Петр Колисниченко хотел что-то произнести, но, натолкнувшись на строгий взгляд майора, поплелся в свой угол.
Михаил Велесов не спал, при свете огарка свечи писал письмо. С первого взгляда было понятно, что письмо предназначено для Полины: его хмурое лицо разгладилось, а из потемневших усталых глаз пробивался блеск. Выглядел помолодевшим, как если бы сбросил с плеч пяток гнетущих лет.
Увидев подошедшего Бурмистрова, он сложил исписанные листы бумаги и аккуратно спрятал их между двумя тетрадями с потертыми обложками. В них кроме письма Полине были стихи, которые он последние пятнадцать лет записывал в тетрадь, надеясь когда-нибудь опубликовать. Юношеское баловство, через которое прошел едва ли не каждый второй мальчишка, переросло в серьезное дело, которому, как он однажды признался, хотел бы посвятить жизнь.
Михаил стеснялся своего увлечения. Невероятно конфузился, когда Бурмистров расспрашивал у него про стихи. Не самое подходящее дело для боевого офицера марать страницы четверостишиями, когда вокруг грязь и кровь.
Спрятав смущение за деловой озабоченностью, Михаил застегнул полевую сумку и внимательно посмотрел на подошедшего Прохора. Присев рядом на кирпичи, кем-то заботливо сложенные, Бурмистров, не сказав ни слова, достал табачок и привычно-проворно свернул длинную цигарку. Михаил тоже молчал. Каждый думал о своем. И в то же время они находились рядом, чувствовать плечо друга, несмотря на всю сложность в их взаимоотношениях, было приятно. Их многое связывало, включая огромный пласт гражданской жизни. Долгое молчание не тяготило.
Неожиданно в городе установилась тишина. Боевые действия сошли на нет. Хлопали лишь отдельные разрывы. Им отвечали столь же вяло, а потом наступила абсолютная продолжительная тишина. Подольше бы так. Вот только фрицев без пальбы не потеснить, а значит, утром начнется стрельба, от которой будут лопаться барабанные перепонки.
– Ты чего не спишь? – докурив цигарку, наконец спросил Велесова Бурмистров.
– Не спится.
– Мне тоже. Нам завтра брать квартал.
– Знаю.
– У меня идея, как нам лучше это сделать.
– Поделись.
– Нам нужно дойти до форта «Радзивилл»…
– Но ни одна улица не идет к нему по прямой, все полукругом. Как тогда? Не через дома ведь? – возразил Велесов.
Бурмистров улыбнулся:
– Как раз через дома и через стены. Ты послушай… Я уже договорился с командованием на эту тему. Мой план одобрили. Отряды усилим до шестидесяти человек. Увеличим дополнительный штат химиков, пойдем под прикрытием дымовых завес. Пойдем двумя группами. В каждой будет самоходка или танк, а еще полковые пушки. В городских боях весьма полезное орудие. Ты атакуешь вдоль улицы, а я пробиваюсь через дворы и здания по прямой к форту. Взрываем стены и через них двигаемся вперед. Идем все время параллельно и поддерживаем друг друга огнем. В обоих группах будут огнеметчики. Я со своей группой проверяю дома. Самоходки пробивают стены в доме…
– А сумеют?
– Вот что я тебе скажу, – негромко произнес майор Бурмистров, в упор посмотрев на Велесова. – Самоходки и танки в городе – это страшная сила, если они идут под прикрытием пехоты. Чтобы фаустникам их подбить, нужно сначала выглянуть из окна, прицелиться и постараться попасть по движущейся цели. А пехота дожидаться не станет, пока кто-то прицеливаться будет, она палит сразу из всего стрелкового оружия, что у нее есть. Значительная часть фаустников отстреляется, не причинив «коробочкам» вреда, а те гранаты, что достигают брони, не всегда уничтожают экипаж. Да и с прицелом у фаустников не очень… Они ведь тоже понимают, что по ним стреляют, кто же даст им свободно залечь?
– Согласен, – охотно поддержал друга Михаил Велесов.
– Группа захвата заходит в здание и уничтожает всех, кто там есть, – продолжал Бурмистров. – А ты параллельно со мной идешь по улице со своей группой. Бьешь из танков и пушек по чердакам и окнам, где будут выявлены огневые точки. Уничтожаешь их и двигаешься дальше.
– Мы тут на один склад натолкнулись, а там фаустпатроны штабелями упакованы. Вещь серьезная, уже испытали – толщину стен сантиметров на восемьдесят пробивают, для города они в самый раз будут, – заверил Велесов, воодушевляясь идеей товарища.
