После девяностых, те, кто физически выжил представляют собой страшное зрелище, к которому лучше всего подходит определение Чингиза Айтматова «манкурты». Представители села из-за голодухи вынужденные перебраться в город, где работы тоже для них не было, в городе часть из них пошла в криминал, часть начала перебиваться поденщиной, не имея никаких жизненных перспектив и четко осознавая это. Это люди, выброшенные из крестьянской общины, но не ставшие горожанами, люди, которые утратили довольно целомудренную общинную, сельскую культуру, но не приобрели свойственных горожанам уважения друг к другу, к закону, к личному пространству. Это люди, на глазах у которых разворовывался и их родной колхоз, и в целом страна и потому про закон им говорить бессмысленно. Поденная работа большинства из них дает возможность перебиваться с хлеба на воду, но не включает ни в какой коллектив, а длительные периоды безработицы предоставляют возможность делать все что угодно, не опасаясь ничего терять то все равно нечего.
К представителям села присоединились и деклассированные рабочие с разгромленных и разграбленных промышленных предприятий точно так же, потерявшие трудовые коллективы, часто и навык квалифицированного труда, место и уважение в обществе. Два этих «человеческих потока» слились в крупных городах, образуя взрывоопасную (нечего терять) массу. Именно она, в сочетании с приехавшими с Галичины селянами и составила костяк, «пехоту» майдана, а потом и пушечное мясо гражданской войны.
Давайте, попытаемся сравнить три страны, Россию, Украину и Беларусь с точки зрения того, что представляют из себя их общества и какова степень опасности этих обществ с точки зрения развития страны. Лучше всего дело обстоит в Беларуси она пробыла в состоянии развала всего три года, и ей удалось сохранить как сельскую, так и индустриальную культуру советского типа. В Белоруссии не найти неприкаянных и готовых на все людей кто-то при работе в селе, кто-то в городе, молодежь, которая не видит в Беларуси перспектив самореализации уезжает либо в Москву, либо в Варшаву или Стокгольм и таким образом не является фактором, создающим общественное напряжение. Поэтому в Беларуси возможна бархатная революция, как в восточноевропейских странах, но Майдан невозможен. Да, это разные вещи, совершенно.
В России период распада длился дольше, мы потеряли сельскую культуру но городскую хоть как-то, но сохранили. В России есть провал в малых городах, и некоторых крупных, таких как Иваново вот там катастрофа деиндустриализации и деградации сравнима с украинской. С другой стороны в России есть сразу несколько «кластеров», территорий ускоренного развития, либо ресурсных территорий, притягивающих людей. Это Москва, Санкт-Петербург, Алтай, Татарстан, Башкортостан, Калуга, Псков, зоны нефтедобычи, южные области Ростов, Краснодар, Ставрополь. В перспективе к ним видимо присоединятся Сибирь и Дальний Восток, подключившись к удовлетворению спроса более чем миллиардного китайского населения. Эти территории предъявляют спрос на рабочую силу, как постоянную, так и вахтовым методом, там строится жилье, происходит социализация людей в крупном городе. Там есть производства, и есть нормальные трудовые коллективы. На селе и на провальных территориях (центральные области России, такие как Тульская, Ивановская, некоторые области в Поволжье Курганская, Кировская, Мордовия) происходят разнонаправленные процессы. Часть села продолжает вымирать. Часть пользуется тем, что на село приходит бизнес и устраивается на работу: но уже на тех же принципах, что и городские работники. Примеров успешного бизнеса на селе полно, если это не так то кто же тогда вырастил все то зерно, с которым мы вышли на первое место по объемам экспорта в мире? Часть селян формирует бригады для отхожего промысла, строительного или нефтяного и работает вахтовым методом, привозя в село неплохие и по городским меркам деньги. В итоге в России за счет работающей экономики все при деле, а вахтовый метод работы и центры ускоренного развития куда можно уехать частично снимает демографическое напряжение с тех мест, где работы нет и все мрачно. Нет работы на месте наймись на север, или подпиши контракт с армией, с полицией в общем, личные траектории есть и их немало.
