Тогда я ему отдал его винтовку, сказав ему, чтобы он продолжал убивать им пернатую дичь во славу Божию, если уж у него такой жалкий обычай.
Пока полковник Бруце рассказывал гостю о характере кровавого Натана, молодые люди окружили этого последнего, избрав его мишенью для своих острот. Наконец, к нему подошел и рыкающий Ральф и вызывающе крикнул:
Послушай-ка, Натан, если ты когда-нибудь нуждался в молитве, то это именно теперь! Долой твою поклажу с плеч, так как я желаю проглотить именно тебя, а не твои оленьи шкуры!
Друг, кротко ответил кровавый Натан, прошу тебя, оставь меня в покое. Я человек мира и покоя.
С этими словами он хотел пройти мимо, не беспокоясь больше о рыкающем Ральфе. Но конокрад преградил ему дорогу, сорвал у него с плеч поклажу и разбросал шкуры вокруг. Зрители громко смеялись; но Натан перенес оскорбление с завидным терпением.
Друг, сказал он, зачем ты так грубо обходишься со мной и чего ты от меня хочешь?
Борьбы, борьбы, кровавый Натан!
Ты от меня ее не добьешься, а потому иди с миром и не докучай мне!
Как? Разве ты не кровавый пенсильванский медведь? воскликнул Ральф, становясь все задорнее и настырнее.
Я не медведь, конечно, нет, я человек мира! ответил Натан покорно и кротко.
Да, действительно, действительно! воскликнул Стакпол, представляясь все более раздраженным и злобным. Я кое-что слышал о тебе. Ты человек, который считает за грех защищать невинных женщин и слабых детей от кровожадных краснокожих только потому, что он мирный человек и будто бы не имеет права сражаться Тыдлинноногий, трусливый и жалкий тип! Но постой-ка, я сделаю из тебя человека. Брось ружье и, разрази меня гром, если я не выбью из тебя твою трусливую душонку!
Друг, возразил Натан с видимым и не скрываемым пренебрежением, ты, вероятно, сам жалкий трус, если ищешь намеренно ссоры с человеком, про которого наверное знаешь, что он не имеет права бороться с тобой. Поди! Ты, наверное, менее хвастался бы, если бы имел дело с себе подобным.
Не обращая более никакого внимания на рыкающего Ральфа, он нагнулся и стал собирать разбросанные шкуры; но Стакпол помешал этому, схватив Натана за ворот и тряся его изо всех сил. Даже это не вывело кровавого Натана из себя. Лицо его омрачилось только тогда, когда рыкающий Ральф с такой силою оттолкнул его маленькую собачку, которая начала было лаять, защищая своего хозяина, что она с визгом отскочила футов на шесть.
Друг, сказал тогда Натан серьезно, ты сам, должно быть, жестокая тварь, если способен бить бессловесное существо. Что тебе от меня надо?
Борьбы, борьбы! зарычал Ральф. Сколько раз еще надо тебе это повторять?
Ты знаешь, что я не имею права и не желаю бороться с тобой, возразил Натан. Но если ты непременно желаешь получить урок, так и быть, я тебя проучу. Ты хвалился своим мужеством и силою: не хочешь ли попробовать со мною дружественный поединок?
Ура кровавому Натану! закричали молодые люди, тогда как Форрестер удивился проявившемуся мужеству квакера, а Ральф Стакпол подпрыгнул, как сумасшедший.
Ну, так долой твое ружье и твой кожаный картуз! закричал он своему противнику. И берегись, потому что я намерен до тех пор колотить тебя об землю головой, пока ты не вообразишь, что сегодня долетишь до центра земли.
Может случиться, что ты ошибешься, возразил Натан, хладнокровно передавая свое оружие одному из стоявших подле него молодых людей. Я готов, друг, подходи!
Кукареку, кукареку! закричал Ральф и, подскочив вслед за этим к Натану, схватил его одной рукой за левое плечо, а другойза правое бедро.
Ну! Готов?
Да! отвечал Натан кротко.
Тогда, берегись, я сейчас уложу тебя на землю!
С этими словами Ральф напряг всю свою необыкновенную силу, чтобы свалить квакера, но Натан стоял, к великому удивлению Роланда, непоколебимо и даже не переменил положения.
Друг, сказал он Ральфу, ты ошибся ну, а теперь пришла моя очередь.
Он схватил Ральфа, и, прежде чем кто-либо успел опомниться, ноги Ральфа взметнулись кверху, а голова грохнулась о землю.
