Вверхуамфитеатр на сотни мест,
у морясклад, общественные бани.
Часами изучать не надоест
историю на самом крупном плане
Над бухтой чайки вьются и кричат.
Залётный люд на древности дивится.
Блаженны те, кто зорок и крылат,
кто смотрит в мир глазами очевидца!
Что смог увидеть, то в душе сберёг.
Ведь я не только ради интереса
излазил за день вдоль и поперёк
ожившие кварталы Херсонеса.
2123 сентября 2021
Легенда об Искандере, князе урусов
1
От засек Залесья до застав Сарая
добрых две недели конного пути.
Это если ехать, устали не зная,
и коней подменных в поводу вести.
Устали не знает старший Ярославич;
в думах князяучасть русских городов:
сборщиков налогов выдворили давечь
Суздаль и Владимир, Углич и Ростов.
Бесермен побитых жалко Берке-хану:
«Искандер, теперь ты у меня в долгу,
но в Орду урусов угонять не стану,
коль отбить поможешь натиск Хулагу».
На холмах персидских новую державу
создали от сопок отчих вдалеке
внуки Чингисхана. По какому праву
Хулагу добычу отнял у Берке?
2
Зимняя дорогашёлковая лента.
Над протокоймостик, над болотомгать.
От застав Сарая до ворот Дербента
добрую неделю коннице скакать.
С малою дружиной, да велик отвагой,
взять ордынцу крепость пособил урус;
и с остатком войска, точно тать с ватагой,
Хулагу вернулся в родовой улус.
Нет, не завершилась миром эта ссора,
но полки в Залесье не верстал Сарай.
От сиротской доли, страха и разора
старший Ярославич спас отцовский край.
По дороге к дому слёг от ратных тягот
и скончался, приняв схиму, в Городце.
Русские и после за Дербент полягут
драгоценный камень в царственном венце!
Февральмарт 2016
Сказание о сарьмятах, известных нам как чалдоны
«А всядемъ, братие, на свои бръзыя
комони, да позримъ синего Дону!»
Окрестили «сарьмятами» ихза соседство
с племенами сарматов, освоивших Дон
и ушедших на запад, оставя в наследство
всё Подонье славянам до края времён.
Но теснила их Степь. На Оку. И за Камень.
Этим именем русичи звали Урал.
А в поход снарядясь, восклицали: «На комонь!»
И лошажьими гривами ветер играл!
Подзабытое Русью в тринадцатом веке,
слово «комонь» ещё в обиходе пока
у чалдонов, обживших сибирские реки,
угадайте-ка сами, в какие века!
2627 января 2018
Князь и писарь(По мотивам старинной хроники)
«Сего же лета бысть пожар».
Сгорело сорок сёл.
Но дал Господь просимый дар:
стеною дождь прошёл.
Из мест, нетронутых огнём,
в столицу ехал князь.
Придворный писарь был при нём
в возке, месившем грязь.
И оба слушали гонца:
Народ посадский лют.
Без дозволения Дворца
на площадь вышел люд.
Кричали: «С нами князь расторг
отцовский договор
и правый суд, и вольный торг
у нас украл, как вор!»
С трудом оружные мужи
скрутили крикунов,
предупреждая мятежи
с крушением основ
Cмутьяны! вздрагивает князь.
Набатов мало вам?
На площадь вышли не спросясь?
Дубьём по головам!
А княжий писарь (чином дьяк,
но званием холоп)
запоминает, что да как,
и морщит битый лоб.
«Прямые, свойские слова
близки простым сердцам.
Умён хозяин, голова»
И вздрагивает сам.
29 сентября 2010
Родовая память
Если странник из края, что холодом скован,
направляется в край раскалённых песков,
по пути непременно заедет во Псков он.
Впрочем, имя покамест у градаПлесковъ.
И покамест починкойотнюдь не ремонтом
называет народ поновление стен,
у которых завещано князем Довмонтом
не склонять ни пред кем, кроме Бога, колен.
Но крепчает Москва: среднерусские земли
под орлиные крылья уже собрала
и на Северо-Запад косится: приемли,
господарство Псковскóе, защиту орла!
Князь великий Василий, преемник Ивана,
на последнее вече призвал псковичей,
и, в посулах его не почуяв обмана,
те склонились пред нимпод угрозой мечей.
Ну а князь не сдержал уговора, ударив
по живому людей, не чинивших злодейств:
увезли на Москву, под пригляд государев,
триста самых влиятельных здешних семейств.
И отметил хронист: «Разлучения ради
бысть во Пскове и плач, и великая скорбь».
А взамен выселенцев осели во граде
княжьи слугинадменные, с ними не спорь!
Нрав истории крут, и не надо истерик.
С толкованьями прошлого как ни чудесь,
над рекою Великою вписано в берег,
что Россиячитай! начинается здесь.
Протираю очки полинялой бархоткой.
Различаю обозы в январской ночи
Пять столетий прошло, но поныне с охоткой,
как на родину, едут во Псков москвичи.
29 августа 2018
Друкарь
Как несколько земель, чья славане химера,
оспаривали честь быть родиной Гомера,
так несколько Церквей, чьи прения старинны,
не сходятся насчёт конфессии Скорины.
Франциску Лукичу покоя нет в могиле:
католики его папистом объявили,
а волей лютеран философ именитый
в предшественники их зачислилсяв гуситы.
Свои резоны есть у братьи православной:
сплочение славян сочтя заботой главной,
Писание друкарь издал не на латыни
на языке Руси, что Белой звать поныне.
26 июня 2018
Послание
«О людях по богатству
судить вы не должны.
Какому быть тут братству,
где люди не равны,
где знатному пороки
прощают наперёд?»
Кто пишет эти строки?
Куда посланье шлёт?
Бумага и пергамент
правдивее легенд
Не Томас Морв парламент,
не Робеспьерв Конвент,
не Пушкинв рудоносный
острожный край Сибирь.
Иван IV Грозный
в Кириллов монастырь.
1231 декабря 2008
Топонимика
В допетровской Руси города называли обычно по рекам,
на которых и ставили их как надёжный оплот от врагов.
Реформатор в народе не зря нечестивым прослыл человеком:
хоть шутейно, да славил чужих, греко-римских, античных, богов.
Но для стольного города Пётр покровителем выбрал святого,
в честь которого был окрещён и которого чтил он всегда.
С императора взяли пример продолжатели дела петрова
в честь небесных патронов своих стали новые звать города.
Ну а если бы раньше на век расцвести топонимике царской
при царе Михаиле, кого после Смуты призвали на трон,
как бы стал называться острог, что возник на земле красноярской?
Да и сам удивительный крайчьим бы именем был наречён?
20 октября 2018
О вреде канцеляризмов
До Петра и остзейской атаки
на устои соборной Руси
утвердили бояре и дьяки
всенародное право: «Проси!»
Коль придётся особенно тяжко
и невмочь помирать ни за грош,
бей челом, низкородный Ивашка,
в лучшем случае шишку набьёшь!
И досель за свою же работу,
где и рубль уподоблен грошу,
я пишу в заявленьях без счёту
заповедное слово «прошу».
И доселе казённые зданья,
чьи насельники в «слугах» у нас,
именуют свои предписанья
по-военному грозно: «Приказ».
Пострашнее стенного похабства,
что всего лишь изнанка реклам,
канцелярские формулы рабства,
с малолетства вестимые нам.
Я не знаю надёжного средства,