Проша уже натанцевался с барышнями разной комплекции и теперь сидел на золоченном стуле, блаженно откинув оттоптанные дамами ноги.
– Я так никогда себе невесту не выберу! – пожаловался он, – сколько их тут разных, может и мои бывшие – намалеваны так, что и не узнаешь, кто там под слоем белил есть…
Царевич пригорюнился, но тут же с горя выпил чарку зелена вина и с новыми силами пустился в пляс.
– Слушай, а давай вместе женимся, а? – подскочил после очередного тура к Матвею запыхавшийся друг, – смотри, какой цветник…
Проша обвел рукой зал, пестревший яркими красками платьев, рукой – выберешь себе кого-нибудь…
Он снова пустился в пляс, а задумчивый начальник дворцовой охраны побрел по залу, всматриваясь в восторженные лица девушек-нет, он не искал себе жену, он давно приметил девушку, но при виде нее краснел и отчего-то откладывал разговоры на подобные темы- слишком уж неприступна и серьезна казалась ему избранница. Царевич, кстати, тоже пытался подбивать к ней клинья- но в этот раз его беспроигрышная схема обольщения дала сбой, а несостоявшаяся жертва обольщения стала относиться к нему, как к пустому месту. Проша, правда, не унывал- на его век симпатичных барышень хватало и зацикливаться на одной- только время зря терять. Вот и сегодня она самым бесцеремонным образом проигнорировала очередной бал, – как к такой подступиться?
Большинство же из приглашенных девушек вовсе не надеялись зацепить царевича, а вот приближенные к нему молодые люди волновали многих барышень больше, чем наследник. Сам он, кстати, вовсю отплясывал уже десятый танец с какой-то рыженькой девушкой в облегающем изумрудном платье и что-то жарко нашептывал ей на ушко.
Матвей Селиванович поставил бокал с ненавистным шампанским (а что делать-мода, дворцовый этикет царя Берендея, которому очень уж полюбилась иностранная шипучка и теперь стала обязательным атрибутом всех дворцовых вечеринок, а придворным предписывалось периодически попивать), ослабил тугой воротник парадной сорочки и вышел в сад.
Здесь было непривычно тихо и свежо после душного и громкого зала, а от кустистых роз шел такой умопомрачительный аромат, что аж голова закружилась. Молодой человек сел на скамейку и только на минуточку прикрыл глаза, как непонятный запыхавшийся старичок в странной шляпе растормошил его и стал объяснять что-то неправдоподобное- про какой-то вражеский заговор против царевича, про кикимору и свадьбу.
Дедуля был явно не в себе.
– Дедушка, что вы! Царевич выберет себе хорошую жену, вот увидите!
– Я тебе говорю, милок, она под чужой личиной, в прекрасную превратилась и охмурит нашего Прошку, как пить дать – он до смазливых ба… симпатичных девушек охочий больно – никак не угомонялся старичок.
Матвей покраснел. Про неуёмный характер царевича знал чуть ли не каждый, от него даже прятали достопочтенных девиц их родители, вот до чего доходило.
– Не знаю, как она выглядеть будет, только точно рыжая и родинка рядом с носом! А чтобы разоблачить ее – кинь серебряной монеткой, обожжется и забудет про личину, тут-то ее настоящее лицо и откроется…
Пообещав, что непременно разберется, Матвей попрощался со странным старичком и, ринувшись спасать царевича, так и не увидел, что странный дедушка вдруг удивительным образом исчез, а на его месте появился грибочек. Боровичок потихоньку переместился под мраморную скамейку у тротуара, да и остался там дремать, очень уж утомился за день, преодолев большое расстояние, – а Старичок-Боровичок, между прочим, уже немолод и спасать всех устает…
Когда Матвей вернулся в зал, царевич и вовсе исчез. Гости были то ли под действием шампанского, то ли просто отвлеклись от виновника мероприятия – но про царевича все забыли.
Насколько он мог знать друга – тот под шумок увел девицу в какое-нибудь укромное местечко, вроде библиотеки, и для начала поет ей серенады про большую и чистую любовь.
– Царевича видел, дядь? – поинтересовался Матвей у какого-то противненького человечка с большим синяком под глазом. Вообще, это был очень примечательный тип с одутловатым лицом и синеватой кожей, а его глаза, цвета дохлой рыбы ничего не выражали – в другое время начальник охраны им бы обязательно заинтересовался, но сейчас было не до этого. И он рявкнул повторно:
– Отвечай, нетрезвый господин, где царевич!
