Набрав номер Альберта Венедиктовича и включив громкую связь, Макар сбавил скорость, заметив, как ватрушка с орущим во всю глотку пареньком, крутясь, понеслась вниз.
Слушаю? на весь салон прокричал худрук. Але! Щербинин на связи!
Макар Чердынцев беспокоит.
Макар Дмитриевич, рад вас снова слышать! Как вы, где вы?
Да, собственно, в Добринске, где Не понимаю, куда дальше. Мне бы адрес, я выставлю его в навигаторе. По-другому, сами понимаете, заплутаю.
Конечно-конечно! засуетился собеседник. Только у нас не потеряетесь! Все дороги ведут в центр. Замечательно, что вы уже здесь. Очень, очень рад!
Макар закатил глаза, сдерживаясь от язвительной реплики. Восторженные экзерсисы раздражали и были, по его мнению, совершенно неуместны. С другой стороны, ведь его собеседник не знал, с какой неохотой Макар ехал в Добринск и как на самом деле относился к почившей Амалии Горецкой.
Куда мне подъехать? устало спросил он, прерывая словесный поток Альберта Венедиктовича. В театр?
Ах, да зачем же в театр? В полицию, голубчик, в полицию! А я вас там встречу. Не переживайте, порешаем все, порешаем Вот ведь как получается
Где эта ваша полиция?
В центре, дорогой мой! У нас все в центре. Не потеряетесь!
Отключив телефон, Макар огляделся. Частный сектор остался позади, на смену ему пришли неказистые пятиэтажки и, построенные еще после войны, бежево-розовые двухэтажные дома с высокими готическими окнами и эркерами. Чердынцев знал, что во многих российских городах еще стоят такие вот, казавшиеся вполне симпатичными и крепкими, эпохальные строения. Но постепенно жителей расселяли, а когда дома сносили, то оказывалось, что построены они из шлакоблоков и являются по большому счету лишь продуваемыми и гнилыми конурами. В свое время города заново отстраивали пленные немцы и их союзники. В общем, военнопленные, на ходу превратившиеся в строителей, занимались тем, что на русском языке давно имело название «халтура». Последствия такого строительства могли сказаться только через несколько лет, но к тому времени немцы рассчитывали уже быть на родине, что у них и получилось. Промелькнули торговый и офисный центры, небольшой парк с железным пионером и несколькими каруселями, и вот впереди показалась уже знакомая Макару площадь со старым фонтаном посередине.
Дыхание тут же сбилось, будто кто-то дал ему под дых. Это добавило Макару толику раздражения. Он не мог объяснить перемен, творившихся в его душе, хоть и понимал, что происходило это из-за прошлого, которое неведомым образом вдруг проснулось и вцепилось в него мертвой хваткой.
Остановившись перед административным зданием из красного кирпича, Макар достал портмоне и еще раз проверил документы. Телефон молчал. Чердынцев стал рассматривать проходивших мимо людей в надежде не пропустить Альберта Венедиктовича.
В зеркале заднего вида отражались колонны старого театра, и, когда по лестнице стал спускаться невысокий мужчина в темном пальто и огромной меховой шапке, Макар, заметив его, заглушил двигатель и взялся за ручку двери. Возможно, именно этот человек и был худруком Добринского театра. Это для простых людей выходные подразумевают счастливое ничегонеделанье, а для служителей Мельпомены уикендсамая что ни на есть горячая пора. Особенно, учитывая предновогоднюю свистопляску.
Покинув салон, Макар направился ему навстречу, размашистым шагом пересекая главную площадь. Обошел фонтан и вдруг поскользнулся на ровном месте. Устояв на ногах, зацепился взглядом за резную скамейку, стоявшую поодаль. Щеки его опалило, а затем и все тело обдало жаром. В ушах зазвенело, на миг приглушив городские звуки. Эффект дежавю не заставил себя долго ждать, но Чердынцев, до боли прикусив нижнюю губу, быстро стряхнул с себя оцепенение и отвел глаза.
Простите, вы случайно некинулся к нему мужчина в шапке, протягивая ладонь.
Чердынцев, кивнул Макар. Как вы меня узнали?
