Из этих бесед тень почти ничего не понимала. Оставалось только надеяться, что предводитель генуэзцев будет прогуливаться по стене вместе с кем-нибудь из ромеев. Из уважения к собеседнику генуэзец часто переходил на греческий, причём говорил с ромеями весьма охотно, даже рассказывал о своих беседах с василевсом.
Подслушивать было удобно, и даже надевать латы не требовалось, ведь именно в этой части города рядом со стеной проходила улица. Можно было тихо идти вдоль укреплений и следить за ходом беседы, потому что в ночной тишине хорошо различалось большинство слов. И вот однажды апрельской ночью тень, в темноте следуя за собеседниками, услышала, как к предводителю генуэзцев, занятому разговором с ромеем, кто-то подошёл и тихо передал некую весть.
По тому, как внезапно генуэзец прекратил беседу и быстро направился по стене на север вместе с вестником, тень сразу поняла, что произошло нечто важное. Надо было проследить!
Прячась во мраке и ступая совсем неслышно, тень обнаружила, что генуэзца отвели в квартал, где жили венецианцы. Посреди квартала стоял католический храм, чьи главные двери выходили на небольшую площадь. Судя по тому, что во многих окнах храма был виден свет, там собралось много людей, и именно туда ввели предводителя генуэзцев.
Получалось, венецианцы пригласили его на некое важное собрание, но узнать подробности тень не могла. Возле главных дверей стояла стража, и с других сторон церкви было никак не подступиться, потому что там на улице тоже стояли люди и охраняли.
Тень кусала губы от досады и не хотела себя оправдать даже тем, что итальянского языка всё равно не понимает. Даже если бы удалось подслушать, вряд ли бы что-то прояснилось.
«Нет, мысленно твердил Арис, всё равно можно было бы догадаться. По жестам или упомянутым именам» Он уже совсем отчаялся, но всё же не решался уйти, а меж тем заседание подошло к концу. Главные двери открылись и вдруг из них вышел тот, кого юноша-тень совсем не ожидал увидеть. Это был сам василевс! А рядомпредводитель генуэзцев.
Венецианцы, вышедшие из дверей вслед за ними, раскланялись и распрощались с этими двумя, а затем василевс и генуэзец двинулись по улице пешком. Судя по всему, даже василевс был вынужден прибыть на эту тайную встречу безлошадным, потому что стук копыт по мостовой в ночном городе перебудил бы половину квартала.
Тень неслышно двинулась следом, всё так же прячась во мраке. Её не смущала ни охрана василевса, ни человек, сопровождавший предводителя генуэзцев. Звук их шагов был не так громок, чтобы полностью заглушить беседу, которой следовало ожидать.
Некоторое время василевс и генуэзец шли молча, но постепенно разговорились. Генуэзец из уважения к собеседнику, конечно, говорил по-гречески, поэтому тень воспрянула духом и старалась ловить каждый звук.
О том, что обсуждалось на тайной встрече, громко не говорят, но в ночной тишине тень всё же расслышала три важных слова, прозвучавшие довольно громко из-за того, что звук отражался от мостовой и каменных стен. Было сказано: «турки», «корабли», «огонь». И вот почему ещё до наступления утра тень пробралась на западную стену, чтобы отправить послание своему турецкому господину: «Франки, которые находятся в городе, хотят неожиданно напасть на наш флот в заливе и сжечь. Будьте настороже».
Дозорные, уставшие за ночь, почти спали, поэтому не заметили, как некий латник пробрался на стену рядом с Адрианопольскими воротами и выстрелил в ту сторону, куда уходила едва видная в потёмках дорога.
* * *
Сказки, рассказываемые самому себе, могут быть опасными. Шестнадцатилетний Шихаб, часто представляя себе беседу Искендера и Багоя, так увлёкся этой придуманной жизнью, что настоящая становилась всё более и более противна. Вернулись мысли о смерти, которые, казалось, оставили его. Зачем продолжать существование, которое мерзко и бессмысленно?
Тоска по родным тоже давила, стала сильнее, чем прежде, потому что Шихаб больше не мог видеться с матерью даже тем странным способом, изобретённым во время обучения на виночерпия, не мог притворяться ею и видеть её присутствие в глазах окружающих людей.
Так же обстояло дело и с сёстрами, а когда Захир требовал изобразить женщину, Шихаб, конечно, показывал хозяину не их. Евнух изображал ту неблагодарную служанку господина Алима, на которую злился до сих пор. «Она заслужила такого испорченного господина, как Захир», думал евнух и потому притворялся весьма старательно. У него даже появилась женская одежда для таких случаев, накладные косы, а также чёрная краска для глаз и румяна. Чем больше сходство, тем лучше!
