Она бесстрашная, по глазам видно, Ирьиллин остыл уже окончательно, и теперь только посмеивался над шутливыми терзаниями друга. Один в один как та, которая налетела на нас на Бельтайн.
Лакс приподнял бровь.
На парковке что ли? Да не, Ирь, они же разные, как земля и небо.
Все одно, пожал плечами воин, мигом теряя к разговору интерес, кажется, что это та девчонка переоделась, подсела к пэйви и обзавелась парнем. Может, вообще так и было, а?
Это было бы странно услышать от половины знакомых Лаксу жрецов, которые не трудились даже смотреть на лица, и тем более обращать на них внимание. Но на то они и были друидскими жрецами, тенями века древнего, века вечного. А Ирь был последним на земле, кого пришло бы в голову с ними сравнивать.
А еще подросла на пару лет, перекрасила волосы и сменила оттенок кожи, глаз, тембр голоса и сложение?
Ирьиллин кивнул:
Да-да, что-то как раз в таком духе. Она по крайней мере очень на нее похожа, Лакс, поверь мне и не ной. Вроде той же, но с другим лицом. Даже задала тот же вопрос и как-то похоже на меня смотрела, он откинул косу за спину и вздохнул. А священник, как его там, был как тысяча таких же священников в других городишках. Точь в точь. Со временем перестаешь чувствовать разницу, Лакс, дружище. Так что можешь не трудиться и забить сразу.
Лакс не ответил ему, только провел рукой по отросшей бороде и задумчиво уставился куда-то в пустоту над Айберовским левым плечом. Нет, он все-таки, определенно, сдурел
Каким-то благожелательным колдовом они проехали сквозь город, полный тысяч машин, людей и, благо, по крайней мере еще как-то обходившихся без метро. Город просто проплыл мимо них, упрятанный в бездонную глотку тумана, и остался позади, даже не запечатлевшись в памяти. И это было хорошо. К чему на душе лапы чужих городов?
А потом, когда Дублин оставили позади, состоялась Встреча. Тогда что-то заискрилось в воздухе, замерцало в траве и зашелестело в тумане, а кончики пальцев стало покалывать совершенно необычным образоммогло ли это быть случайностью? Было ли это случайностью? И вообще, было ли?
Никто этого не знает. По крайней мере, никто не признается, что знает, а кто знаеттот, определенно, ни за что не признается.
Он подошел, словно явился к себе домой. Подошели повозки пэйви остановились, откуда-то сзади раздались приветственный окрики на шельта.[15] Кто-то лихо заиграл плясовую мелодию на скрипке, и он рассмеялся, вспыхивая улыбкой.
О, и я скучал, и я скучал, мои любимые путешественники! Stafa tapa hu! [16]
И они расхохотались, совершенно довольные его шуткой, а он все смеялся и смеялся тоже, окруженный этими веселыми людьми, вечными странниками, как и он сам.
И потом, когда ему дали что-то выпить, расстегнули доломан и расстреляли сигареты, он выпутался из объятий этого многорукого, многоликого существа. Скулы ныли от улыбки, глаза горели.
А где бытолько начал он, но проныра Лу уже махнула рукой в сторону Ирьиллина и Лакса, маячивших чуть поотдаль.
И они столкнулись взглядами, словно ветры, вырвавшись из-за спины утеса. Лакса почти не тронуло этой волной, а вот Ирь и Лофт, почти полностью уже рыжий, с волосами, обрезанными по плечи и влажными от тумана, с сетью мелких шрамиков вокруг губ и лукавым прищуром На обоих были бордовые доломаныновый, не битый еще жизнью на Айбере и бывалый, но от этого более уютный, больше сросшийся со своим владельцемна Томми. Открытый горящий взгляд убийцы и веселый, тлеющий искрами азарта взгляд трикстера-путника.
И именно Лакс, даром, что человек, прочитал все быстрее них и схоронил у себя в памяти. Потом то, что он понял теперь, было обнаружено ценой пролившейся крови и двух бессонных ночей, но жрец все равно не пожалел никогда о том, что тогда смолчал.
Быть жрецомэто не только разжигать костры.
Дакей, издалека глядя на эту встречу, тут же чуть было не сказал что-то про зеркала, сбои в матрице и отражения, пораженно рассматривая путников. Но Лу, прильнувшая к его плечу, перехватила его слова еще до самого первого и решительно тряхнула головой.
Нет?
Нет, Дакей. Они же как небо и земля! Смотри внимательно.
И они смотрели, а Томми, Ирь и Лакс ушли за туманную пелену, и, казалось бы, только что обменялись парой фраз, а сейчас уже разливали пунш по жестяным кружкам и чокались. Томми и Ирь пили на брудершафт, хохотали, пили сноваи, чуть помедлив, с гостем выпил и жрец.
А потом, когда почувствовались взаимно плечи и спины, когда каждый что-то для себя решил и тут же позабыл, Ирьиллин приблизился к новому знакомому и выдохнул ему в самое ухо:
Уже можно звать тебя Локи? Пора?
И тот улыбнулся открыто и искренне, как деревенский мальчишка:
Подожди до Самайна. Я как раз собирался явиться на Самайн, а?
Заиграла веселая скрипка, раздался заливистый клич заводилы, и кто-то бросился танцевать, а остальные заголосили, захлопали, засмеялись. Туман приглушал эти звуки, обнимая бережно и ласково и скрадывая очертания мира. У Лакса мурашки побежали по спине от этого чувства.
Выждав пару мгновений, Ирь ответил Томми ухмылкой на улыбку, показал клыки.
К Самайну мы должны отыскать то, что ищем, сделать кое-что важное и уйти в законный отпуск до следующей весны. Может, поможешь? Выглядишь как тот, кто что-то об этом знает.
Скрипка словно плясала сама, зазывая остальных и разгоняя сердца.
Грааль? Томми подмигнул жрецу, стрельнув в него взглядом. Вижу, Грааль. Ну, что ж (Ирьиллин и Лакс сами не заметили, как затаили дыхание. Зато заметил трикстер). Это только легенда, вы знаете, парни? он выудил сигареты из кармана и поджег одну, и за его руками было не уследить, пока он высекал огонек. Как, черт возьми, возьмите черти, он это сделал?!..
Да ты сампросто легенда, буркнул жрец.
Трикстер фыркнул от смеха.
Приму это за комплимент, дружище, затянулся. Так вот. Это легенда. Байка для малышни. Старая сказочка. Россказни, байки, пустой пьяный треп и глупая болтовня. Смекаете?
Как его отыскать?
Иди тайными тропами.
С боем?
С миром, отрезал Томми строго. Не будь таким засранцем. Грааль не для засранцев, и не думай обойти это правило потому, что я ты не человек.
Мистер Айбер досадливо крякнул, а Лакс похлопал его по плечу со смесью сочувствия и глумливого я же говорил. И оба они были готовы кричать от восторга и, возможно, кого-нибудь убить.
А после их позвали обедать похлебкой из общего котла, и Томми тоже пошел со всеми. Он ел медленно, долго дул на суп, потом на суп в ложке и наконец на ложку, а после долго смотрел на суетящихся пэйви, на их гостей, повозки, пелену тумана и на огонь. И когда из-за его плеч вынырнули две руки и сгребли его в охапку, он почему-то даже не удивился, только пустая миска полетела куда-то в траву.
Томми и Ирьиллин покатились по земле.
Если одолею, ты рассказываешь все, бросил воин, ставя его перед фактом.
Томми ему не отвечалтолько улыбался уголками тонких губ и вяло сопротивлялся. Кажется, кто-то крикнул им после обеда?! Да вы с катушек послетали! и блть, Ирь, ты опять за свое! Какой же ты все-таки конченный!, а еще шарахались в стороны, спасали еду и ценные вещи и кричали что-то подбадривающее, что-то вроде так его! Наваляй рыжему! и ставлю десятку на Томми!. А потом тот, на кого только что поставили десятку, неожиданно поддался и оказался снизу, с раскинутыми в стороны руками и с той же, будто приросшей к лицу улыбочкой.
Ага! рыкнул было Ирь, но тут все вокруг него задрожало. Трикстер сощурился, будто видел что-то, предназначенное ему одному. Как-то весь подобрался, замер на мгновениеа потом задержал дыхание и дернул за что-то.
Мир будто чихнул, вздрогнула Томми, запыхавшийся, вдруг каким-то непостижимым образом повалился на Айбера сверху, и тот успел разве что выругаться, прежде чем его повалили на землю, обездвижили и приставили горлом к острию его собственного кинжала. Томас не имел оружия.
Кажется, кто-то сегодня будет без сказки на ночь, хмыкнул он, проглатывая признаки сбившегося дыхания и не подавая виду, что сердце буквально разрывает ему грудь, а легкие горят. Что мне за это будет?