Основывается это учение на идее предопределения. Всё очень логично, рассудочно и неопровержимо. Бог всемогущ и всеведущ. Раз он всеведущ, значит, ещё до падения Адама и Евы он знал, кто из наших современников спасётся, а кто попадёт в ад. Бог всемогущ, и раз не предотвратил этого, значит, он этого не хочет. Бог также не меняет своих решений, потому что всегда знает как лучше и поступает соответственно. Отсюда следует, что обречённые аду обречены на это по воле Божьей и ничего с этим поделать не могут. Отсюда же следует, что обречённые раю также обречены на это по воле Божьей и также ничего с этим поделать не могут. Бог знает заранее всё, что ты сделаешь, и если тебе судьба спастись, то можешь убивать, воровать, грешить как угодно, это ничего не изменит, ибо кто ты такой, чтобы изменить волю Господа? И наоборот, если тебе суждено попасть в ад, можешь совершить сколько угодно добрых дел, ты не изменишь волю Господа, ибо она неизменна.
Из этих полутора простых мыслей, если их додумать до логического конца, получается концепция Невидимой Церкви. Среди обычных людей, большинства, обречённых на гибель, живут и действуют немногие избранные, которые спасутся. Среди всех христиан, видимой церкви, они составляют церковь невидимую. По каким критериям отличить избранных? Кальвин честно отвечал, что не знает, и узнают люди об этом только на Страшном Суде. Однако его последователей такой ответ не устроил, они хотели знать прямо сейчас и ввели множество остроумных критериев, позволяющих заглянуть в эти тайны уже при жизни. Самое важное в данной теме, что эти критерии не имеют никакой связи с христианской моралью, как и следует из изложенного в предыдущем абзаце.
Разные протестантские секты выдвигают разные критерии разделения людей, но сам принцип разделения не отвергает никто. Два самых распространенных критерия таковы: чувство избранности и жизненный успех. Вот так просто. Что такое народ, одержимый чувством избранности и ставящий себя вне морали, мы видели сами в 1941-1945-м. Деление людей на успешных и неуспешных в протестантских странах имеет явный религиозный подтекст. Страх оказаться лузером имеет религиозную природу и не корректируется рационально.
Несколько ироничный тон этого краткого пересказа известной работы Макса Вебера о протестантской этике выражает моё личное отношение к данной теории и не означает недоказуемости того, что всё вышеизложенное имело место в действительности. У Вебера приведена огромная библиография с длиннейшими цитатами, которые подтверждают, насколько это было и есть серьёзно в протестантских странах.
Разумеется, такая краеугольная концепция не могла не повлиять на западную массовую культуру. Отметим ещё раз её основные признаки: люди делятся на избранное меньшинство и всех остальных; избранные состоят в особых отношениях с Господом (или мистическим миром в широком смысле слова); критерий разделения не имеет отношения к морали и вообще недоступен нашему пониманию (как сказал Лютер, та сторона поступка, по которой о нём судим мы, никогда не бывает той его стороной, по которой о нём судит Бог).
Самый яркий пример воплощения идеи Невидимой Церкви в искусстве это конечно же «Люди в чёрном». Все основные признаки налицо. Церковь реально невидимая: вспомним, как с экрана стирается имя, герой надевает черный костюм под слова за кадром «тебя больше нет, тебя никто не знает», и такой ценой оказывается в команде избранных, которые общаются с внеземными силами и пасут подопечных, которым нельзя открывать правду, чтобы не сошли с ума.
Концепция Невидимой Церкви нашла отражение ещё в одном западном культурном феномене, а именно в представлении о супергероях.
Не будет преувеличением сказать, что это чуть ли не сквозная тема западного масскульта. Супермен, Бэтмен и Баффи, истребительница вампиров, демонстрируют все отличительные черты данного мифа: это представители избранного меньшинства, которое стоит в особых отношениях к мистическому миру, резко отделено от простого народа по сути, но внешне супергерои такие как все. Заметим этот момент. Супергерои не раскрывают себя и свои подвиги, супергерои должны прятаться, сливаться с толпой, не дать никому заподозрить, что они не такие (Суперсемейка сюда же). Это воплощение художественными средствами представления о невидимости церкви. Обратим внимание на разительный контраст с обычными допроте-стантскими сказками всех времен и народов.
