развязать. Как говориться, исходя из вышеизложенных обстоятельств, пивка для рывка?
Мы с Немцем договаривались
Немец. Немец онКостыль неопределенно покрутил рукой. Найдет еслиф чё. А побухать надо, ясен арафат. Тут главноеначать. У нас баров пивных открылось! В центре только четыре. На Советскойтоже, но там не свежак, да и шалман. У нас на районе магазин Сереги Гордеева. Помнишь его? Там тоже пивнарь в пристройке.
Магазин «Наташа»?
Не. Тут вишь как, Гордей развелся, женился на Ленке Бондаренко. Магазин теперь называется «Елена».
Хорошо, не на Дуньке женился, попытался пошутить Славка.
Короче надо это. Блин! Славян!! Костя опять потрепал друга за плечи. Короче, надо выдвигаться. Пойдем до центра, там решим, Ваньке позвОним по дороге.
Кость, я не хочу в заведение, сказал Слава. Давай на речку, на бережок.
Точно! За однимя окупнёмся! Устами москвитёнка глаголет истина! изрек Костыль. Надо, тогда, рвать, пока баба моя не вернулась. Короче погнали. Я только переоденусь, как-никак в свет идем.
Переодевание заключалось в том, что Костыль одел точно такие же трико с лампасами, только без дырок на мотне.
Шли в так называемый центр села по когда-то асфальтированной, а сейчас раздербаненной бугристой дороге. Навстречу попалась груженая гужевая повозка, лошадь тащила в горку телегу с немереным количеством сена. На верхушке стога, как только не свалится? сидел старик в старой зеленоватой рубашке военного образца и белой летней кепке. «Мефодьич. Помнишь его?» «Н-нет» «Здравия желаю, Иван Мефодьевич» «Здравствуйте, ребятишки». Следом проехал внедорожник «Мерседес», за рулем которого сидела крупная небритая рожа в темных очках. «А это что за морда?» «Фермер Федоров, с Крутишки» «Нормально фермеры у вас живут» «Работает, че». Потом их обогнал ревущий грузовик «ГАЗ -53», который остановился несколько впереди.
Серега Журов, почему-то поник Костыль. Журик. Помнишь его?
Помню, конечно.
Вятич! Здорово! поздоровался хмурый Журов, когда они поравнялись с грузовиком. Он выпрыгнул из кабины, протянул запястье для рукопожатия, пояснив. Руки грязные.
Здравствуй, Серёж, вежливо сказал Костя.
Пош-шел ты, обрубил Серёга, не взглянув, и опять Славке. Рад видеть. Чё приперся?
Ты не меняешься, смотрю.
У нас ничего не меняется, бляха. Это же деревня, и с притворным ужасом. Так тебя что? Выгнали? Из Москвы выгнали?! Вот бл-ляйштифт! Придется на работу брать, куда тебя девать? Осип-то опять на Камчатку уехал на заработки, придурок. Так что, будем дрова продавать? Гурыч по зиме со мной ездил в лес несколько раз, а тожеюрист.
Яэкономист.
Один хрен. Алырники. Так что насчет дров?
Спасибо, Серега. Но вряд ли. Я ненадолго, отказался Славка. А какие дрова? Июль-месяц.
Добрый хозяин завсегда заранее заготовит. Значит, ненадолго. Эх ты мышь канцелярская. Бумагомаралка. Хм. Кстати, у меня маралятина копченая лежит, зайди, возьми, угостишь там, Серега махнул рукой в сторону, где, по его мнению, находится Москва. А я думал, ты завязал с Москвой и в дауншифтинг вдарился. Идут такие двоедауншифтер и даун. Гармонично, бляйштифт.
Костыль сделал непроницаемое лицо, а Славка, отводя удар, спросил:
Что за бляйштифт?
Карандаш по-немецки. Глебка большой у меня уже, всё схватывает. Я маты всякими словами и заменяю. Зачем ему знать раньше времени? Вот в садик пойдет, там научат. А вы что? Гуливанить?
Ага. На речке посидим, подтягивайся.
На речке. Вы осторожнее. Мы на речке вчера гадюку убили. Считай, семь грехов амнистированы.
Тебе, чтоб грехи снять, надо не гадюку, питона убить, высказался насупившийся Костыль.
Слышь ты! Питон! Каверверсия человека! Как ты ним общаешься, Славян? Ну ичто? Где пойдете? Куда сидеть? Где клёны? Ну еслиф чё, подскачу. А щас дел до буя.
Знаешь в чем прикол? сказал Славка, когда Журик уехал на фыркающем ГАЗе. Я раз сидел в одном ресторане, а за соседним столикомсемья. И ребёнок у них, ну лет девятьдесять. И он говорит что-то, и тут проскальзывает вот это «еслиф чё». Меня как чем-то родным приятным накрыло. Потом еще раз «еслиф чё». Я подошел, спрашиваю, типа, вы откуда будете, говор такой знакомый. И точнос Алтая.
Диалект. Вот правильно говорить плотИна. С ударением на «И». А у нас говорят плотинА.
А чего Журик на тебя закусыватся?
Да там это, Костыль говорил без охоты. В субботу картошку окучивали. Я, Журик, Васька Никитин. Чтоб не скучно. Сначала у меня пропололи, потому Васьки, последний огороджуриковский. Ну, значит, у него и в баню идти. Спички дёрнули, мне топить. Ну и загорелась она. Баня в смысле. Там немножко только обгорело внутрях, но Серега злится, конечно. Еще дней пять злиться будет. Я б тоже злился. Ну, пришли.
***
Центр села Гордеево представлял собой круглую площадь, где, если смотреть по часовой стрелке располагались два магазина, почта, маленький магазинчик, зеленоватое отделение Сбера, пустырь с полынью и крапивой, большой магазин, сельсовет, колода бетонных плит, салон сотовой связи, маленький базарчик, где на грубо сколоченных прилавках разложены промасленные запчасти, мед, овощи, нижнее белье, березовые веники для тела и души и просто веники для мусора и пыли.