Свернув с трассы на пустынную третьестепенную улочку, мы съехали с проезжей части с целью раскумариться подальше от любопытных взоров. Позади, метрах в пятидесяти, не разобрать номеров, одновременно с нами приткнулся к обочине угольного цвета дутый «мерин». Бельма фар вылупились в наши спины, серебристая решетка бампера скалится змеиным зевом. Чрево боа-констриктора кем-то наполнено, однако внутренности еле видны из-за густой тонировки лобового стекла.
Не ссы, это големы. Оторвавшись от забивания штакета, Онже вглядывается назад. Тебе не грозит.
За вами так на постоянку пасут? с неудовольствием цедит Боб, изжевывая сигаретный фильтр.
Не, за нашим космолетом дистанционное наблюдение! подмигивает мне Онже. Наружку только для экстренных случаев подключают, когда в чужой машине катаемся.
Онже уверен, что «хвосты», которые мы периодически за собой замечаемэто стандартный этап проверки со стороны Матрицы. По его мнению, слежка имеет целью выявить полный список контактов и зафиксировать все наши передвижения на случай, если мы все же начнем ввязываться в криминал, либо станем сливать кому-нибудь информацию не по назначению.
Сами защищенные тонировкой, мы некоторое время изучаем преследователей. Те не подают признаков жизни. Выплюнув измочаленную сигарету в окно, Боб заводит машину, трогается. Одновременно с нами отрывается от обочины мерин и следует по пятам на сравнительной скорости. Свернув в неприметный пустырь-тупичок, где за парой магазинчиков и бензозаправкой открывается диковатый сосновый бор, мы выбираемся из салона наружу. Порываясь, шумя ветвями деревьев, бледная анемичная осень дышит на нас сухим астматическим кашлем. Воздух пропитан смолой, нефтепродуктами и легким запахом серы, отчего кругом пахнет как в общественном туалете после его обработки освежителем воздуха «хвоя».
Углубившись в лесополосу, мы находим неглубокий овражек. Его усыпанное шишками и иголками дно прорезано изогнутым клинком лесного ручья. После торопливой раскурки, вооружившись прихваченными из багажника пустыми баклажками, мои спутники осторожно спускаются по облысевшему и порыжевшему к зиме мшистому склону. В ожидании, пока они доберутся до источника родниковой воды, я присаживаюсь на корточки, закуриваю сигарету, и изо всех сил силюсь додумать недодумываемое.
Кто-то установил, что человеческий мозг функционирует менее чем на пятнадцать процентов от номинальных возможностей. Не знаю, сколько дополнительных мощностей у меня включилось под воздействием ганджа и Матрицы, но голова гудит с явным превышением нормы. Точно две теннисные ракетки, трава и Система перебрасывают друг другу упругий мячик моего разума через теннисный корт сознания. От полушария к полушарию, от интуиции к рацио, от догадки к анализу, от озарения к знанию. Это нормально, это хорошо, так и надо. Я понял почти все. Осталось совсем чуточка, прежде чем я окончательно успокоюсь. Нужно уразуметь самую крохоту, которая не дает мозаичному пазлу сложиться в единое цельное полотно. Требуется понять: ЗАЧЕМ ВСЕ.
Этот ребус не может существовать бесцельно, сам по себе. Эволюция Системы и сам факт ее существования должны объясняться какими-то законами, которые либо еще не открыты, либо по каким-то причинам не объявляются во всеуслышание. Но что, если социологи молчат намеренно? Дабы не испугать человечество феноменом Коллективного разума прежде положенного срока, когда его существование станет для всех самоочевидным фактом?
Насколько можно считать живым улей или муравейник, Система суть живой коллективный организм, спаивающий людей в одно целое, эволюционирующий и самосовершенствующийся. Само общество фактически являет собой Систему. Благодаря ей, индивид становится собственно человеком, ибо развитие человека невозможно вне общества. Внутренним оком я вижу бесконечное поле, на котором семена индивидуального разума всходят побегами сознательной жизни из почвы коллективного бессознательного, и питают разросшимися своими ветвями коллективное Сверх-Я бездонных небес.
