– Я не думал об этом, – ответил Али. – У нас есть идея об организации восстания на одной из периферий, но здесь речь не об узко-этническом движении… У нас другая идея.
Али достал из папки книгу под названием «Ангелы революции» английского автора Джорджа Гриффита.
– Вы знакомы с этой книгой?
Троцкий взглянул на обложку и сказал:
– У меня нет времени на художественную литературу.
– В этом романе речь идет о гениальном российском инженере-еврее…
– Еврейская тема меня не интересует, – перебил собеседника Троцкий.
– Извините… я понял… я просто описываю роман. Так вот, он вместе со своей дочерью и единомышленниками учреждает «братство свободы» и с помощью созданного воздушного флота освобождает Россию от власти царя.
Троцкий несколько секунд поразмышлял и бросил:
– Занятно… Автор, очевидно, находился под впечатлением Жюля Верна и его романа про капитана Немо и его борьбы за свободу Индии при помощи подводной лодки.
– Идеи Жюля Верна в прошлом веке начали воплощаться в жизнь в этом. Подводная лодка – это уже реальность.
– Так, хорошо… У вас ко мне какой-то конкретный вопрос?
– Можно создать такой воздушный флот, как в романе «Ангелы революции», и сделать эту революцию.
Лондон
Расследование преступлений – это скрупулезная и нудная работа. В книгах все выглядит красочно, события развиваются относительно быстро, и читатель замирает перед каждым поворотом событий. В реальной жизни большинство преступлений расследуется или в течение нескольких дней или на это уходят месяцы. В Лондонском Ист-Энде преступления, как правило, раскрывались быстро – они в основном имели место в среде преступников или бедноты. Это были разборки между криминальными личностями или обычная бытовуха по пьянке или из-за денег, притом небольших.
Эдмунд Свансон был уверен, что убийство русского инженера Максима Королева не относилось ни к одной из вышеуказанных категорий. Это расследование потребует много времени и усилий – нудных опросов и интервью. Так как его шеф неохотно дал согласие на продолжение расследования, да и то после вмешательства Конан Дойла, в распоряжении у Свансона был всего один младший инспектор. Они вдвоем опросили около пяти десятков людей в доме и прилежащей округе, но ничего интересного не обнаружили. На это ушло около двух недель.
Из собранных данных можно было сделать следующий вывод: русский инженер вел замкнутый образ жизни; посетителей у него было мало и, к сожалению, описание пары гостей ничего особенно не дало. Инженер не работал и, что интересно, – как-то существовал, хоть и крайне скромно. Эдмунд Свансон полагал, что может Королев был связан с какими-то русскими революционерами-мигрантами. Они в Европе пользовались свободой и могли и дальше продолжать заниматься определенной деятельностью в рамках британского законодательства.
Учитывая теплые отношения между Британией и Россией, в особенности в свете возможного подписания союзнического договора, Свансон сделал запрос через посольство России, но получил сухой ответ о том, что Свансону было уже известно: Королев был членом социал-демократической партии и революционером.
Если Королев не работал, то должен был получать откуда-то деньги. Революционеры могли давать ему наличные. Но, на всякий случай, Свансон отправил запрос всем лондонским банкам на предмет выявления банковского счета. Еще неделя ушла на получение ответа – и – победа! – в «Шотландском Королевском Банке» был действительно счет на имя Максима Королева. Там была небольшая сумма, и на нее Королев мог бы снимать квартиру где-нибудь получше, хотя возможно в его положении надо было максимально экономить. Вклады были наличные, но были и два перевода от некоего Жоржа Лемера из Парижа.
После того, как Свансон получил сведения о банковском переводе, он сделал запрос французской жандармерии о получении сведений о Жорже Лемере. Далее к нему пришла мысль, что необходимо пойти на почту и попытаться найти следы возможных почтовых переписок или телеграмм. Почтовая служба – была вправе предметом гордости британцев. Старейшая, созданная еще в шестнадцатом веке, она исправно и оперативно служила, покрыв сетью всю империю. Почта внесла весомый вклад в развитие экономики страны.
