И что, до сих пор ломает? поинтересовался Леон.
Очень, поморщившись, ответил Дориан, вновь прилипая взглядом к сигарете в руке брата. А я уже выкурил сегодня три сигареты и оставшиеся две лучше оставить на вечер, потому что после интервью я точно захочу покурить.
Знаешь, Ди, по-моему для твоего голоса вреднее нервы, чем сигареты.
Леон огляделся в поисках пепельницы её Дориан прятал, покурив, чтобы лишний раз не напоминать себе о сигаретах. Сходив в ванную и отправив окурок в унитаз, старший вернулся к брату.
Я согласен с тобой, но Фишер вздохнул Дориан.
От табачного запаха и разговоров о сигаретах курить захотелось аж до зуда! Чтобы как-то отвлечься, Дориан гладил себя по бёдрам, пытаясь хоть этим занять руки. Но получалось слабо. Хоть покурил Леон, но Дориан ощущал горьковато-сладкий табачный вкус на языке и он ужасно раздражал нервы.
В таком случае у тебя есть выбор, заговорщически проговорил Леон, подойдя к брату. Либо ты мучишься от ломки и стоически переносишь отказ от курения, либо куришь, как раньше, просто тогда, когда Рональда нет рядом.
Он нахмурился и почесал висок, добавляя:
Хотя я, вообще, считаю, что это не его дело. Если только вспомнить про твою астму
Последний приступ у меня был в девять лет, отмахнулся Дориан, по-хозяйски запуская руку в карман джинсов брата и извлекая оттуда пачку сигарет.
Сунув руку во второй карман, он какое-то время безрезультатно пытался нащупать в нём зажигалку, пока не поднял взгляд и не увидел хитрую улыбку Леона.
Аккуратнее, произнёс старший, карманы-то всё-таки передние
Дориан шумно выдохнул, испепеляюще смотря на брата.
Вот, всё у тебя сводится к этому месту! рявкнул он, отдёргивая руку от брата.
А что мне ещё делать, если у меня там всё работает на «ура»?
Дориан скривился в ответ и, сунув сигарету в рот, подкурил и демонстративно отвернулся от брата.
Посидев с ним ещё немного и так и не удостоившись более вниманием младшего, Леон напомнил ему, что в восемь часов у них интервью, на что Дориан огрызнулся, что провалами в памяти он не страдает, и ушёл к себе в номер.
Помириться, как обычно, никто не пытался, потому что оба знали, что вечером никто из них не вспомнит об этой маленькой ссоре.
Глава 2
Все участники «Нот Римана» сидели на диване, отвечая на вопросы молоденькой девушки-репортёра. Они смотрелись невероятно разными, непохожими друг на друга. Дориан, который на интервью, как и на все иные публичные мероприятия и встречи, пришёл при полном параде: с высокой причёской наподобие кока и макияжем. В последнее время он предпочитал тёмно-коричневые смоки-айс с добавлением золота, но иногда использовал и зелёные и синие тени, что вкупе с его любовью к использованию всех цветов радуги в одежде могло сделать его похожим на попугая, но врожденное чувство стиля спасало его от этого. Одет Дориан был в облегающие штаны ярко-макового цвета и синюю майку-алкоголичку с будто растянутым вырезом, открывающим деревянный кулон-амулет подарок отца, с золотой надписью на арабском «Аллах велик» с одной стороны и словами «Аллах с тобой» с другой. Поверх всего этого на нём был надёт приталенный чёрный пиджак, на ногах красовались ботинки с обилием ремешков с золотыми пряжками, а на левой руке были семь массивных чёрных и золотых браслетов.
Леон же, как обычно, был одет в тёмную одежду, за страсть к которой Дориан иногда в шутку называл его мафиози: тёмно-тёмно-серую свободную кофту с объёмным капюшоном и вырезом-лодочкой, приоткрывающим плечи, и чёрные джинсы.