На Украине же рухнула и так и не восстановилась промышленность, в тяжелом состоянии сельское хозяйство, в отличие от России и Беларуси так и не наведен порядок с выплатой зарплат. Игорь Коломойский безнаказанно кинул работников своей авиакомпании с многомесячным долгом по зарплате и это не девяностые, это три года назад. В России или Беларуси ему пришлось бы объясняться с прокуратурой а в Украине ничего! Это известная история, а сколько неизвестных кидают на деньги и в городе и на селе. В итоге в украинских городах скапливаются десятки тысяч несоциализированных людей, люмпенов, готовых на любые, в том числе и противозаконные действия. Частично демографическое напряжение снимает выезд на работу в Россию и Европу. Но как только начался экономический кризис, как только Россия начала предпринимать меры по закрытию своего пространства от нелегальных мигрантов так в украинских городах, и прежде всего в Киеве взрывоопасной человекомассы оказалось намного больше, чем обычно. Достаточно было искры и рвануло. Обратите внимание Майданы произошли поздней осенью и зимой, и первый и второй, когда в России резко сокращается спрос на рабочую силу на стройках и в сельском хозяйстве.
Вместе с тем на Украине, в отличие от России и Беларуси произошло резкое изменение истории и «национального мифа». Если в России и Беларуси Победа осталась Победой, герои героями, а предатели предателями то на Украине ветераны ВОВ оказались чуть ли врагами народа, а фашистские пособники героями нации. Все это, вместе с агрессивным навязыванием новой истории послужило дополнительным травмирующим фактором, способствуя развитию нигилизма и цинизма, духовной пустоты.
На Украине, в отличие от России и Беларуси не произошло политического застоя. В стране уже дважды прошли досрочные парламентские выборы, один раз досрочные выборы президента, сменилось более пятнадцати правительств, произошли два майдана. Все это время разные политические силы агрессивно обращались к избирателю, пытались его в чем-то убедить, или даже натравить на кого-то дополнительно его дезориентируя.
Взаимопонимания с этим классом «новых пауперов» у людей, сохранивших советскую культуру нет никакого, они говорят на разных языках и исповедуют разные ценности. Вот, киевлянка, которая училась еще в той, старой, гуманистической советской школе пытается поговорить со своими новыми соотечественниками
http://blog.polemika.com.ua/blog/_3167.html
Наблюдая эволюцию мнения окружающих о происходящем, синхронизированную с такими внешними факторами, как вести с фронтов, вести с полей, вести с межбанка и т.п., я пытаюсь сформировать для себя эмпирическую модель этого чёрного ящика под названием «современное общество», чтобы понять корреляцию входящих и исходящих сигналов (не претендуя на высокие технологии. Задача неблагодарная и малопродуктивная, но так уж устроена я мне интересны разные (хотя и не все) слои населения, иногда я иду на рынок вместо супермаркета, чтобы услышать живых людей, а не пластиковые корпоративные фразы и т. д.
* * *
Начну с событий конца февраля. Они, пожалуй, показали наиболее ярко, что связь между параметрами на входе и на выходе не вытравлена начисто:
1) бесчисленным и бессмысленным (с точки зрения задумывающегося, как мне кажется, человека) повторением речёвок и пением песен, единственной целью чего вижу отключение критического восприятия;
2) зомбирующим влиянием телевидения, выраженным тем сильнее, чем ближе по времени ему удаётся вставлять противоречащие друг другу интерпретации событий. Причём временной интервал сужается, а люди не могут уже выскочить за рамки очерченного круга, так как допустив враньё сейчас, они вынуждены проецировать его на прошлое, на основы. А это больно. Ну и «башни», учитывая потребность обывателя, приученного ворчать на власть и на «ЭТУ страну», дают слегка выпустить пар, меняя занавески в заведении.