М. Ф.: А как вы пришли к исследованиям в области ИИ?
И. Б.: В юности я активно читал научную фантастику. Подозреваю, что это могло на меня повлиять. Именно оттуда я узнал об ИИ и трех законах робототехники Азимова, и у меня появилось желание изучать физику и математику. А чуть позже мы с братом заинтересовались компьютерами. На сэкономленные деньги мы приобрели компьютер Apple IIe, а затем Atari 800. Программного обеспечения тогда было мало, поэтому мы научились писать программы на языке BASIC.
Я так увлекся программированием, что занялся изучением вычислительной техники, а затем получил ученую степень в области computer science. В 1985 г., во время обучения в магистратуре, я начал читать статьи о первых нейронных сетях, в том числе работы Джеффри Хинтона. Это было любовью с первого взгляда. Я сразу понял, что хочу работать именно в этой сфере.
М. Ф.: Какой совет вы могли бы дать тем, что хочет заниматься глубоким обучением?
И. Б.: Прыгайте в воду и начинайте плавать. Сейчас информация любого уровня доступна в виде учебников, видео и библиотек с открытым исходным кодом. В сети можно бесплатно прочитать книгу «Глубокое обучение», соавтором которой я являюсь. В ней много информации для новичков. Студенты старших курсов зачастую тренируются, читая научные работы и пытаясь самостоятельно воспроизвести описанные там результаты, затем стараются попасть в лаборатории, проводящие исследования такого рода. Сейчас самое благоприятное время для карьеры в сфере ИИ.
М. Ф.: Из ключевых фигур в сфере глубокого обучения вы единственный, кто занимается только наукой. Большинство по совместительству сотрудничает с различными компаниями. Почему вы выбрали этот путь?
И. Б.: Я всегда высоко ценил научное сообщество, свободу работать на общее благо, делая вещи, которые, как я считаю, могут сильно повлиять на происходящее. Мне нравится работать со студентами, как психологически, так и с точки зрения продуктивности исследований. Уйти работать в индустриюзначит лишиться многого из этих вещей.
Кроме того, я хочу остаться в Монреале, а переход в индустрию означает переезд в Калифорнию или Нью-Йорк. Однажды я подумал, что можно попробовать создать новую Кремниевую долину для ИИ. В результате появился MILA, где проводятся фундаментальные исследования, задающие темп работы над ИИ во всем Монреале. Мы сотрудничаем с научно-исследовательским центром Vector Institute в Торонто и компанией Amii в Эдмонтоне в рамках канадской стратегии по продвижению ИИ в науке и экономике с пользой для социума.
М. Ф.: Раз уж вы упомянули об экономике, хотелось бы поговорить о рисках в этой сфере. Я много писал о том, что ИИ может привести к новой промышленной революции и потере множества рабочих мест. Как вы относитесь к этой гипотезе? Не преувеличена ли в данном случае угроза?
И. Б.: Нет, она не преувеличена. Непонятно только, когда это произойдетв ближайшее десятилетие или намного позже. И даже если завтра мы полностью прекратим фундаментальные исследования в области ИИ, те результаты, которых мы уже достигли, позволят кому-то получить социальное и экономическое преимущество за счет простого создания новых товаров и услуг.
Уже собрано огромное количество данных, которые мы пока не используем. Например, в здравоохранении применяется лишь малая доля доступной информации. А ее становится все больше, потому что каждый день оцифровываются новые данные. Производители аппаратных средств совершенствуют процессоры для глубокого обучения, что без сомнения изменит наш мир.
Конечно, прогресс в этой сфере замедляют социальные факторы. Общество не может моментально измениться, даже если технология идет вперед семимильными шагами.
М. Ф.: Реально ли решить проблему безработицы введением безусловного базового дохода?
И. Б.: Я думаю, это может сработать, но сначала нужно избавиться от морального ограничения, согласно которому у неработающего человека дохода быть не должно. Мне такая точка зрения кажется ненормальной. Думаю, нужно ориентироваться на то, что лучше для экономики и для счастья людей. Имеет смысл провести эксперимент, чтобы попытаться найти ответ на эти вопросы.
