Погибли 6 драгун и 24 казака, ранены 5 юнкеров и 2 легионера. Но раненые были в строю, так как доспехи спасали. А вот когда болт арбалета находил не защищённый участок тела, то рана, обычно была смертельна. К 18 часам мы подтащили к воротам соборов пушки. Как не жалко было портить красоту, но разозлённые потерями, мы решили кончать с противником. Две пушки выстрелили по два раза.
Ядра у нас были разрывные, набитые порохом, с запальной трубкой и наворотили они внутри помещений серьёзно. Мы сделали паузу и тут же из дверей, в тучах дыма, выскочили, почти одновременно, посланцы с белыми тряпками на копьях. Им передали, чтобы все выходили и складывали оружие. Из ворот соборов начали выходит вереницей последние защитники. Их осталось в общем, всего 120, половина которых оказались ополченцами. После обыска, их всех погнали к воротам замка епископа, по монгольскому обычаю, как «хашар», подталкивая копьями.
Подойдя к воротам замка на безопасное расстояние, велели пленным идти к воротам и требовать их открыть, угрожая арбалетами. Тем ничего не оставалось, как подчиниться. Однако, епископ Герман, приказал не пускать пленных и те толпились перед воротами, не имея возможности вернуться. Обе пушки подкатили к воротам и наведя их на надвратные башни, открыли пальбу, скорее запугивающую, чем разрушающую.
Пленные побежали в разные стороны от ворот, сверху которых на них посыпались битые камни. Тем не менее, несколько защитников были убиты. Тут же начали обстрел двора замка из миномётов, а снайпера били по стрелкам, прячущимся между зубцов стен. Обороняющиеся открыли счёт потерям. Снизу метались безоружные воины, не находя себе места. В конце концов, они сбились в толпу в углу, где стена крепости смыкалась со стеной замка. Начинало темнеть. Погода стояла отличная, было тепло и поэтому всех жителей оставили на месте, раздав им еду.
Эти 3 тысячи человек расположились на площадке у передней стены, площадью в гектар, то есть по человеку на 3 квадратных метра. Пожалев детей, всем матерям с детьми, разрешили перебраться на остров. Толпа уменьшилась заметно. Мы решили ещё повременить и оставить все дела на завтра. Разоруженные пленные, уселись под стенами замка, а наши машины и драгуны окружили замок держа его под прицелом пушек и пулемётов. С наступлением темноты, включили фары, освещая стены замка и толпу пленных.
18 июня. Воскресенье. С утра, посменно, отходили от замка позавтракать и к 8 часам вновь вернулись на свои места в ожидании. Начали обстрел ворот из пушек, разбив их вдребезги. С внутренней стороны замка, осаждённые, лихорадочно строили баррикаду вместо ворот. На стенах уже никто не показывался, поняв, чем это чревато. Мы подождали, пока кнехты достроят баррикаду и несколькими выстрелами из пушек, разворотили её в щепки. По двору выпустили несколько мин.
Замок не трогали. Пленным указали знаками, что они могут идти в замок и те ринулись туда. Первых, сразили болты арбалетов, и пленные кинулись обратно. Мы сжалились и разрешили им, под конвоем, выйти наружу крепости, где их согнали в кучу и оставили под охраной. Их осталось уже менее ста. Из ворот замка вышли несколько рыцарей с белым флагом. Они тоже начали требовать почётной сдачи, но их прервали и велели передать епископу, что если через 15 минут гарнизон не сдастся, то всех их, включая епископа, ждёт смерть. Парламентёры удалились.
Ровно через 15 минут гарнизон сдался. Всех пленных, а их набралось, с взятыми ранее, 322 человека, на этот раз, разместили на острове, под открытым небом, в окружении двух сотен драгун, а жителей загнали в оба собора. Мужчин и подростков старше 10 лет в один из них, а женщин и остальных детей в другой. Соборы были окружены решетчатой оградой, и жители могли слоняться по двору. Всех своих граждан мы впустили в город, разрешив им селиться в любых, понравившихся им домах.
Квартир хватило на всех. Однако их предупредили, что возможно, им предложат переселиться позднее, в другие здания, так как ещё не всё закончено. Пленным велели носить убитых на место нашего снесённого лагеря, чтобы похоронить там. Между делом произошёл разговор с епископом Германом. Разговор вёлся между епископом и Судейкиным, в присутствии Марченко. Остальные были заняты. Судейкин обвинил епископа в гибели более полутора тысяч человек.