Даже не знаю, худрук хитровато прищурился. Показалось, что вы чем-то похожи наон потер покрасневшие руки, а потом подул на них. Впрочем, вы же говорили, что не являетесь близким родственником Амалии Яновны. Но знаете, издалека простоон склонил голову, разглядывая Макара. Генетика иногда действительно удивляет. Что ж, Амалия Яновна была прекрасным образцом красоты и
Чердынцев скептически хмыкнул и вновь посмотрел на скамейку.
М-даАльберт Венедиктович по-свойски прихватил Макара за локоть и указал на здание, у которого стояла машина Чердынцева. Пойдемте. Я договорился, нас ждут.
Это ведь не займет много времени? спросил Чердынцев. Вы мне сразу скажите, сколько нужно, и я
О чем это вы? удивился Альберт Венедиктович.
Про деньги, не стал юлить Макар и, словно в подтверждение своим словам, полез за пазуху. Похороны, поминки, что там еще?
Тут такое дело, замялся худрук, даже не знаю, как сказать.
Точно. Еще же к нотариусу, вспомнил Чердынцев. Вы, наверное, хотели бы что-нибудь получить на память, так сказать, от Горецкой?
Худрук отмахнулся и потянул на себя тяжелую дверь.
Это все потом. А сейчас Вам, Макар Дмитриевич, все скажут. Но знаете, что, Альберт Венедиктович приподнялся на цыпочках и потянулся к уху Чердынцева. Тому даже пришлось наклониться. Поговаривают, что не сама старушка отошла в мир иной. Помогли ей
Макар вскинул брови и придержал дверь, чтобы она не пришибла побледневшего от собственных слов худрука. Мужчина юркнул внутрь, и меховая макушка шапки задела руку Чердынцева, оставив мокрый, пахнущий псиной след.
Убили? спросил Макар.
Не совсем Обстоятельства, батенька, обстоятельства
Они поднялись на второй этаж, где Щербинин сразу же нашел нужный кабинет. Макар зашел следом, попутно расстегивая пуховик. В здании было душновато, будто вытяжки работали на последнем издыхании.
Из-за стола поднялся молодой мужчина в сером костюме и криво висевшем галстуке. Внимательно оглядев Чердынцева с ног до головы, он усмехнулся. А когда заметил в его руке дорогой брелок от машины, презрительно дернул густой бровью.
Московские гости изволили приехать? спросил он у Щербинина, словно речь шла не о Макаре.
Альберт Венедиктович стащил шапку, бухнул ее на стол, попутно забрызгав все вокруг, а затем кивнул:
Именно!
Макар Чердынцев, представился Макар. А ваши должность и звание?
Следователь Ерохин.
Следователь, понятно. Старший или
Присаживайтесь, сквозь зубы процедил Ерохин.
Худрук первым ринулся к стене, у которой стояли два стула. Он с грохотом протащил один из них поближе к столу и уселся на самый краешек. Макар же занял место у офисного шкафа, демонстративно закинув ногу на ногу. Теперь следователю приходилось крутить головой, переводя взгляд от одного к другому, что явно было ему не по нраву. Зато Макар почувствовал приятный всплеск адреналина. Исключительно из вредности ему хотелось показать, что гостей, тем более московских, желательно привечать с уважением. Как сказал бы его отец: союз двух самцов возможен только в двух формахвраждебного альянса против других самцов или в случае оказания взаимных услуг. Ни то, ни другое Чердынцев пока не рассматривал. И следователь Ерохин, похоже, тоже.
Вы родственник Горецкой? Ерохин раскрыл перед собой папку и перевернул несколько листков.
Нузамялся Чердынцев.
Да, родственник, поддакнул Щербинин. Наследник. Любовь Яковлевна подтвердит. Обернувшись к Макару, худрук пояснил: Наш нотариус.
Чердынцев коротко пожал плечами и поднял глаза к потолку, посередине которого расплылось желтое пятно от протечки.
Давайте паспорт, кисло произнес следователь.
Макар вытащил документ и, качнув головой, все же встал, чтобы положить его на стол.
Ночевать где будете? спросил Ерохин, переписывая личные данные Макара.
В смысле? удивился Макар.
Ерохин поднял на него тяжелый взгляд.
С ночевкой определились уже?
А вас это каким боком касается? Не понимаю, что вы имеете в виду
Что имею, то и введу, пробурчал Ерохин, опустив голову и чиркая ручкой по бумаге. На квартире у Горецкой следственные мероприятия уже закончились.