— С весны я тут не был, — сказал полицай. — Может, уже затонул…
— Ну, так и сам затонешь! — пригрозил Филиппов.
— Дай вокруг пошарю, — сказал полицай и посмотрел на Филиппова.
И первый раз за все время их совместного пути Филиппов вдруг подумал:
«Уйдет, шкура!» Подумал потому, что стрелять в этой ситуации они не стали бы, дабы не выдать себя, а главное, капитана. Полицай, очевидно, понял мысли своего конвоира.
— А так не найдешь. Заросло все тут, — сказал он и отвернул взгляд от сердитых и настороженных глаз разведчика. Но и другого выхода, кроме как найти этот злосчастный плот, в котором можно было переправить капитана, у Филиппова не было. И он сказал:
— Вместе будем искать.
Они полазили по камышу и действительно нашли сбитые скобами замшелые, но еще неплохо державшиеся на воде бревна.
— Вот, — сказал полицай и толкнул плот на чистую воду. — А я почему знаю, я с него рыбу ловил.
Не теряя времени, они вернулись на берег, подняли капитана и снова полезли в топь. Разведчики не знали, что, когда плот с капитаном уплыл в камыши, каратели были всего в двухстах метрах от того места, где группа только что вышла из леса к озеру. Ошибался Бритиков. Ошибались и те, кто нес капитана. Каратели разорвали цепь, когда впереди них рванули две гранаты. Одна группа продолжала прочесывать лес в направлении озера. А другая пошла за Бритиковым, выжимая его из леса.
Каратели продвигались все дальше и дальше вдоль озера, когда один из них, тот, который шел по самому берегу, вдруг увидел на мягкой болотине свежие следы. Они тянулись из леса и уводили в камыш. Сомнений не было: кто-то только что прошел к озеру.
— Герр обер-ефрейтор, тут чьи-то следы! — заорал немец своему отделенному.
Вокруг него тотчас же собралось человек пять.
— Это след русского сапога!
— Партизаны! — орали немцы.
Обер-ефрейтор, убедившись в том, что солдаты говорят правду, со всех ног бросился к унтерштурмфюреру и доложил о следах. Краузе немедленно прибыл на берег. Долго разглядывал следы, даже подсветил фонариком, потом спросил:
— Сколько тут шло человек?
Каратели, как ищейки, уже оползали весь участок и все уже определили и подсчитали.
— Четверо, герр унтерштурмфюрер. Краузе немного подумал.
— Столько и должно быть, — согласился он.
— Следы глубокие, нога в ногу. Похоже, что-то или кого-то несли.
— Несли «языка», — сказал Краузе. — Ничего, Далеко не унесут.
Он приказал оцепить озеро вдоль всего берега до дороги. Потом поднял на дерево наблюдателя. И скомандовал радисту:
— Вызови тот берег. Радист тотчас вошел в связь.
— Они в Ловушке, — сказал Краузе оберштурмфюреру, командовавшему подразделением карателей на противоположном берегу. — Наблюдайте за озером. Ночью они поплывут к вам. Брать только живыми.
— Будет исполнено, герр унтерштурмфюрер, — ответил противоположный берег.
«А мы подождем», — похлопывая по голенищу своего сапога прутом, довольно подумал Краузе и удобно расположился на плаще под кустом.
Разведчики ничего этого, естественно, не знали. Сумерки сгустились до того, что очертания противоположного берега и стоявший на нем лес слились с низким, закрытым тучами небом. Сидеть в воде почти по грудь было холодно. Да и капитану нужно было оказать помощь как можно скорей. И Филиппов решился:
— Давай, потихоньку, — вполголоса сказал он и толкнул плот на чистую воду.
Плот двигался без единого всплеска. И люди, державшиеся за него и подталкивавшие его вперед, тоже старались не издавать никаких звуков. Плот благополучно достиг середины озера. Лес на берегу, к которому плыли разведчики, обозначился вдруг на фоне неба неровным, зубчатым частоколом. Очевидно, там росли ели.
— Тут тоже топь? — стуча зубами от холода, шепотом спросил полицая Филиппов.
— Я тут не был, — так же тихо ответил полицай.
Они проплыли еще сотню метров, и под ногами неожиданно почувствовали дно, твердое, песчаное дно. Не верилось, что они так благополучно доберутся до места.
Чтобы не замочить капитана, решили подогнать плот как можно ближе к берегу. Прошли еще немного. И плот сел на мель, Спирина подняли на руки и понесли в лес. И тут случилось то, чего никто не ожидал. То ли у кого-то из карателей не выдержали нервы, то ли по какой случайности в прибрежных кустах вдруг раздался выстрел. И в то же мгновение тишина и покой наступившей ночи словно взорвались. На разведчиков со всех сторон бросились каратели. Но разведчики, хотя и были застигнуты врасплох, успели схватиться за автоматы. Над озером раскатились гулкие очереди. Кто-то попятился обратно в воду. Кто-то бросился напролом через кусты. В ход пошли ножи, приклады. Грохнула граната. Другая. Третья. И так же неожиданно все смолкло. Взвилась запоздалая ракета. Повисла над озером огненным шаром. Осветила лес, кусты ивняка, изумрудную зелень лужайки, желтую песчаную отмель и на ней черные, уже не двигающиеся фигуры людей. Погибли все четверо, кто плыл за плотом. И вдвое больше карателей, изо всех сил пытавшихся выполнить приказ унтерштурмфюрера. Когда остальные подбежали к месту схватки, они увидели при свете фонариков лишь одного форсировавшего озеро и подававшего признаки жизни человека. Это был Спирин. Он был в немецкой форме, на нем были знаки различия капитана. Во время схватки его уронили на мелком месте в воду. Он пришел в себя и, чувствуя, что захлебывается, попытался подняться. Это-то и заметили каратели. Они подхватили его на руки и вынесли на берег. Они были уверены в том, что случайно спасли своего офицера, плененного русскими, и несли его очень осторожно.
