– Виржиния…
– Роберт…
– Хорошо. Что случилось?
– Я же сказала, ни-че-го.
– Я тебя слышал. Так что?
Виржиния встретилась с ним взглядом.
– Мисс Бирн. Вроде бы ты не помнил ее фамилии.
– Ага. Значит нас ждет очередной веселый вечер.
– Ничего нас не ждет. Расплатись. Я хочу уехать домой.
– Официант! – позвал Роберт. – Чек, пожалуйста, – посмотрел на Виржинию. На ее лице уже лежала печать мученичества. – Послушай, я не помнил ее фамилии.
– Кэрол как-то там, – процитировала Виржиния.
– Фамилия выскочила из памяти, когда девушка подошла к столу. Когда я вставал. Разве с тобой такого не бывало?
– Нет.
– Слушай, это же обычное дело.
Виржиния кивнула.
– Самое обычное. Несомненно.
– Ты мне не веришь?
– Ты не забыл фамилии ни одной из девушек, с которыми познакомился после того, как тебе исполнилось шесть лет. Ты же помнишь фамилию девушки, с которой танцевал в 1935 году после игры с Йелем.
– Макклири, – ответил Роберт. – Глейдис Макклири. Она играла в хоккей за Брин-Мор.
– Не удивительно, что в тот вечер ты так рвался к Лаутонам.
– В тот вечер я не рвался к Лаутонам, – Роберт чуть повысил голос. – А потом, до вечеринки я не знал о ее существовании. Не передергивай.
– Я лежала с высоченной температурой, – голос Виржинии сочился жалостью себе. Она так страдала: горячий лоб, сопли, раздирающий горло кашель. Пусть и два месяца как избавилась от всех этих напастей. – Я лежала в постели, одна, день за днем…
– Только не говори, что всю зиму ты была на пороге смерти, – громким голосом оборвал ее Роберт. – Ты пролежала три дня, а уже в субботу на пошли на ленч, несмотря на метель.
– О, ты помнишь, что два месяца назад в субботу случилась метель, но запамятовал фамилию девушки, с которой ворковал на вечеринке долгие часы, делился самыми интимными подробностями.
– Виржиния, я сейчас встану и заору во весь голос.
– Разведена, сказала она, но по-прежнему в хороших отношениях с бывшим мужем. Готова спорить, что они дружны. Готова спорить, что у этой девушки в добрых друзьях полгорода. Как насчет тебя и твоей бывшей жены? Ты с ней тоже дружен?
– Ты не хуже моего знаешь, что я встречаюсь с моей бывшей женой лишь когда она хочет поднять сумму алиментов.
– Если ты будешь говорить таким тоном, в этот ресторан тебя больше не пустят.
– Давай уйдем отсюда. Официант, где чек?
– Она же толстуха, – Виржиния смотрела на мисс Бирн, которая непринужденно болтала в двадцати футах от их столика. Размахивая сигаретой.
– У нее совсем нет талии. Она ужасно толстая.
– Ужасно, – согласился Роберт.
– Ты меня не проведешь. Я знаю твои вкусы.
– О, Господи, – простонал Роберт.
– Всегда прикидываешься поклонником красивых женщин, а на самом деле, а на самом деле любишь здоровенных, толстомясых кобыл.
– О, Господи, – повторил Роберт.
– Таких, как Элиз Кросс, – наступала Виржиния. – Ты же помнишь, два года тому назад на Кейпе. Она всегда выглядела так, словно в «грацию» ее засовывали гидропрессом. И когда бы я не искала тебя на вечеринке, вы оба отсутствовали, прогуливались по дюнам.
– Я думал, что мы договорились никогда больше не обсуждать эту тему, – с достоинством изрек Роберт.
– А какую тему мне дозволено обсуждать? – пожелала знать Виржиния. – Организацию Объединенных Наций?
– У нас с Элиз Кросс ничего не было. Ничего. И ты это знаешь, – твердо и решительно заявил Роберт. На самом деле кое-что было, но прошло два года и с тех пор он не виделся ни с Элиз Кросс, ни с кем-то еще. И потом, стояло лето, он много пил, причина уже забылось, его окружали симпатичные, сексуально расторможенные люди, курорт он и есть курорт. Ко Дню труда он уже стыдился своего поведения и дал себе слово, что ничего подобного больше не повторится.