Однако епископ сослался на волю Божью и его промысел. Разговор на эту тему был бессмысленный, поэтому затронули тему будущих отношений. Судейкин заявил, что вся территория епископства, передаётся во власть Марченко, так что епископ может теперь быть свободен. Всех военнопленных, мы отпустим за небольшой выкуп, скажем по золотому с головы, то есть 322 золотых, а за епископа 678, чтобы вышло ровно 1000.
Горожане будут свободны в выборе уходить или оставаться. А пока мы будем ждать подхода подкреплений, которые, мы планируем уничтожить. Мы просто обязаны так поступить для того, чтобы все немцы ощутили нашу силу и больше не пытались выступать против нас. А пока, пусть епископ выйдет к месту погребения своих воинов, чтобы прочесть им отходную молитву. Кстати, в плен захватили более 60 священнослужителей разного калибра.
Всё-таки, это был центр епархии, со своими канцеляриями и служащими, а ещё и двумя соборами со всем причтом. Пленные рыли длинные рвы, в которые укладывали убитых, которых оказалось 1355 человек. Своих убитых, мы погребли на городском кладбище. Епископ самолично провёл необходимый обряд, на который пригласили и вдов с детьми убитых ополченцев. Вдов осталось несколько меньше 400. Ров засыпали землёй и на этом месте поставили деревянный крест. Списки убитых составили монахи, присутствующие на похоронах. Епископа, учитывая его преклонный возраст, ему было уже 82 года, поместили в палатке на острове. Между делом, выкатили мой самолёт, и я взлетел, отправившись искать, подходившее на выручку города войско.
Я полетел на запад, откуда мы и ждали подхода войск и не ошибся. В нашу сторону скакали не менее 2000 кавалеристов и по всем признакам, они торопились, но им ещё предстояло пройти примерно 40 км, и я предположил, что они, скорее всего, сделают привал на ночь, чтобы прийти на место сражения отдохнувшими. Я вернулся и сообщил Судейкину об увиденном. Мы начали подбирать место для завтрашнего боя.
Марченко и Зотов начали сортировать захваченных в плен гражданских. Во-первых, было объявлено, что желающие остаться в городе, могут оставаться. По возможности, им вернут свои бывшие квартиры, остальных уплотнят, но никому из них не будет нанесён вред. Все ремесленники, захотевшие остаться, получат обратно свои инструменты, материалы, мастерские и склады. Им уже точно возвратят свои жилища.
Женщины, оставшиеся вдовами, тоже могут остаться. Им будет оказана посильная помощь, и выплачиваться содержание на детей, найдут занятие, по силам. Никто не будет их заставлять менять религию. Единственное условиеотдавать детей в школу, для обучения русскому языку. Сами же могут общаться между собой на родном языке. На раздумья им дали время до завтра. Предстояло провести здесь ещё одну ночь. Надеемся, что завтра, всё решится окончательно.
19 июня. Понедельник. Утром, разрешили священникам обеих городских соборов, вернуться к своим обязанностям. Часть их имущества, выполненного из не драгоценных материалов, им разрешили возвратить. С остающимися, которые ещё не приняли твёрдого решения, решили подождать до прихода подмоги. Наконец появилась и подмога. Всё войско на конях, то-то будет казакам радость!
Путь, по которому они передвигались не имел альтернативы, вокруг шли сплошь заболоченные и обводнённые участки. Тут мы и выставили заслон. БМД и БРДМ, автомобили с пулемётами, 3 САУ и 6 пушек, а между ними 800, растянутых в две шеренги, легионеров и драгун. Остальные встали в резерв. А вот казаки, которым достались из добычи 160 лошадей, встали несколько сбоку, чтобы в нужный момент выскочить и погнать врага.
Заметив наши ряды, немцы, развернулись лавой, по ширине, свободной от воды полосы движения, в 700 метров, приблизительно, и пошли в атаку, выставив копья вперёд. Они скакали в три ряда, надеясь смять, очень хорошо видимые, два ряда пехоты. Как обычно, с расстояния в 200 метров, грянули выстрелы и ряды нападающих стали, просто катастрофически, редеть. Посматривая в стороны своих соратников, ещё живые участники гонки, обратили внимание на то, что к финишу, они явно не успеют.