Обершарфюрер буквально орал на своих подчиненных, когда кто-нибудь спотыкался в темноте и капитана" при этом встряхивало. Спирин понял, что он у немцев. Они торопились поскорее вынести его из леса, положить в машину и отвезти в ближайший медпункт, чтобы оказать необходимую помощь.
Спирин высвободил правую руку и не торопясь, так, чтобы не вызвать-ни у кого подозрений, сунул ее под мундир, за пазуху, чуть выше ремня. Пальцы его сразу же нащупали чеку и кольцо «лимонки» — подарка Коржикова. Он увидел склоненное над ним лицо Надежды, ее большие, полные испуга за него глаза, ощутил еще раз ее короткий поцелуй на своей щеке, продел палец в кольцо и так же медленно потянул его на себя. Взрыв разметал толпившихся вокруг него карателей…
Глава 14
Оставшись один, Бритиков первым делом постарался надежно укрыться и спрятался в кустах. Времени на раздумья у него было немного.
Неожиданно из-за поворота, оттуда, куда умчались денщики, вынырнули два мотоцикла и с шумом укатили мимо Бритикова на восток. Бритиков проводил их взглядом, прислушиваясь к удаляющемуся шуму. Спустя минут десять протарахтели, лязгая гусеницами, четыре бронетранспортера. А еще немного позже колонна автомашин: штук десять — двенадцать. Сосчитать точно через кусты он не мог. Да это не так уж было и важно. Такое оживление на дорогах Бритикова не удивило. Ночь отлично маскировала всякие переброски войск, и немцы активно использовали темное время. Бритикову и темнота, и всякая суета немцев тоже были на руку. Он понимал, в общей шумихе, когда каждый занят своим делом и торопится выполнить его в срок, на него особенно некому будет обращать внимания. Но летняя ночь коротка. А до фронта было довольно далеко. И вот о том, как побыстрее эти километры преодолеть, и думал сейчас Бритиков.
Вдруг послышался треск кустов. Кто-то напролом лез по лесу. Бритиков встрепенулся, крепко сжал в руках автомат. Ошибки не было. По обочине кто-то шел. А еще немного погодя послышались и голоса.
— Это тот самый перекресток!
— Конечно. Нам отсюда вправо. Еще тянуть да тянуть, а я уже весь мокрый, как устрица.
— Еще бы! Этот тупица Венцель решил, что мы должны перетащить на себе весь запас кабеля.
— Брось лишние катушки здесь. Нам хватит и двух километров. А назад пойдем — подберем.
— И то верно.
О землю что-то тяжело шмякнулось, и шаги стали удаляться.
Трудно сказать почему, но именно эта встреча подтолкнула Бритикова к конкретным действиям. Связисты наверняка не успели отойти от перекрестка еще и на сотню метров, а он уже ощупывал только что оставленные ими катушки с кабелем. Потом он быстро смотал с одной из них метров пятьдесят провода и отсек его ножом. Он прошел вдоль дороги, ведущей к фронту, примерно с полкилометра, и один конец провода прочно привязал к дереву на уровне полутора метров от земли. А с другим концом перешел через дорогу и залег в кустах. В течение часа мимо него по дороге прошла машина. Потом небольшая колонна в шесть машин с каким-то имуществом. И наконец Бритиков услышал того, кто ему был нужен и кого он ждал. На дороге снова затрещал мотоцикл. Бритиков мгновенно натянул провод, обмотав для прочности и второй его конец вокруг дерева. А сам почти вплотную подошел к дороге. Все последующее произошло так, как и рассчитывал Бритиков. Мотоциклиста буквально сшибло с мотоцикла. Он грохнулся на дорогу как куль. А рядом с ним свалился на бок мотоцикл. Бритиков подбежал к ошалевшему от удара немцу, зажал ему ладонью рот и потащил в кусты. Но немец не оказывал ему никакого сопротивления. Он был без сознания. Он налетел на провод горлом. На всякий случай Бритиков обезоружил пленного, снял с него сумку, забрал его документы, вытащил у него из-под мундира пакет, надел себе на голову его каску, накинул на плечи его плащ и в таком виде поспешил к мотоциклу. Тот продолжал деловито тарахтеть даже в лежачем положении. Бритиков поднял его, несколько раз резко прибавил и сбросил обороты двигателя и, убедившись в том, что мотоцикл в полной исправности, сел на него и умчался в темноту. Спустя полчаса он догнал колонну из шести машин, пристроился ей в хвост и какое-то время ехал вместе с колонной. И даже перекинулся парой фраз с солдатом, сидевшим на замыкающей колонну машине.