2
Один рыцарь не верил в демонов и все, что о них рассказывают, считал вздором. Пристал он однажды к клирику по имени Филипп, славному некроманту,мол, ты с демонами на дружеской ноге, так будь любезен, покажи мне их. Тоттак, мол, и так, вид у них ужасен, и видеть их не всякому полезно. Рыцарь, однако ж, настаивает. «Ин будь по-твоему,говорит Филипп,если ты обещаешь, что твои родственники и друзья не станут мне мстить, если тебе эта встреча худо выйдет, тогда, пожалуй, увидишь». Рыцарь обещал. В полдень Филипп вывел рыцаря на перекресток, очертил мечом круг и сказал рыцарю, что если он хоть чем-нибудь высунется из круга до его, Филиппа, возвращения, то головы ему не сносить; демоны вмиг его вытащат. Предупредил он его также, чтоб ничего демонам не давал, ничего не обещал и не крестился. Засим он ушел.
Сидит рыцарь в круге и видит: великие волны разливаются, устремившись к нему, а потом слышит хрюканье свиней, свист ветра и другие мороки, коими устрашают его демоны. Но он того ждал и не боялся. Наконец в соседней рощице увидел он как бы некую ужасную тень, выше деревьев, которая направлялась к нему. Рыцарь разумеет, что это дьявол, а тот, подойдя к кругу, останавливается и спрашивает рыцаря, чего ему надобно. Был он в черных одеждах и так безобразен, что смотреть нельзя. «Хорошо, что ты пришел,говорит рыцарь,я хотел тебя видеть».«Для чего?»спрашивает дьявол. «Много я о тебе слыхал».«И что же именно?»интересуется дьявол. «Да больше плохого»,говорит рыцарь. Тут дьявол, конечно, начал рассказывать, что он лучше своей репутации, что он никому не вредит по доброй воле, что вот-де Филипп, твой наставник, мы с ним добрые друзья,спроси, обидел ли я его когда: захотел он меня видеть, и я тотчас явился. «Где же ты был, когда он тебя призвал?»«Далеко за морем, а потому было бы мило с твоей стороны что-нибудь мне подарить, чего ж я из ног глухоту выбивал».«Чего ты хочешь?»«Да чего ж; вон плащик твой подари».«Не дам плащика».«Ну тогда перевязь».«И перевязи не дам».«Одну овцу из стада».«Даже не думай».«Дай хоть петуха из своего дома».«На что он тебе?»«Будет мне петь».«Как же ты его изловишь?»«Не твоя печаль, ты только дай».«Ничего я тебе не дам». И, чтобы как-то сгладить эту неловкость и сделать собеседнику приятное, рыцарь тут же спрашивает: «Скажи, откуда у тебя столь великие знания?»«Нет такого зла в мире,отвечает дьявол,о котором бы я не знал; вот, к примеру, в такой-то деревне и в таком-то доме ты потерял свою девственность, там-то и там-то совершил такие-то грехи». И рыцарю нечем было возразить, ибо это была правда.
Тут новиций прерывает рассказ и говорит: «Как же так, не может быть, чтоб рыцарь никогда не исповедался; откуда же дьяволу знать о его грехах?»Поскольку рыцарь исповедался с желанием снова грешить, знание дьявола не уменьшилось.«А, вон как,говорит новиций.Тогда понятно. А дальше что было?»
Дьявол потребовал чего-то еще, а рыцарь вновь ему отказал. Тогда дьявол протянул руку, словно намереваясь схватить его и вытащить из круга, и рыцарь от испуга упал навзничь и закричал. Услышав его, прибежал Филипп, и дьявол немедленно исчез. С той поры рыцарь всегда был бледен, исправил свою жизнь и верил в бытие демонов. Недавно он умер (Caes. Dial. V. 2).
3
Тот же Филипп в минуту откровенности рассказывал о своих студенческих годах в Толедо. Много народу из разных краев училось там черной магии, и вот несколько юношей из Швабии и Баварии, захотев удостовериться в истине тех дивных вещей, кои открывал им наставник, просили явить их очам то, чему он учит, чтобы постичь пользу этой науки. Тщетно пытался он их отговорить, а потом в полуденный час вывел в поле, очертил круг, наказав из него не выходить, а также ничего не давать и не принимать. Отошел он в сторону и заклинаниями призвал демонов. Они явились в образе рыцарей в пышном оружье и затеяли турнир, то притворно падая, то направляя на учеников копья и мечи, лишь бы выманить их из круга. Худо в этом успев, они обернулись прелестными девушками и пустились вкруг студентов в хоровод. Одна из них, прекрасней прочих, выбрала себе одного из школяров, и, покамест они, склонясь главами, ходят, башмаками в лад стучат, их чела белые блестят лентами, а под жемчугами дышат нежные груди etc. etc., она протягивает ему золотое кольцо и своими движеньями paспaляет в нем сладострастие. Этот юноша, всегдашний поклонник всякого беспутства, скоро был побежден и, забыв о предостережениях, выставил из круга палец, чтобы вздеть на него кольцо. За этот палец его и ухватили: тотчас юноши не стало. Сонмище злых духов, свившись вихрем, исчезло с добычей. Поднялся крик и плач, прибегает наставник: я-де вас предупреждал; школяры: «Нам дела нет, не вернешь еготебя убьем». Боясь баварцев больше, чем демонов, наставник, делать нечего, обещает навести справки, как он там в целом. Призвав князя бесов, наставник произносит перед ним речьнапоминает о своей верности, выражает опасение, что его наука потеряет в глазах учащейся молодежи, а самого его убьют ученики, недовольные проведением лабораторных занятий, если не удастся ему вернуть юношу. Дьявол сострадательно отвечает, что назавтра соберет по этому поводу совет в таком-то месте и чтобы он, наставник, непременно там присутствовал, а если совет позволит его вернуть, ты-де мне по гроб жизни обязан. Назавтра собирается совет; магистр жалуется на учиненное над учеником насилие; ему ответствуют: все по справедливости, сей ослушник преступил закон круга. Тяжба длится, а дьявол меж тем просит соседа: «Оливер, ты всегда был праведным судией, реши же это дело».«По моему разумению,отвечает тот,юношу надобно вернуть наставнику». И, поворотясь к тому, кто оспоривал некроманта: «Верни,говорит,юношу, ты и так с ним круто обошелся». Все согласились; юношу вывели из преисподней; совет распущен, и наставник в радости возвращается к ученикам. Вызволенный школяр был так худ и бледен, словно поднялся из гроба. Он поведал сотоварищам о том, что видел в преисподней, и, свидетельствуя примером, сколь мерзостна Богу наука, которой они предавались, покинул школу и сделался монахом в некоей цистерцианской обители (Caes. Dial. V. 4).
4
В одной деревне священник был предан всякому беспутству и о вверенных его попечению душах нимало не заботился. Когда он умер, прихожане, умершие в его пору, обступили его в аду с камнями в руках, говоря: мы тебе были поручены, ты о нас не печалился и грехов наших ни словом, ни примером не обуздывал; ты причиною, что мы осуждены. Они теснили его, швыряя камнями, покуда он не свалился в колодец, из которого уже не показывался (Caes. Dial. XII. 6).
5
Был один школяр в Париже; учение давалось ему туго, память шаткая; ни понять, ни запомнить почти ничего не мог; сотоварищи над ним потешались, он же пребывал в смущении и унынии. Является ему сатана и говорит: «Принеси мне оммаж, и я дам тебе знание всяческой науки».«Отойди от меня,говорит школяр,никогда не будешь ты мне господином, а ятвоим человеком».Но сатана почти насильно разжал ему руку, вложил в нее камень и сказал: «Пока держишь его зажатым в руке, будешь знать все». Враг исчез, а юноша отправился в школу и ну там блистать. Всех в диспутах одолевает, люди справедливо удивляются, откуда это у дурака такие способности. Он же никому о своей встрече с дьяволом не сказывает. Вскоре заболел он, и тяжело; приходит священник принять исповедь, юноша без утайки во всем признается: и как с дьяволом встретился, и как камень от него получил. «Брось, несчастный,говорит ему священник,брось дьявольское ухищрение, не то лишишься ведения Бога». Тот в страхе отшвырнул камень, а с ниммнимую мудрость. И вот он умер и лежит в церкви, над ним сотоварищи его поют псалмы, а демоны тащат его душу в долину глубокую, ужасную, курящуюся серным дымом, а там начинают играть ею, как мячом: одни кидают, другие ловят; а когти у них такие острые, что острей наточенного железа. Так он там намучился, как сам впоследствии рассказывал, что никакой муке с этой не сравниться. Но Бог смилостивился над ним и послал некоего небесного мужа, который, явившись демонам, пресекает весь этот пляжный волейбол и говорит: «Всевышний повелевает вам отпустить обольщенную вами душу». Демоны, делать нечего, душу отпускают; она давай Бог ноги, возвращается в тело, оживляет его, поднимает и обращает в бегство всех сотоварищей, кои по-прежнему вокруг носилок пели псалмы. Он подымается, сообщает людям, что жив, и объявляет обо всем, что видел и слышал. В скором времени вступив в цистерцианский орден, он прославился такою неумолимою строгостью к себе, что люди явственно видели в нем претерпевшего муки чистилища, если не ада. Двадцать четыре года назад он был аббатом в Моримонде (Caes. Dial. I. 32).