В обычных сказках подвиг никогда не бывает тайным в принципе. Герой может какое-то время скрывать своё имя, но не сам подвиг. Змей Горыныч не тайно разоряет поля и ворует людей, и никто, убив Змея Горыныча, не стремится выдать это за естественное происшествие. Победив дракона, герой женится на красавице и становится царём - подвиг вознаграждается открыто, в мире дневного света и повседневной реальности. У обычных людей хватает смелости не свихнуться от ужаса зная, что дракон разоряет их селения, хватает ума понять героизм их защитника, и хватает правильного взгляда на вещи, чтобы вознаградить героя за подвиг высшим местом в социальной иерархии.
Итак, в народной сказке героизм вписан в структуру общества. Все основные моменты, необходимые для включения подвига и героя в социум, ясно очерчены, хорошо разработаны и доступно изложены. Не то с западной концепцией героизма как тайного хобби. Спасать мир - ужасно тяжёлая, грязная, неблагодарная работа, которая никогда не кончается и за которую ты ничего не получаешь. Кто из супергероев не согласился бы с этим? И кто из царевичей минувших времён согласился бы?
Причина этого контраста в том, что критерий разделения на невидимую и видимую церковь лежит вне морали, другими словами, мы не можем судить о принадлежности человека к героям или злодеям по тому, хорошо или плохо он поступает.
Третий пример, который я хочу привести, это серия о Гарри Поттере. Все люди делятся на магов и магглов, магические способности врождённые, могут встречаться у не-магов, но такой человек должен уйти из своего мира в мир магов. Маги скрываются от людей. Магам запрещено использовать магию в мире людей, например, чтобы помочь обычному человеку в беде. Маги не могут использовать магию для удовлетворения своих повседневных нужд. Мир волшебников у Роулинг - откровенный паразит на человечестве, они едят, пьют, одеваются и пользуются инфраструктурой, абсолютно ничего не давая взамен. В последних книгах магические войны выплескиваются в мир людей, люди гибнут в этих разборках, не понимая что происходит и не имея возможности повлиять на свою судьбу.
Как мы видим, религиозная идея живёт в культуре, даже будучи оторвана от теологических корней. Супергерои, маги и магглы продолжают жить во множестве произведений, хотя их авторы далеки от теологических тонкостей. Тем не менее религиозную основу этих созданных искусством миров можно восстановить, чтобы знать, с чем мы имеем дело.
Ищенко, Н. С. Невидимая Церковь в массовой культуре / Н. С. Ищенко // Четверть века с философией. Философское монтеневское общество - 2015 / Под ред. Ищенко Н. С. - Луганск, 2015. - С. 13 - 18.
Ренессанс гностицизма в советской фантастике
Гностические идеи в советской фантастике
Гностики - это эзотерическая секта, возникшая в Римской империи во II-м веке нашей эры. Гностики были реакцией умирающего античного мира на появление христианства, это была хорошая попытка перехватить инициативу, использовать в своих целях новые и набирающие популярность христианские образы и идеи. Гностики хотели использовать христианскую оболочку, но сохранить старый языческий смысл. Попытка не удалась, и после нескольких веков упорной борьбы гностики сошли со сцены. На некоторых моментах этого идейного противостояния я и хочу сейчас остановиться.
Учение гностиков было эзотерическим. В гностических сектах было несколько ступеней посвящения. В отличие от христиан, которые проповедовали свои священные тексты открыто всем, кто хотел и не хотел их слушать, гностики открывали свои тексты только избранным после многолетних испытаний. Потому неудивительно, что после поражения гностиков собственно гностических текстов почти не осталось, так что в исследовании гнозиса приходится опираться на христианских полемистов. Надо сказать, что христианские теологи хорошо знали свое дело. Уже в ХХ-м веке были открыты подлинные гностические тексты, и они не прибавили ничего существенного к уже известной картине.