«Пусть едят, что дают. Мед есть, и сок тоже», написала я, уже отчаянно ненавидя бабочек. Все внимание было приковано не ко мне, больной и требующей заботы, а к ним, видишь ли, уставшим от поездки.
Вася как-то быстро разобрался с хоботками и выкармливал выводок. Одна бабочка оказалась очень бойкой и ела без всяких зубочисток. Вторая капризничала. Третья, кажется, была уже того, но Вася решил не сообщать об этом сестре. Тем более что Сима всем дала именаМия, Стефани, Андреа, Эмма и Оливия. А если ребенок кому-то дал имя, то все. Этот кто-то стал членом вашей семьи.
К вечеру выяснилось, что бабочки какают, как коровы. Загадили весь инсектарий.
«Как они размножаются? написала я сыну. Они все девочки?»
Сима тоже прочла мои послания и удивилась:
Мам, ну, конечно, они все девочки. Как могут бабочки быть мальчиками?
«А вдруг? Тогда они отложат яйца, и мы будем воспитывать гусениц», написала я.
Я не хочу воспитывать гусениц, расстроилась Сима.
Не переживай. Из гусениц снова появятся бабочки, подбодрил сестру Вася. Я так в детстве думал. Собирал с листьев гусениц, клал их в спичечные коробки и ждал, когда они превратятся в бабочек.
Превращались? уточнила Сима.
Нет. Ни разу, признался Вася.
В дверь опять позвонили.
«Открой, пожалуйста, наверное, это моя утка», написала я мужу сообщение.
Кто там? спросила дочь.
«Курьер. Утку привез», написала я на листочке.
Живую? ахнула Сима и сбежала в свою комнату. После живых бабочек утка тоже могла оказаться вполне себе крякающей.
«Вася, скажи сестре, что утка уже мертвая. Пусть выходит из комнаты», написала я сыну.
Мам, ты правда хочешь, чтобы я Симе сейчас про труп утки рассказывал? Сын пришел ко мне в комнату.
«Просто положите ее в холодильник», написала я.
Ночь не пережили две бабочки. Утром они не подавали признаков жизни.
У меня даже голос прорезался от переживаний. Я могла хрипеть.
Надо сказать Симе, что они отправились на радугу, сказала я сыну.
Мам, на радугу вроде собаки отправляются, заметил Василий.
Какая разница? Сходи с Симой в парк и положи бабочек на листочки деревьев! прохрипела я.
Что, они уже того? спросила проснувшаяся Сима с плохо скрываемой радостью в голосе. Пойдем в парк, посадим их на листики.
Мы с Васей открыли от изумления рты.
Впрочем, Эмма, оказавшаяся самой умной из бабочек, прожила у нас две недели, как и положено долгожительнице. Мы были счастливы. Значит, хорошо за ней ухаживали.
Я хотела спросить у мамы, что было в ее голове, когда она отправляла внучке бабочек в траурной урне, то есть коробке, но не могла. Все-таки иногда хорошо, что у меня пропадает голос.
* * *
Пришло сообщение от Симиной классной руководительницы: «В следующем году будет другой преподаватель по алгебре. Ян Борисович от нашего класса отказался. Попросился в другой». Дети расстроились. «Мы же ему ничего плохого не успели сделать», уверяли они дружно. «Слабак», написал Никита. «У него просто нет своих детей. Он в них не разбирается», пожалела математика Катя.
Впрочем, Ян Борисович сбежал и из другого класса и вообще из школы. Девочки пытались его защитить и находили оправдание: «Он понял, что преподаваниене его», «Мы ведь совершенно невыносимы. С подростками трудно работать. А он еще очень молод. У него все впереди!» писали они сообщения в чат. «Слабак!» стоял на своем Никита. «Тяжело ему будет жену найти», посочувствовала Катя. «Подумаешь, тридцать шестиклашек, попробовал бы он с одним младенцем справиться», поделилась наболевшим Кристина, которая вдруг стала старшей сестрой, хотя в ее планы это не входило.
Мам, я понимаю Яна Борисовича, призналась Сима, я бы тоже от нас сбежала. С нами талант нужен, а не просто способности.
* * *
Детей опять попросили заполнить анкетырасформировывали по разным классам. «Любимая музыкальная группа, исполнитель?» Сима ответила«Чайковский».
«Есть ли у тебя домашние животные? Какие?» Никита ответила: «Да, есть. Два младших брата».
«Ваши пожелания на следующий учебный год?» Дети ответили: «Счастья, здоровья, успехов в личной жизни».
* * *
Наша любимая бабушка, моя мама, должна была приехать в гости. Написала в последний момент, когда уже такси стояло у нее под подъездом: «Не могу. Упала. Лицо разбито».
Мне поплохело. Мама уже в возрасте. Любое падение опасно.
Я позвонила:
Мам, где упала? Как?
Не знаю, в ванной поскользнулась, простонала родительница.
Ты лежишь? Может, «Скорую» вызвать?
Да, лежу. Не надо «Скорую». Ничего не сломала, только на лице синяк здоровенный. Не хочу внуков пугать.
Тебе больно? Выпей хотя бы таблетку.
Да, больно. Уже выпила. Мама говорила очень убедительно.
Все, я выезжаю к тебе, объявила я.
Нет, ни в коем случае! Я тебе дверь не открою. Сейчас лучше посплю. Мама как-то разволновалась. Но она всегда волнуется, когда я объявляю, что приеду. Ей кажется, что я приезжаю с инспекцией и начну непременно ругаться. В принципе, так и происходит. Я начинаю ругаться. «Неужели нельзя хотя бы бульон себе сварить? Почему у тебя хлеб в хлебнице уже плесенью покрылся? Ты еще не настолько в возрасте, чтобы не сходить в магазин! Если не можешь, позвони мне, я все привезу или организую доставку, если не хочешь меня видеть. Зачем доводить до последнего?»
Но маму уже не изменить. Иногда, когда ей удобно, она впадает в состояние «сиротинушки», как я это называю, которая живет от пенсии до пенсии и экономит на молоке. Что, конечно, совсем не так.
Единственный человек, которому мама безропотно открывает дверь, ее бывшая сиделка Люба. Она упала мне счастьем на голову, когда я уже отчаялась найти сиделку для мамы. Несколько лет назад мама попала в тяжелую аварию и после больницы наотрез отказалась жить с нами. Мне она попросту не открывала дверь, не принимая меня в роли помощницы. Остальных помощниц и сиделок даже увольнять не приходилось, они сами сбегали через пятнадцать минут общения с моей родительницей. Только Люба нашла к ней подход, и только ей мама безропотно повиновалась. Ну почти безропотно. Мама помнила, что Люба и дверь может взломать, и МЧС вызвать, как уже случалось. Мама ее побаивается и готовится к ее приходу, как на парад, маникюр делает, в салон бежит, щи-борщи варит. Даже прибирает квартиру, хотя Люба приезжает ровно за этимубрать, приготовить.
Люба, привет. Мама опять зажигает Упала, лицо разбила. Я волнуюсь. От моей помощи, естественно, отказывается. Я позвонила Любе.
Та, конечно же, сорвалась с работы и поехала к маме. Прислала фото.
Люба, дай Ольге Ивановне трубку, потребовала я, потому что мама на звонки не реагировала.
Фоном я слышала, что она отказывается со мной разговаривать.
Что случилось-то? спросила меня Люба.
Она нити сделала, а не лицом в пол упала! рявкнула я.
Какие нити? не поняла Люба.
Для красоты и молодости! орала я. Передай Ольге Ивановне, что в следующий раз я ей даже звонить не буду! Ну почему нельзя было сразу сказать, что сходила к косметологу, вставила нити, а не врать про падение в ванной лицом в пол?
Ольга Ивановна передает, что в этом случае ты бы ругалась и орала, ответила Люба.
А сейчас я что, спокойна?! Не ору?! Я сама мечтала вставить нити так, чтобы у меня перестал дергаться глаз.
Вот поэтому я и не хочу тебя видеть! крикнула в трубку мама, забрав на секунду телефон у Любы.
* * *
Мы уехали в отпуск. Но карма настигла меня и на отдыхе. Видимо, я кого-то отравила в прошлой жизни, поэтому в нынешней всех кормлю. И попутно занимаюсь чужими детьми.
Лежали на пляже. Я читала. К нам подошла девочка лет трех и начала копать в песке ямку. В ее распоряжении был большой пустой пляж и еще несколько прекрасных семей. Нет, она обосновалась рядом с моей головой. Сначала я ей надела свою шляпу, потому что солнце уже припекало. Потом Сима помогла ей построить замок.
Где твоя мама? спросила я малышку уже обеспокоенно. Прошло добрых полчаса, а ее родителей в округе не наблюдалось.
Мама, повторила, улыбаясь, та. Опять мне попался неговорящий ребенок. Хоть бы раз болтун встретился.