Обычно отправляя на такую черную работу младших инспекторов, на этот раз Эдмунд Свансон пошел сам в ближайший к дому Королева почтовый офис. Его принял глава офиса, который, узнав, кто такой Свансон, внутренне обрадовался – теперь он мог показать значимость своего дела. Свансон спросил, знает или помнит ли кто-нибудь из сотрудников почты русского инженера по имени Максим Королев.
Глава офиса позволил Свансону поговорить со своими сотрудниками, и выяснилось, что двое из сотрудников помнили худого унылого русского инженера по имени Королев, который минимум раз в месяц приходил в офис.
– Что он отправлял – письма, посылки, телеграммы?
– Были письма и телеграммы… Кажется, пара посылок, – сказал один из почтальонов.
– Я был бы признателен, если вы посмотрите учетные записи – мне нужны адресаты, а может, какие-то копии сохранились, например, телеграмм.
Тут глава офиса улыбнулся:
– Я надеюсь, у вас есть бумага из суда – разрешение. Опрашивать работников вы можете, а вот доступ к переписке – извините. В любом случае, копии мы не держим, но вот, конечно, учетные записи о получении посылок и телеграмм есть.
«Ах!» – подумал раздосадованный Свансон. Ему это непростительно, он же должен был взять разрешение на приобретение данных о личной переписке Королева.
Глава офиса сделался еще важнее и сказал:
– Хотел напомнить, что Британия является членом международной конвенции о телеграмме, а о защите переписки…
– Да-да… конечно, – перебил Свансон. – Разрешение будет, – и про себя подумал: «Знаем, что ты важный господин», но вслух произнес: – Горжусь службой почты его величества!
– Законы они и есть законы. Не я их придумал, и если они впитаны в дух нашего государства, то они будут жить и после нас. И я, и вы будем уверены, что никто не будет читать нашу переписку. Если у вас есть время, я могу рассказать о почтовом скандале 1844 года, когда правительство открывало почту видного деятеля итальянского освободительного движения Джузеппе Мазини, проживающего в Лондоне, и переправляла ее австрийскому послу.
Свансон, хоть и имел отрывочные знания про события 1844 года, но не был расположен слушать лекцию, а вот глава почтового офиса был явно настроен показать свои знания.
– Я, конечно, как блюститель закона, знаю об этом. Джеймс Грэхем, Эдвард Сноуден… Времени мало, а то послушал бы с удовольствием.
– Хорошо, знать об этом следует всем…
И после паузы уже более примирительным тоном:
– Мне кажется, если речь идет об убийстве, то получить вам ордер не будет трудно. Поможем чем сможем.
– Конечно, я просто даже забыл об этой формальности. Меня так завлекла идея найти хоть что-то тут, на почте.
После улаживания формальностей перед Свансоном лежали все учетные записи. Какую же информацию почерпнул Свансон о «почтовом отпечатке» Максима Королева? Русский инженер получил несколько телеграмм из Парижа, Праги и – что привлекло внимание детектива – из Острова Мен, внутренне самоуправляемый территории, находящейся в подчинении британской короны. Что могло связывать Королева с этим маленьким островком между Британией и Ирландией? Из Парижа также несколько раз пришли посылки. Сам он также отправлял несколько посылок. Не густо, но есть хотя бы за что-то зацепиться.
Самой ценной находкой была телеграмма, за которой Максим Королев так и не зашел – она пришла в день его убийства. Послание было из Парижа от того же Жоржа Лемера со следующим текстом: «Получите скоро пакет о работах Кюри они очень ценны сконцентрируйтесь». Свансон подумал, что это тоже может вывести на определенный след – надо будет выяснить о каком Кюри идет речь. О лауреатах Нобелевской премии Пьере и Марии Кюри? Несомненно, русский инженер делал какую-то научную работу. И никаких документов или иных следов его деятельности в его квартире не было – значит, их унесли!