Евнух улыбался фальшивыми улыбками и клянчил подаркиделал так, как делала бы та, кому он подражал.
Но если выклянчить удавалось, чувствовал себя ещё более мерзко, чем тогда, когда не удавалось. Именно поэтому Шихаб стремился к тому, чтобы проиграть в своей игре. Клянчил всё больше и хотел, чтобы подарки становились всё дороже. Евнух полагал, что чем невыполнимее просьба, тем вероятнее отказ, однако это правило почему-то действовало далеко не всегда.
Ах, если бы евнухи были действительно бесстрастны, как легка была бы их жизнь! Если бы Шихаб не злился на ту неблагодарную служанку, которая, конечно, давно забыла о нём, он не совершил бы огромную ошибку.
Однажды, явившись к господину изображать женщину, Шихаб увидел на крышке сундука небольшую коробочку, почему-то оставшуюся неубранной, и раз уж женщина по природе отличается любопытством, в коробочку следовало заглянуть. Там оказались очень дорогие серьги.
Это мне? лукаво спросил евнух у господина, но услышал твёрдое «нет».
Вне всякого сомнения, эти серьги Захир купил для жены, которая в очередной раз выказала недовольство своим непутёвым мужем и грозилась пожаловаться отцу. Такой красивый и дорогой подарок в сочетании со словами любви обязательно должен был заставить недовольную смягчиться. И примирение было просто необходимо. Евнуху не следовало даже думать о том, чтобы выклянчить этот подарок для себя. Захир ни за что бы не согласился, пока в нём сохранялась хоть капля разума. А если бы евнух принялся настаивать, то получил бы строгий окрик. И именно поэтому Шихаб принялся настаивать.
Евнух «выступил в поход на сердце своего господина». Осторожно вёл наступление, используя оружие женских чар, и отступал, когда натыкался на стену раздражения. Выждав, снова наступал.
Шихаб был бы только рад в итоге поссориться с господином, заплакать, но когда уже пролились первые каплион играл очень увлечённо! недоступный подарок вдруг оказался у него в руках:
Ну хорошо-хорошо. Возьми. А для жены куплю другие.
Шихаб даже растерялся поначалу: «Как же так? Неужели господин совсем лишился разума?» Пожалуй, от такого беспутного человека, как Захир, по нескольку раз на неделе устраивавшего пьяные застолья в своём доме, следовало ожидать чего-то подобного. Но вот чего евнух уж точно не ожидал, так это того, что буря разразится так скоро и накроет всех.
Следующим вечером евнух, находясь в своей комнате, готовился к тому, чтобы развлекать гостей на очередной пирушке, и настраивал саз, когда дверь резко распахнулась. На пороге появился очень строгий пожилой мужчина, одетый очень богато. Шихаб поспешно поднялся и поклонился.
Вот он! послышался жалобный возглас Захира. Из-за него все мои несчастья! Однако через мгновение стало ясно, что обращался Захир не к своему виночерпию, а к незнакомому пожилому человеку. То есть причиной своих несчастий назвал не незнакомца, а «любимого друга», Шихаба.
Евнух уже начал догадываться, что происходит, когда незнакомец гневно произнёс:
Собирайся, виночерпий. Больше ты сюда не вернёшься.
Ну конечно же, строгий пожилой мужчина был не кто иной, как тесть Захира! Жена, вовремя не получив подарка, который мог бы предотвратить неприятности, пожаловалась на мужа своему отцу, и отец явился в дом непутёвого зятя, чтобы разом покончить с главной причиной жалоб, то есть с Шихабом.
«Вот и всё. Настал конец моей никчёмной жизни», подумал Шихаб, вспомнив, что на евнухов не распространяются многие запреты, касающиеся людей. Убить евнухане грех, ведь это не убийство человека.
Чем меньше у тебя имущества, тем легче попасть в рай после смертитак говорил Посланник Аллаха. Вот почему первым делом Шихаб, отложив саз, подошёл к шкатулочке, где хранились подарки от Захира. Евнух разом схватил все драгоценности, а затем осторожно приблизился к разгневанному незнакомцу и отдал их ему. Тот принял, ссыпал себе в кошелёк, и это только укрепило Шихаба в мысли, что надо ждать скорой смерти. После этого евнух быстро связал в узел ту одежду, которую не мог надеть прямо сейчас, взял узел в левую руку, в другуюсаз и кивком дал понять незнакомцу, что готов идти.