А единого ответа не будет. Позаботиться о людях, которые в результате новой промышленной революции останутся не у дел, можно разными способами. Мой друг Ян Лекун сказал, что если бы в XIX в. можно было предвидеть последствия промышленной революции, возможно, люди смогли бы избежать множества страданий. Если бы еще тогда, а не в 1950-х мы создали систему социальной защиты, которая сейчас существует в большинстве западных стран, сотни миллионов людей жили бы намного лучше. А ведь для новой революции, скорее всего, потребуется гораздо меньше столетия, и потенциальные негативные последствия могут быть еще сильнее.
Мне кажется, думать об этом нужно уже сейчас. Искать варианты, позволяющие минимизировать нищету и оптимизировать глобальное благополучие. Думаю, выход есть, но мы вряд ли его найдем, если будем держаться за старые ошибки и религиозные убеждения.
М. Ф.: Если все произойдет скоро, это станет еще и политической проблемой.
И. Б.: Поэтому нужно быстро реагировать!
М. Ф.: Совершенно справедливо. А чем еще, кроме влияния на экономику, может грозить ИИ?
И. Б.: Лично я активно выступал против роботов-убийц.
М. Ф.: Я слышал, что вы подписали письмо корейскому университету, который, по слухам, собирался заниматься их разработкой.
И. Б.: Да, и это помогло. Корейский институт передовых технологий (KAIST) сообщил, что они не будут разрабатывать автономные военные системы.
Отдельно я хотел бы коснуться такого важного вопроса, как включение людей в цикл управления. ИИ, который существует сейчас и может появиться в обозримом будущем, не понимает и не чувствует нормы морали. Разумеется, критерии добра и зла в разных культурах могут отличаться, тем не менее для людей они крайне важны.
Это касается не только роботов-убийц, но и роботов вообще. Представьте себе работу судьи. Для решения таких сложных моральных вопросов нужно понимать человеческую психологию и иметь моральные ценности. Нельзя передавать право принятия судьбоносных решений бездушной машине. Нужны социальные нормы или законы, гарантирующие, что в обозримом будущем компьютеры не получат таких полномочий.
М. Ф.: Здесь я мог бы с вами поспорить. Ваш взгляд на людей и их суждения крайне идеалистический.
И. Б.: Возможно. Но лично я предпочту, чтобы меня судил несовершенный человек, а не машина, не понимающая, что она творит.
М. Ф.: Но представьте себе автономного робота-охранника, который начинает стрелять только в ответ, когда в него попадает пуля. Человеку это недоступно, и потенциально именно такое поведение может спасти другие жизни. Теоретически, если запрограммировать такого робота правильно, он будет избавлен от расовых предрассудков. И в результате он получит преимущество перед человеком. Вы согласны?
И. Б.: Допускаю, что когда-нибудь такое станет возможным. Но вопрос в понимании машиной контекста задачи. Об этом компьютеры не имеют ни малейшего представления.
М. Ф.: Какие еще угрозы может нести ИИ?
И. Б.: Пока это практически не обсуждается, но после происшествий в Facebook и в Cambridge Analytica проблема может выйти на первый план. Она касается рекламы. Применение ИИ с целью воздействия на людей несет опасность для демократии и морально недопустимо. Общество должно позаботиться о предотвращении подобных явлений.
Например, в Канаде запрещена реклама, направленная на детей. Считается, что манипулировать уязвимыми умами аморально. Разумеется, уязвимы не только дети, иначе реклама бы просто не работала.
Во-вторых, реклама негативно влияет на состояние рынка, потому что за счет нее крупные компании мешают своим малоизвестным конкурентам. Современные технологии на базе ИИ позволяют еще точнее доносить посыл до целевой аудитории. Страшно то, что так людей можно заставить ухудшать собственную жизнь. Я имею в виду, например, политическую рекламу. С инструментами, которые позволяют влиять на людей, следует быть очень осторожными.
М. Ф.: Как вы можете прокомментировать предупреждения Илона Маска и Стивена Хокинга о смертельной угрозе, которую несет суперинтеллект, и о рекурсивном улучшении? Стоит ли об этом беспокоиться в данный момент?