Мужик одернул линялый синий кафтан, поправил серый парик, больше похожий на гнездо, минутку подумал и неопределенно махнул рукой:
– А он свою невесту куда-то повел.
– Она рыжая? – внутренне холодея, спросил Матвей.
– Рыженькая – ряженькая, с такой милой родинкой, как у хранцузской актрисы, только она блондинка, – мечтательно проговорил он, – она у нас такая, любого охмурит…
Не слушая дальнейший бред, Матвей кинулся на поиски очарованного друга.
Проша нашелся в библиотеке, где производил впечатление на собственную же очаровательницу путем изучения старинного глобуса. На нем, кстати, от долгого неиспользования, пыль скопилась, слоем в сантиметр, теперь переместившись на кипельно-белые кружевные манжеты царевича.
Дамочка вцепилась в наследный локоть и с глуповатым видом внимала каждому слову, изредка морща хорошенькое личико, одновременно изображая мыслительный процесс.
– А когда мы поженимся, то поедем в Индию! – радостно закончил жених.
Бдительный друг очень некстати вмешался в почти семейную идиллию.
– Ваше высочество, вас обманывают: эта дама не та, за кого себя выдаёт!
Девушка кокетливо повела плечиком и откинула огненные кудри:
– А кто же я тогда, по-вашему? Кикимора болотная?
Тут раздался цокот каблучков и на пороге появилась Даша. К слову, она была дочкой лесничего, во дворец перебралась не так давно, заведовала царской библиотекой, слыла тихой и приветливой девушкой. Но на вечеринки, кои в неимоверном количестве и с регулярным постоянством устраивал балагурный царевич, не появлялась, зато ее почти всегда можно было обнаружить либо с книгой, либо с рукоделием на рабочем месте; в саду, где девушка разводила диковинные цветы, на удивление царскому садовнику, или же занималась отнюдь не женским делом – упражнялась в стрельбе из лука по молодильным яблокам, которые совсем не омолаживали. Их разводили специально для Берендея. Царь, убедившись в том, что моложе не становится, распорядился ими очень необычно: вскоре в продаже появился экзотичный напиток, под названием, «Брага молодильная», на этикетке был изображен краснощекий парень с руками молотобойца, а рекламный слоган к ней придумал Кот ученый – «Организм, как новенький».
И вот теперь, необычная девушка стояла в дверях и вопросительно смотрела на необычную компанию.
– Ребята, а что тут происходит?
– Царевич жениться надумал, – угрюмо сообщил Матвей. Сам он уже давно ломал голову, как бы невзначай пульнуть монетку в государеву невесту. А ну, как она окажется вовсе не нечистью болотной – стыда не оберешься за собственное поведение.
…………………………………………………………………………………………
– Познакомьтесь, друзья, это моя невеста, Кира! – торжественно представил суженую Царевич, – завтра же на ней женюсь! Она меня понимает, как никто другой в этом мире, я теперь не одинок в своём стремлении создать семью.
– Ваше высочество, ваше стремление готовы разделить все девушки, которые приехали сегодня, – пошутила Даша.
– Но понимает меня только она!
– Люблю я тебя, Прошенька, больше всего на свете… Женись на мне, не пожалеешь! – заверещала Кира неожиданно низким голосом, окончательно повиснув на царевиче.
«А может, и не Кикимора вовсе. Сколько таких дамочек, готовых на всё, лишь бы выйти замуж за Прошку», – Матвей всё мялся, он-то привык действовать прямо, а тут дама, существо хрупкое… И на нечисть болотную совсем не похожа. Да и не привык он с девушками воевать.
И тут Матвея осенило: «Даша, вот кто точно выяснит!»
Немного бесцеремонно подхватив девушку под локоток, он вывел её из библиотеки в коридорчик, оставив влюбленных наслаждаться обществом друг друга и глобуса.
– Матвей, вот надо было мне сразу сказать, раз сам стесняешься! – упрекнула его Даша, выслушав немного сбивчивый рассказ.
– Это я стесняюсь?
– С девушками разговаривать стесняешься. – она спокойно смотрела на и впрямь смутившегося, друга.