До сих пор я исходил из предположения о том, что Коллективный разум возник как продукт совокупности индивидуальных сознаний. Однако если шанс индивиду развиться в личность предоставляет Система, то не менее правомерным будет допущение и о том, что она не столько является следствием образования коллектива, сколько предваряет и обуславливает объединение людей в коллектив. Так что же было раньше: яйцо, или курица? Из библейских преданий известно, что Бог создал Адама по образу Своему и подобию, личностью. Но тогда откуда явилась Система? В нагрузку с Евой? В качестве бесплатного довеска, как в советских сельпо?
Нет, не так. «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». В православном богословии этот разговор Бога с Самим Собой называется Предвечным советом Святой Троицы. Причем в данном конкретном случае словом «Бог» прикрываются узкоспециальные нужды христианской доктрины. Ведь употребленное в оригинальном тексте Книги Бытия древнееврейское «Элохим» в переводе суть не что иное как БОГИ. Тогда что же выходит, Богэто и есть СИСТЕМА?!
Впрочем, что во Вселенной может существовать не как Система? Движение туманностей и галактик, зодиакальный круг звезд и планет, восход и закат солнца и месяцасистема. Приливы и отливы, рост и увядание, менструальный цикл, рождение-старость-смертьсистема. Открытые наукой биологические и физические законы природы, психики, логикибезусловно, система. На что ни глянь, куда ни плюнь, во что ни ткни, повсюду система. Вселенная состоит из бесконечного множества подсистем, включенных одна в другую как луковица, как матрешка, как гиперкуб. Вся жизнь человечества подчинена системам, которые мы либо открыли, либо изобрели сами. А раз так, то можно предположить, что пирамидальная структура всепланетной социальной Системы реализует собой некий принцип мироустройства, стремящийся в своей организации к вселенской гармонии с другими, более крупномасштабными Системами. Тогда верно не только то, что Бог есть Система, но и то, что Матрица стремится установить гармоническое единство с Богом. Стать Богом! БЫТЬ БОГОМ!
Ты что, родной, остаешься? подкравшись ко мне со спины, Онже хлопает меня по плечу в надежде неожиданно испугать. Надо ехать. А между тем, мне хочется прыгнуть вперед и кубарем скатиться в овраг, лишь бы меня не беспокоили именно сейчас, когдакак мне кажется, как мне видится, как бьется во мне живое предчувствие, я стою на пороге какого-то принципиального и окончательного открытия.
Но я смотрю в распаленные смехом, задымленные ганджубасом костерки глаз товарища и подчиняюсь необходимости. Пока обстоятельства для разрыва рабочих и дружеских связей не скомпонуются в хоть сколько-нибудь приличную базу, я не имею права делать явный шаг в сторону даже в свете совершаемых прорывов в Сверхсознательное. Как-никак, мы с Онже ныне Система, и именно благодаря нашему с ним взаимодействию я пришел к нынешнему уровню понимания ребуса собственного бытия.
Все нормально, улыбаюсь я Онже, работаем! Матрица, бабки, движняк, финансовые олимпы и эвересты закулисных могуществ. А еще Коллективный разум, о котором я до поры помолчу. Сделаю лицо вантузом, зажмурюсь от посторонних звуков и буду отвечать невпопад, лишь бы меня теперь просто не трогали. Включаем бивиса. Мат, глупый смех, беспрестанное угуканье, в мире баттхедов это легко катит за норму.
Вернувшись к вахте, мы с Онже перепрыгиваем в нашу волжанку, оставив Боба пялиться раскрасневшимися и раздувшимися в геморроидальные узлы гляделками в экраны слежения. В таком состоянии как у него сейчас, на территорию закрытого поселка можно вломиться на танке, на летающей тарелке, верхом на верблюдах, и вряд ли Боб заметит что-нибудь странное.
***
Марсианские посылы с водительского сидения становятся неразборчивыми. Сквозь магнитное поле, излучаемое радиоактивным источником, внезапно открывшемся в моем черепе, я лишь улавливаю в эфире шипенье и треск с обрывками членораздельных фонем: «Матрица, Морфеус, братиша, понимаешь». Онжино бормотание становится фоном. Оно органично сливается с гулом движения, с ревом мотора, с шуршаньем покрышек и с утробным дыханием органных регистров из магнитолы. Мы летим по бабловскому проселку из точки «а» в точку «б», впрочем это уже совершенно не важно. Меня сейчас занимает другое.