Зрители сначала удивленно переглянулись, а потом раздался общий крик. Форрестер сказал:
Он убил этого человека. Но все должны засвидетельствовать, что убитый сам виновен в своей позорной смерти.
Нет, о нет, чужестранец! воскликнул тогда Стакпол, медленно поднимаясь и потирая с необыкновенно комическим жестом голову обеими руками. Я еще не совсем умер, как вы думаете, но голова моя, кажется, уже находится не на прежнем месте. Да уж на плечах ли она у меня, или уже слетела?
Ура кровавому Натану! закричали восторженно окружающие. Он победил хищного крокодила с Соленой реки! Ура! Ура!
Да, действительно победил! сказал Ральф, все более и более приходя в себя и протягивая кровавому Натану руку:
Дай лапу, товарищ, крикнул он ему. Я тебе по чести говорю^ что с меня довольно, и что мне от тебя больше ничего не надо! Но плохо то, что такой сильный человек, как ты, пожалуй, самый сильный во всем штате Кунтукки, оставляет в покое индейцев. Я думаю так, что всякий, у кого целы ноги и руки, должен бороться за благо своего отечества; а кто этого не делает, тот в моих глазах был, есть и будет трусом. Аминь!
Сказав это, Ральф обратился к полковнику и спросил его:
Где лошадь, которую вы мне обещали, полковник? Я побит и не могу дольше оставаться здесь. Дайте мне лошадь и верьте моему честному слову, я ее вам возвращу.
Хорошо, я вам дам лошадь, хотя и не особенно доверяю вашему честному слову. Я кое-что знаю, на что могу более положиться. Вы получите лошадь, но берегитесь, если вы на ней поедете дальше, чем до Логана. Если вы ее там не оставите, я даю вам слово, что вам никогда не ездить ни на одной из моих лошадей. Пусть это будет вам сказано, и подумайте хорошенько о суде Линча.
Сказав это, полковник, не дожидаясь ответа от конокрада, обратился к Натану, который сел в стороне на пень. Маленькая собачка Натана сидела перед ним. В руке он небрежно держал ружье и в этой покойной позе терпеливо выслушивал насмешки, которыми его стали осыпать молодые люди, как только рассеялось первое впечатление, произведенное на них столь неожиданной победою. Когда командир крепости подошел к этой группе, насмешки прекратились, и Натан воспользовался наступившей тишиной, чтобы сказать несколько слов своей маленькой собачке, которая смотрела на него удивительно умными глазами.
Ну, Пит, спросил он, вздыхая, что-то ты на все это скажешь?
Собака как будто поняла вопрос хозяина; она встала, потерлась носом об его руку, а потом быстро отбежала на несколько шагов от него, как бы желая этим показать, что им надо как можно скорее удалиться из крепости, где их так негостеприимно встретили.
Да, да, Пит, сказал Натан, кивая головой, да, дружище, чем скорее мы уйдем отсюда, тем лучше, потому что здесь нет никого, кто приветливо относился бы к нам. Но прежде чем уйти, мы должны достать пороху и дроби и рассказать этим бедным людям то, что мы с тобой только одни и знаем.
Натан! сказал подошедший полковник, прерывая разговор квакера с собакой. Скажите-ка, какие же это новости хотите вы сообщить нам, бедным людям? Расскажите-ка их лучше мне, странный вы человек, а не вашей собаке, которая, все равно, вас не понимает. Вы, может быть, повстречали где-либо в пределах Кентукки Дшиббенёнозе или видели его знаки?
Нет, не то, возразил Натан. Но говорят о призывах к большой войне в стране индейцев. Эти злые люди хотят напасть на Кентукки таким многочисленным войском, которого до сих пор никогда еще никто не видывал.
Пусть придут, сказал Бруце с презрительной усмешкой. Если они явятся к нам, то избавят нас от труда разыскивать их по селениям.
Они, может быть, уже близко, продолжал кровавый Натан. Пленный, которому с огромным трудом удалось вырваться от них, говорил мне, что они решили идти в продолжение двух дней, не останавливаясь ни на минуту.
От кого вы узнали об этом?
От самого убежавшего пленного, которого я встретил на низком берегу Кентукки. Он предупредил колонистов в Лексингтоне, и
Все это пустяки! воскликнул полковник. Капитан Ральф только что рассказывал нам ту же историю и вскользь заметил, что в Лексингтоне ни одна живая душа не верит этой глупой сказке.