Третьим участником группы был Эван Прежан. Он был высоким темноволосым и, в принципе, ничем, кроме высокого роста, непримечательным парнем, если не считать, конечно, того, что он был бас-гитаристом знаменитой группы. И он был одним из немногих, на кого близнецы а их рост был сто восемьдесят шесть сантиметров не смотрели свысока, потому что к своим двадцати четырём годам он дорос уже почти до двух метров. И так же, как Дориан и Леон, он не родился в Венгрии, где они все выросли и познакомились. По роду он был чистокровным французом и в венгерский городок Веспрем перебрался в возрасте десяти лет вместе с родителями, которые увидели там отличные перспективы для своего бизнеса и не прогодали.
Последним членом «Нот Римана» являлся Леонард Норват ударник, и он был единственным урожденным венгром в группе. Он был не слишком высок, коренаст. Волосы у него были достаточно длинные ниже плеч, тёмно-русые, и почти всегда он заплетал их в косу, за что на него обрушивалось бы немало нападок со стороны окружающих, если бы в остальном его внешность не была традиционно мужской. Леонарду было двадцать три года, но при этом он выглядел старше Эвана. Что-то было такое в его лице и взгляде, что производило впечатление взрослого и умудрённого опытом человека.
На фоне своих не особо выделяющихся друзей Дориан выглядел, как бразильский карнавал со всем его буйством красок и цветов, который непонятным образом занесло в глухую деревушку где-нибудь в центральной Европе. Но друзей не смущало то, что он забивал их своей яркостью, а самого Дориана это не смущало и подавно.
Дориан, Леон, обратилась к братьям девушка-репортёр, насколько я знаю, ваши родители принадлежат к разным религиям?
Да, синхронно кивнули парни и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
Продолжил высказывание один Дориан.
Наша мать католичка, а отец мусульманин.
Репортёр кивнула и, что-то быстро пометив у себя в блокноте, задала новый вопрос:
А к какой религии вы относите себя?
Ни к какой, пожал плечами Дориан. Может быть, когда-нибудь мы изменим своё решение, но пока что это так.
Ни к какой? переспросила репортёр. Если честно, это смотрится немного странно с учётом того, что ваш отец мусульманин. Насколько я знаю, это не самая терпимая религия
Улыбка пропала с лица Дориана, уступив место серьёзности и даже хмурости.
Не нужно так думать, ответил он и закинул ногу на ногу. Почему-то все утверждают, что мусульмане такие жестокие и нетерпимые и так далее. Иногда это доходит до абсурда и того, что чуть ли не каждого приверженца ислама считают скрытым террористом! А это совершенно не так, он склонился вперёд, ближе к репортёру. По папиной линии у нас большинство родственников мусульмане и мы с Леоном с детства общались с ними. И никто из них не был нетерпимым или каким там вы ещё говорите. Конечно, нашим бабушкам и дедушкам не слишком нравится то, как я выгляжу, но они всё равно принимают это. И они приняли выбор нашего отца, когда он только собирался жениться на маме, хоть она и не принадлежала к их религии и не собиралась в неё переходить. И при этом они все весьма верующие, и наш отец тоже, но исповедование ислама не мешает оставаться им адекватными людьми. Вообще, я считаю, что религия не имеет никакого значения, потому что, если у человека есть какие-то моральные отклонения, то он будет творить зло, хоть под флагом ислама, хоть христианства, хоть буддизма!
Ну, всё, произнёс Леон, пока Дориан продолжал эмоционально тараторить, вы Дориана задели и теперь он не заткнётся до конца интервью.
За свои слова он получил тычок локтем под рёбра и гневный взгляд брата.
А тебе всё равно? тихо спросил Дориан.
Нет. Но мы уже тысячу раз объясняли все эти тонкости. Смысл повторять это каждый раз?
А я хочу, чтобы нас услышали, гордо вздёрнув подбородок, ответил Дориан и отвернулся к репортёру, которая терпеливо ожидала, пока братья договорят.
Извините, если я задела ваши чувства, произнесла она, слегка улыбнувшись. Я этого не хотела. Просто
Да, я знаю, что так думают многие те, кто не знаком с адекватными представителями ислама, вновь заговорил Дориан, перебивая девушку. И именно поэтому я постоянно повторяю, что наш отец и наши родственники по его линии, все те, кого мы узнали, гостя на его родине, в Агадире*, не имеют никакого отношения к радикальной вере и терроризму.
Он помолчал несколько секунд, и как только репортёр открыла рот, снова заговорил: