Я прибыл по поручению моего господина василевса. Оно касается хозяина этого дома.
Как и следовало ожидать, слуга переменился в лице при упоминании слова «василевс». Наверное, он хотел сказать: «Василевс убит, а другого василевса у нас нет и уже не будет». И всё же слуга не осмелился, а растерянно обернулся, как будто у него за спиной находился кто-то, у кого можно спросить, что делать.
Впусти его, послышался за дверями голос, похожий на голос Луки. Если к нам прислали посланца, то его нельзя не впустить.
Двери открылись широко, и тогда стало видно, что посреди внутреннего двора стоит Лука со старшим сыном, поэтому Шехабеддин вместе со своими слугами и охраной вошёл, а затем почтительно поклонился.
Уважаемый господин Лука, любезнейшим тоном произнёс евнух, мой господин василевс приглашает вас и ваших сыновей на большой пир, который недавно начался.
Лука, услышав слово «василевс», тоже едва заметно переменился в лице, а в следующее мгновение тронул за руку старшего сына, который уже собрался открыть рот и возразить.
Пока что оба рума вели себя разумно, но Шехабеддин ещё только пришёл и почти ничего не успел сказать. Игра, которую затеял евнух с обитателями этого жилища, только начиналась.
На пиру собрались все сановники и военачальники моего господина, продолжал он, поэтому приглашение на такой праздникбольшая честь. Мой господин помнит, что вас постигла утрата, но он надеется, что на празднике вы немного утешитесь. Пусть скорбь в ваших сердцах потеснится радостью оттого, что вас ждёт счастливое будущее. Оно не может быть другим, потому что мой господин хочет осыпать вас милостями. На празднике вам будут даны места подле моего господина. Вы будете сидеть там, где сидят самые приближённые и доверенные слуги.
Когда мы должны прийти? спросил Лука.
Чем скорее, тем лучше, отвечал Шехабеддин. А идтинедалеко, на Большой ипподром. Я сам провожу вас и проведу к моему господину василевсу.
Лука и его старший сын уже начали привыкать к тому, что султана называют василевсом, поэтому приняли это почти спокойно.
Тогда, сдержанно произнёс Лука, указывая на каменные скамьи вдоль стен двора, я прошу господина посланца и его спутников присесть и подождать здесь. Мы с сыном оденемся подобающе и скоро будем готовы идти туда, куда нас отведут.
Шехабеддин сразу заметил, что Лука сказал «с сыном», а не «сыновьями», то есть брать с собой младшего этот человек не собирался, и как только евнух это понял, то внутренне возликовал.
Лука уже сделал два шага прочь, когда Шехабеддин всё тем же любезнейшим тоном начал:
Позвольте напомнить, что приглашение касается и младшего сына тоже.
Лука остановился и снова повернулся к собеседнику:
Я не думаю, что нужно брать с тобой младшего. Это ведь собрание для мужчин. Детям там не место.
Мой господин василевс сказал, что желает видеть всех, твёрдо произнёс евнух.
Но это же приглашение, а не приказ? спросил Лука.
Кажется, я понимаю, почему мы не можем прийти к согласию, любезно улыбнулся Шехабеддин. Я слышал, что в этих землях не придают большого веса слову правителя, пока это слово не окажется на бумаге, заверенное по всем правилам. Но в стране моего господина всё иначе. Каждое слово, произнесённое правителем, имеет силу приказа или закона, даже если оно не оказалось на бумаге. Вот почему если мой господин зовёт на праздник, то отказываться нельзя. И также нельзя пренебрегать ни одним из слов. Если мой господин хочет видеть всех, должны прийти все. Только нерадивый слуга не исполняет приказа. Только преступник не исполняет закона. Я уверен, что господин Лука не хочет быть ни тем, ни другим.
Конечно, этот рум прекрасно умел изворачиваться, не хуже Халила-паши, поэтому евнух нисколько не удивился, когда услышал в ответ:
Я пока что не являюсь ничьим слугой. Да и о законах сейчас говорить рано. Ведь ещё не истекли три дня беззакония и грабежей, когда в Городе правит лишь сила.
Неужели господин Лука забыл о том, как с ним говорили о должности управителя Города? притворно удивился Шехабеддин. Как я уже сказал, мой господин василевс ничего не говорит просто так. Каждое его слово, даже не оказавшееся на бумаге, имеет большой вес.
Но почему господин василевс, Лука сделал над собой усилие, чтобы произнести «василевс», хочет видеть моего младшего сына на пиру?
Причина не была названа. При этих словах улыбка евнуха, всё это время не сходившая с губ, стала загадочной. Однако господин Лука и сам может составить суждение, если вспомнит сегодняшнюю трапезу в этом доме и то, как рад был мой господин, что мальчик сидел за столом и не выказывал страха.
Значит, господин василевс не шутил, когда говорил, что хочет взять моего младшего сына на службу? осторожно спросил Лука.
Мой господин василевс ничего не говорит просто так, повторил Шехабеддин.
Но какого рода эта служба?
При дворе есть разные должности, уклончиво ответил евнух, но сегодня, когда мальчик придёт на пир, то пусть не удивляется, если мой господин василевс попросит его налить ему вина.
Рум насторожился, хотел ещё что-то спросить, но вдруг посмотрел куда-то за правое плечо собеседнику. Шехабеддин обернулся и увидел, что во двор явилась женщина в тёмных одеждахжена Луки. Она строго оглядела мужа и старшего сына, а затемнежданного посетителя, его слуг и охрану.
Помнится, Лука говорил, что его супруга слегла от волнений. А позднее она совершенно неожиданно прибежала во двор, когда в ковре принесли тело её среднего сына. Но если тогда это появление можно было объяснить, не подозревая рума во лжи, то теперь положение изменилось.
В прошлый раз эта женщина была одета так, как будто лежала в постели, но получила от служанок скорбную весть и накинула первое, что попалось под руку. А теперь жена Луки, уже одетая как полагается, разгуливала по дому. Если она слегла от волнений, то как-то очень быстро поправилась, хотя её лицо несло на себе следы лёгкого недомогания.
А ещё Шехабеддин вспомнил своё недавнее наблюдение: когда Мехмед находился в этом доме и обедал с хозяевами, то за маленькой боковой дверцей кто-то притаился. Было не видно, кто именно, но что-то подсказывало: это была жена Луки. И если так, то она лишь притворялась больной. А сейчас её новое появление стало лишним доказательством.
«Женщины могут быть очень коварны», напомнил себе евнух, когда обнаружил, что ему придётся играть с женой Луки тоже. Однако в следующее мгновение он заметил в её взгляде что-то странное. Так обычно смотрят те, кто перенёс страдания, оказавшиеся им не по силам.
«Так больна она или нет? Притворяется или нет? Лгал Лука или нет?»спрашивал себя Шехабеддин.
Что здесь такое происходит, Лука? спросила женщина.
Я приглашён к Великому Турку, который сейчас пирует со своими людьми на Большом ипподроме, ответил тот.
И ты пойдёшь туда? спросила женщина.
Разумеется, пойдёт, госпожа, любезнейшим тоном произнёс евнух, будто не понимая, что в разговор лучше не встревать. Я только что объяснил вашему супругу, что отказываться ни в коем случае нельзя.
Женщина как будто не услышала и повторила свой вопрос мужу:
Ты пойдёшь?
Да, я хочу пойти, неуверенно ответил Лука и, бросив взгляд в сторону Шехабеддина, добавил:Правда, мне сказали, что я должен взять с собой ещё и сыновей. Не только старшего, но и младшего.
И ты возьмёшь их с собой? продолжала спрашивать женщина, испытующе глядя на мужа.
Тот помедлил с ответом, снова бросил взгляд на Шехабеддина, а затем произнёс:
Пока что я сомневаюсь, что это необходимо.
Совершенно необходимо, начал убеждать евнух. И я бы посоветовал нарядить вашего младшего сына в лучшие одежды и дать ему наставление исполнять все просьбы моего господина, в чём бы они ни заключались. Именно на сегодняшнем празднике решится многое. Если мой господин увидит, что мальчик готов ему служить, то на всю вашу семью нескончаемым дождём посыплются милости. Если же мой господин останется недоволен, то следует ждать больших бед.
Конечно, эти слова заставили Луку ещё больше насторожиться. Он посмотрел на Шехабеддина: