6
Гиральд Камбрийский в трактате «О воспитании правителя»:
Вильгельм был король мужественный, но ненавидевший церковь, опустошавший монастыри, чтобы их имения сделать феодами, и говаривавший, что почти половина Английского королевства отдана монахам и, случись нужда защищать корону, ничем не поможет. В южной Англии он сделал заповедным Новый Лес, оставив в запустении многие церкви и изгнав селян. Однажды, когда он намеревался отправиться на охоту в этот лес, любезный ему паче всех лесов Англии, ему приснилось, что он входит в некую церковь, богато украшенную шелковыми и пурпурными покровами и прочим убранством. Он осмотрел все с восхищением, но вскоре, вновь оглядевшись, увидел церковь нагой и лишенной былых украшений. Оглядевшись в третий раз, он увидел голого человека, простертого на алтаре. Едва его увидев, король безудержно захотел поесть его мяса. Обнажив клинок, он подступил к его ногам и уже готовился резать, как человек, лежащий на алтаре, сказал ему: «Мало тебе, что ты докучал мне и мучил,тебе бы еще мяса моего поесть и кости обглодать». Король проснулся с воплем ужаса и, послав за неким епископом, по случаю бывшим при дворе, изложил ему свое видение. Епископ истолковал его так: церковь, которую ты, король, видел прекрасной и разубранной,это церковь твоего королевства, какою она была до тебя; церковь нагая, какою ты потом ее узрел,это церковь в твое правление; человек на алтареТело Христово, которое ты намерился вместе с церковью пожрать и лишить славы. Угрожающие его словаэто тебе предупреждение: если не образумишься, как бы тебе не навлечь на себя гнев уничтожающий. Епископ советовал ему, созвав епископов и весь клир, на сем соборе примириться с Богом и тотчас, послав гонцов, вернуть Ансельма, которого он выпроводил в изгнание. Король обещал вскоре устроить совет со знатью своего королевства. После этого он, никого не слушая, отправился на охоту в тот лес, где опустошил столь многие церкви и откуда изгнал столько людей, и был там пронзен стрелой.
Было и еще одно примечательное видение. Приору Данстейбла виделось, что один почтенный муж привел его в прекрасное место, где он в королевском чертоге увидел некоего владыку на престоле, в окружении двенадцати мужей и еще многих, увидел и стоящую пред ним прекраснейшую жену, слезно жалующуюся на короля Вильгельма, а потом и человека, черного и косматого, с пятью стрелами в руке; и владыка велел эти стрелы отложить, примолвив, что одна из них назавтра отомстит за обиды оной жены. Пробудившись, приор среди ночи поскакал к королю в Новый Лес, ни коней, ни шпор не щадя, и застал короля собирающимся на охоту. Завидев его, король воскликнул, что знает причину его приезда, и велел дать ему сорок марок, ибо, хоть он разрушал церкви по всей Англии, церковь в Данстейбле построил своим иждивением и любил это место паче прочих. Но приор отвечал, что причина у него важнейшая и настоятельная, и, отозвав короля в сторону, пересказал ему свое видение и просил, чтобы тот не ходил нынче в лес, но без отлагательства примирился с Богом и исправил свои дела с церковью. Еще не кончил он своих речей, как человек, во всем схожий с тем, что в его сне явился со стрелами, подошел и показал королю пять стрел, кои переданы были рыцарю по имени Ральф из Экса, дабы нес их в лес, хотя приор, сколько мог, короля отговаривал. Этот-то рыцарь и убил Вильгельма в лесу (Gir. Camb. De princ. inst III. 30).
7
Вальтер Мап рассказывает об этом так.
Вильгельм Второй, худший из королей, по Божьему суду был поражен летящей стрелой в Новом Лесу, который он отнял у Бога и людей, чтобы посвятить псовым потехам. Утром того дня, когда предстояло ему погибнуть, он поведал свой сон Гандальфу, епископу Рочестерскому. Он был в лесу и после долгой погони за зверьми вошел в великолепную капеллу. На алтаре лежал голый человек, столь приятный лицом и плотью, что его навеки достало бы всему миру вместо еды. Вильгельм съел средний палец с его правой руки; человек снес это безмятежно. Король вернулся к зверям, но вскоре, проголодавшись, вернулся и вновь ухватился за руку, с которой отъел палец. Но человек, прежде столь прекрасный, отдернул руку, взглянул гневно, и ангельский его лик сделался так ужасен, что от сего зрелища весь мир мог обратиться в прах, и молвил королю: «Впредь уж ты меня есть не будешь».
