Лидия ГусеваЧудеса на Рождество
Случилось это на Рождество. Но прежде, чтобы вы поверили, что всё-таки случилось, надо познакомить вас с главными героями.
Старый дачный Дом кряхтел и стонал. Холодно было ему и грустно, тишина в нём, как в лесу. А он всё же Дом! Крыша была под полуметровым снегом, тропинки к Дому тоже не было, и вся земля лежала под такой же толщиной снежного одеяла. Всё было белым и безмолвным. Большой двухэтажный Дом только и жил воспоминаниями: как здесь выросли три поколения, сколько родилось ребятишек, сколько свадеб было и других праздников. Ну и пусть это было только пять-шесть месяцев в году, но как здорово! Дом знал, любил, оберегал и согревал своих домочадцев. И, конечно, в этом ему помогала печка. А вот и вторая главная героиня – Печь. Она тоже вздыхала вместе с Домом. Ей было ещё тяжелее, ведь, она должна каждый день работать, жечь поленья, печь пироги и варить щи с кашей, чтобы согревать не только людей, но и сам Дом.
– Холодно. – произнёс заиндевелый Дом Печке.
– Да. Меня некому растопить, я бы отогрела твои стены и полы, – вздохнула также Печка, – я сама холоднее гранита. – Ещё одна такая зима, и я совсем стану нерабочей.
– А я развалюсь по дощечкам и брёвнышкам, – уныло проскрипел Дом.
Молчание опять затянулось. Вокруг ни души. Даже птицы, склевавшие поздней осенью последние ягоды шиповника, каринки и черноплодки, переселились в лес, а белочки, подобравшие оставшиеся орешки и желуди от шестидесятилетнего дуба, тоже не появлялись. Наверно вы догадались, что Дому также было лет шестьдесят, как и Печке.
Разговор не клеился. Раньше они знали, что их хозяева обязательно приедут на Новый год, и дом наполнится голосами, весёлым смехом и топаньем детей, запахами пирогов, а дымок из печи будет высоко и долго стоять в морозном воздухе. Ой, как было хорошо!
Дом с Печкой всегда готовились, ждали и прихорашивались, как могли, к их приезду. Не говоря уже о деревьях и кустах на участке. Окна дома старались вырисовать самые причудливые узоры на стёклах; крыша обязательно оставляла самые хрустальные сосульки; печка гудела вместе с ветром, прочищала дымоход, готовясь принять поленья и растопиться даже от искры. Помимо плодовых деревьев на участке росли ещё упомянутый дуб, две ёлки, сосна, клён и берёзка. А как деревья умеют прихорашиваться зимой – это уже написали, пишут и будут писать поэты!
Но вот наступил Новый год, а никого не было. Совсем затосковали Дом с Печкой, в других домах стояли веселье и хохот. Деревья с кустарниками тоже приуныли. Заснеженные ёлочки завидовали собратьям на других участках. Там на ёлках висели разноцветные шары и гирлянды, дети плясали вокруг них, загадывая свои желания. а дома дышали теплом, жизнью и светом!
– Да, – опять проскрипел старый Дом, – не приедут.
А история их страданий такова: два года назад их хозяева покинули этот дом с участком. И Печь, и Дом, и Деревья посчитали, что их предали. Да-да, именно предали. Пусть не ладилось в доме в последнее время, пусть были скандалы и споры, пусть и старенькие уже дедушка с бабушкой померли, пусть даже один раз из-за непотушенной сигареты чуть не сгорела веранда, всё пусть. Но продавать-то зачем?! Два года Дом, Печь и Деревья стояли в растерянности, опустошенности и неведении. Жизнь для них, казалось, была кончена. Но, вдруг, прошлым августом здесь появилась смешная женщина с мальчиком и маленькой девочкой. Дом стоял в очень неприглядном виде, но покупатели, пробравшись через высокую сорную траву, разросшуюся по участку, не стали и заглядывать внутрь, а сказали бывшим хозяевам:
– Да, мы берём его.
Дети тут же захлопали радостно в ладоши. Однако Дом с Печкой настороженно приняли новых хозяев, хотя они им сразу очень понравились. А те, сколько хватило сил и времени до конца дачного сезона, начали приводить всё в порядок: где подклеят, где подкрасят, где траву высокую покосят, где забор подправят, где деревья окопают. Но разве всё сделаешь мигом. Очень уставали, но всегда были весёлыми. Это-то и нравилось Дому, и Печке. А последняя, полыхала каждый день. Женщина готовила на ней всё сразу: первое, второе, компоты и варенье из садовых яблок и слив. Ещё и грибы пошли в лесу. Ох, как Печка радовалась от обилия кастрюль на ней. Сверху ещё вешали связки грибов для сушки, и по дому гулял непревзойденный аромат всех даров природы. А по вечерам они тоже с удовольствием слушали сказки, которые женщина читала детям перед сном, многие из которых первый раз слышали. Как мы и упомянули, что в последнее время только и были слышны ссоры и скандалы бывших хозяев. А теперь Печке с Домом было очень покойно и радостно. Они с удовольствием отдавали новым владельцем к вечеру тепло, как парное молоко, безопасность и сладкие волшебные сны. Только в конце октября новые хозяева убрали опавшие листья, побелили стволы деревьев, закрыли дом и уехали в город.
Разговоров у Печки с Домом за ноябрь и декабрь было много. Всё обсудили по тысячу раз, так сказать, косточки перемыли новым владельцам. Все новые сказки по тысячу раз повторили друг другу. Представляли, какая у них в городе квартира, есть ли там тоже печка, и какие деревья растут рядом? Признались сами себе, что по душе им пришлись новые хозяева, но что ещё и как там будет – время покажет. Вот и показало – сегодня уже шестое января, а о них забыли…
– А не поехать ли нам на Рождество на дачу?! – вдруг спросила детей мама.
– Поехать, поехать! – заплясали дети вокруг неё.
– Я сама очень хочу, но без папы как-то страшновато. Да и печка, растопится ли она, ведь мы не знаем, как она ведёт себя зимой. Замерзнем тогда.
– А когда папа придёт из рейса? Он ведь сейчас так далеко, в Аргентине. Там наверно жарища! – сын побежал за картой, чтобы ещё раз посмотреть на далёкое расстояние.
– Ну, давайте считать. Ушёл он в июле, теперь прибавляйте восемь месяцев.
Дети начали загибать пальчики:
– Это что, только в марте? – разочарованно протянули они.
– Да, – грустно ответила мама, – только весной, и нашу новую дачу он ещё не видел. Вот обрадуется, когда приедет!
После недолгих колебаний мать посадила детей в машину. Так хотелось на природу и в простой деревенский дом со своими неповторимыми запахами. На всякий случай погрузили электрический конвектор, а вдруг печка не растопится?
Приехали уже к вечеру, когда звёзды на небе появились.
– У, сколько звёзд! – восхищенно произнесли дети.
– Да, это вам не город! А как красиво – всё белым-бело. Ну, кто мне будет помогать калитку откапывать? – женщина достала из багажника деревянную лопату, была ещё одна маленькая металлическая лопатка, и они принялись за работу. Сначала освободили калитку от снега, потом проложили тропинку к дому. Снегу было по пояс. Стоял мороз градусов десять. И вот они уже в доме.
– Холодно как! Даже на улице теплее! – задрожали дети.
– Это, потому что мы работали. Снег расчищали. Ну, ничего, сейчас постараемся исправить это. Печка должна нам помочь.
Женщина почистила печь от золы, пожгла газету в дымоходах, перекрестила её по привычке и подожгла лучинки. Огонёчки тут же весело заплясали и потянулись вверх к дымоходу.
– Ура! Мы это сделали! Будет у нас огонь, будет и тепло! – мать успокоилась и ещё больше повеселела.
Вскоре уже и толстые поленья затрещали в печке. Они достали из сумки взятую с собой еду, чтобы подогреть и поставили, конечно, чайник на плиту. Семья уютно расположилась за праздничным столом. Поужинав, они вышли из дома. Долго любовались звёздами.
– Жаль, что папы нет, он бы вам сейчас показал и назвал все звёзды! А я вот только и знаю Большую и Малую медведицу, смотрите, – мама показывала на звёзды детям, – а это Млечный путь, видите, как усеяна дорога. Ну, всё в дом, скоро двенадцать – Рождество наступит!
Они зашли в дом и услышали мурлыканье.
– А что у нас кошка? – удивилась мать. – Это вы что ли потихоньку взяли Муську?
– Нет, нет, – завертели головами ребятишки.
Мама шла на звук: «Может, чья-то брошенная к нам забрела?» Она приблизилась к печке. Оказывается, так урчали-мурлыкали догоравшие полешки.
– Ну и чудеса! Говорящая у нас печка! – мама с детьми рассмеялись.
Но чудеса продолжались. Как только стукнуло двенадцать на часах, угольки в печке вдруг запели электронными голосами колокольчиков: «Джингл бэлз, джингл белз…» Звуки начинались в очаге и уходили вверх по трубе, как в органе.