– Все так. Вижу, что понял. Фаустпатронами тоже запасись, пригодятся. Стены хорошо пробивают… Ладно, пойду к себе, – сказал Бурмистров, поднимаясь. – Я видел, ты письмо писал… Передай от меня привет Полине.
– Она будет рада.
Глава 4Артиллерийская прислуга
Утро началось с артиллерийского обстрела крепостей. В этот раз залпы были более впечатляющими и значительно громогласнее, чем раньше, – на выручку подоспела тяжелая артиллерия, доставленная накануне в Познань прямо с платформ на позиции. Особенно досталось «Цитадели», и под ее башнями и стенами повисла завесь из плотного черного дыма и песка.
Вскоре отдельные залпы переросли в один протяжный нарастающий свистящий гул, к которому примешался выворачивающий нутро вой летящих снарядов, – то били реактивные снаряды «катюш».
Час назад командир инженерно-саперного батальона майор Бурмистров собрал командиров рот, взводов и обстоятельно разъяснил предстоящие задачи:
– Разведгруппе удалось засечь в полосе наступления и в глубине обороны немцев двадцать шесть огневых точек, не выявленных раньше. Мы их нанесли на оперативные карты и передали артиллеристам. Они обещали нам существенно помочь. Будут бить из тяжелых орудий. После завершения артналета нам нужно пройти через все улицы и вплотную подойти к форту «Радзивилл». Как лучше это сделать? Саперы подползают к самым стенам форта, взрывают их, а штурмующие группы продвигаются через проемы дальше. Огня по атакующим следует ждать откуда угодно: из амбразур в подвалах, из люков на дороге, из окон домов, но наша главная задача – идти вперед и нигде не останавливаться. Взрывать все, что мешает продвижению. В этом нам помогут приданные нам танки. Огнеметчики выжигают на своем пути все живое: каждый угол, каждый подвал, каждую щель.
За прошедшие десять дней бойцы успели немало поднатореть в тактике городского боя, используя гранаты как главный аргумент в противостоянии врагу. Городские бои не идут ни в какое сравнение со сражениями на открытой местности, где видна граница соприкосновения между враждующими сторонами. В городе такого рубежа не существует, а потому жди пулю из-за любого угла, часто в спину.
Большая часть командиров, пришедших с Прохором к Познани, убыла – кто из-за ранения, а кто остался лежать в одной из братских могил. Их места заняли другие, в своем большинстве успевшие побывать в серьезных сражениях, а те немногие, что призывались с тыла, учились быстро – через несколько дней интенсивного боя они становились настоящими солдатами. Война для них – бывших трактористов, студентов, разнорабочих – стала привычным делом, и разбирались они в нем совсем неплохо, если гнали немцев от Москвы через всю Россию к Берлину.
– Как выйдем к «Радзивиллу», занять позиции как можно ближе к форту. А дальше лупить по стенам прямой наводкой. Стены крепкие, иначе не пробить. И еще… старайтесь захватывать сразу верхние этажи. Это нужно для того, чтобы не дать немцам возможности сбежать через крыши. А еще по пожарным лестницам да по чердакам к ним может подойти подкрепление. Параллельно с нами по улице будет идти штурмующая группа капитана Велесова, при необходимости она поддержит нас танковым и орудийным огнем. Вопросы есть? – внимательно посмотрел старший офицер на собравшихся командиров.
При свете коптящей керосиновой лампы лица присутствующих выглядели особенно сосредоточенными, важность предстоящего боя понимал каждый.
– Если все ясно, тогда давайте разойдемся по позициям. Донести сказанное мною до всего личного состава.
* * *
Еще через полчаса штурмовые группы, усиленные батареями 76-миллиметровых дивизионных пушек, огнеметными расчетами, средними танками «Т-34», подошли вплотную к линии разграничения, понимая, что сейчас немцам не до них: едва ли не весь личный состав форта пережидал артобстрел, попрятавшись в подземные укрытия.
Времени до прекращения артобстрела оставалось немного – ровно столько, чтобы выкурить папиросу, а потому смолили нещадно, поглядывая из-за укрытий на разрывающиеся снаряды. Впереди был мрак, под ногами вздрагивала земля, через пыль, поднявшуюся к небосводу, были видны здания, разлетавшиеся на куски; клубы черного тяжелого дыма, стелившегося над городом; всполохи огня, бревна, балки, плиты, разлетающиеся по сторонам. Все то, что какое-то мгновение назад называлось жилищем.