Гандальф заплакал и сказал: «Этот лесанглийское королевство, а зверите невинные, коих Господь поручил тебе блюсти, ты же не печешься о них, но раздираешь и пожираешь. Капеллане что иное, как церковь, в которую ты вламываешься, растаскивая ее имения, чтобы платить ратникам. Оный муж Сыном Всевышнего нарицается: Его перст ты съел, когда пожрал блаженного мужа Ансельма. То, что ты вышел и вернулся снова голодным, означает, что ты намерен хуже прежнего терзать Господа в членах Его. Что Он отдернул от тебя руку, переменившись в лице, означает, что ныне Он всякое твое дело вменяет тебе в вину, ибо ты надменно отвергал Его, пока Он был милосерд. Что Он говорит: есть не будешь, означает, что ты уже осужден. Раскайся, хоть и поздно, ибо смерть твоя при дверях».
Не поверил ему корольи в тот же день в лесу, отнятом им у Бога, был убит и ободран своими же людьми до наготы. Один селянин, не ведая, кто он таков, из сострадания положил его на убогую подводу, чтобы отвезти в Винчестер. Он добрался туда, хватился своей поклажи и не нашел; вернулся и обнаружил тело в илистом пруду, через который перебирался, и в таком виде доставил его на погребение.
В тот же день одному человеку из эксетерских краев явилось некое существо, убогое и гнусное, держащее окровавленную стрелу, и, скача туда- сюда, промолвило: «Это жало пронзило нынче короля вашего» (Walter Map. De nug. V. 6).
8
Еще история о смерти Вильгельма Рыжего.
Один монах видел Господа нашего Иисуса Христа, восседающего на престоле, а вокругмножество святых, жалующихся на английского короля, который истребляет их церкви. Господь дал Вильгельму тридцать дней на исправление. Монах поспешил возвестить о том королю, но тот слушать его не стал и стези своей не оставил. Через несколько дней пришел он в женскую обитель, ведомый молвою о девице необычайной красоты. Особенно хороши были сияющие ее глаза. Увидев девицу, тиран, плененный в очах своих, велит аббатисе привести монахиню ночью к его постели, грозя в противном случае разнести их монастырь по камешку. Настоятельница стонет, видя с обеих сторон тяжкую беду: или предать свой дом прогневленному владыке, или невесту Господню привести на нечестивое ложе. Когда она поведала деве причину своего смятения, та, божественным духом воспламененная, отвечала: «Не печалься, госпожа моя; доверь это дело Богу и мне, а сама лишь возвести королю, что ввечеру приду я к его ложу». И вот уже ее привели в разубранную спальню, и должен был войти король, когда девица, одушевленная дивною доблестью, вырвала себе глаза и положила на блюдо. «Вот, господин мой король,говорит она вошедшему,те сияющие самоцветы, которые на обиду Христу разожгли тебя такой похотью к Его слуге. Взгляни же внимательно, сможешь ли когда такою красотою насытиться». Видя деву, стоящую пред ним с пустыми, кровавыми глазницами, король устрашился, отшатнулся и покинул обитель в великом замешательстве. Вскоре он погиб (Herb. Clar. De mir. II. 42).
9
В винчестерском дворце была комната, украшенная росписями; один уголок в ней по королевскому приказу был оставлен пустым, а позже король Генрих велел изобразить там орла и четырех орлят: двое когтями и клювами терзали орлу крылья, третийчресла, а четвертый взобрался отцу на шею и норовил выклевать глаза. Спрошенный, что это значит, король отвечал: эти четверомои сыновья, которые до смерти не перестанут меня преследовать, а младший из них, которому я выказываю такую любовь и приязнь, будет наскакивать на меня много жесточе остальных (Gir. Camb. De princ. inst III. 26).
10
Один монах из аббатства Фонтене до своего вступления в орден путешествовал по торговым делам в языческих землях, имея спутником юношу-христианина. Забредши однажды в рощу, в глубине ее они обнаружили огромного деревянного идола, обмазанного смолой, и, воспламененные христианской ревностью, разрубили его на куски и сожгли. Ночью монаху приснился злой дух в образе идола, который, горстями швыряя ему в глаза горячие угли, кричал: «Ты вчера меня спалил, а нынче я тебя спалю». Проснулся он с болью в глазах и долго еще ею мучился (Herb. Clar. De mir. III. 35).