И вот я работал в баре, марафонил каждый день в течение четырех месяцев… У меня выбора-то особо не было. У нас был недобор персонала, и я работал с 9 утра до 6 утра и спал прямо там, в "Melody Basement 72". И, естественно, чтобы не вырубаться и нормально работать, ты начинаешь торчать. Потом начинаются эти тусовки мефедроновые. Ты находишь новых ребят, которые тоже долбят, и вы сразу такие заебатые друзья. Телок трахаешь постоянно. А потом я уже сам начал понимать, что это пиздец, я в жопе. Я так долго восстанавливался от серотониновой ямы, что пиздец. Я тогда разочаровался в жизни полностью.
Как-то я ебашил в коттедже у ребят. Я начал хуярить, а у меня слизистая разъёбана в мясо, кровь, больно. И в один момент я просто отключаюсь. У меня есть близкий человек, через которого три тысячи платишь и в РКБ тебя без документов, без ничего просто прокапывают, возвращают к жизни, и ты уходишь. Я в больничке очухался, двигаться больно, дышать больно, жить больно. Делать ничего не можешь. Я где-то недели две приходил в себя. Но я не из-за этого бросил, я потом так же долбил. И вот мне ребята говорят уже – “это не вариант, мы либо прекращаем общаться, либо ты завязывашь”. Я говорю: “Ну так не делается, вы же понимаете, что я так просто не слезу”. Ну, я потом понял, что в конкретной жопе был, зарплату мне платили хорошую, но она вся уходила на наркоту, появились долги, пиздец. И если этим занимаешься долго, рано или поздно тебя повяжут, даже если ты просто юзаешь. Потому что мефедрон – это не травка. Ты не идешь нормально ее забирать, ты идешь, потому что тебе НАДО НАЙТИ, СРОЧНО, ПОХУЙ КАК. Я один раз такую яму вырыл, что смог вырвать дерево чтобы найти меф. Я просто сидел и думал… Думал, что это не дело, я либо откинусь, либо… Меня начали жрать мои же амбиции. Я сидел и думал: “Я так много хочу, я так много могу” но ничего не происходит. Я же большего достоин, я не дурак. И просто остатки все смыл. Сидел дома, меня начало ломать. Это было жестко.
Не долблю уже достаточно долго, но если ты сидишь, особенно бухой, и кто-то начинает базарить про меф – пиздец, как хочется. Но торчать на нем я не буду, потому что меня не прикалывает.
Запись 11, 05:20 – Тонкая линия между любовью и ненавистью
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем.
Я не мог поверить в происходящее. Любовь вышла за дверь и покинула мою жизнь. Любовь, что притягивала тысячи людей, меняла реальность и вдохновляла на проекты, о которых можно только мечтать.
Будь это эгоизм, ревность, фестиваль, агентство, подписчики, репутация или годы жизни, я бы пережил. Любую причину легче пережить, чем потерю того, что заставляет тебя вставать по утрам. Словно ребенок, я радовался, даже когда она возвращалась из туалета. Перед сном я благодарил бога за то, что нашел в ней смысл своей жизни, истинную любовь. Искреннюю, чистую, непорочную, ВСЕОБЪЕМЛЮЩУЮ. Любовь, что становится сильнее с каждым днем, любовь, ради которой можно сойти с ума, совершить суицид или убить. Все что я делал в жизни, я делал, потому что любил. И неважно, был это человек, предмет или явление.
Приехав с цветами к ее матери на следующий день, я не узнал свою возлюбленную. Впервые в жизни я увидел на ее лице холодный и безразличный взгляд. Никаких чувств, блять, никаких!
С трудом уговорив ее на короткую прогулку, мы доехали до парка, где я надеялся все исправить откровенным разговором. Я думал, причина во мне и начал извиняться за все, что мог придумать и вспомнить. Извинялся за вспыльчивость, которую она провоцировала. Извинялся за то, что после фестиваля и начала пандемии не закрыл агентство и не устроился на три работы вместо нее. Извинялся за то, что не успел стать миллионером за восемь лет. Извинялся за то, что ревновал ее, даже когда на то были весомые причины.
Мне удалось смягчить ее сердце, и она пообещала дать еще один шанс, но домой поедет только завтра. На следующий день “завтра” превратилось в три дня. Через три дня, чтобы “все хорошо обдумать” ей потребовался месяц. Я понял, что это конец.
Все выглядело слишком паршиво, особенно после дальнейших разговоров и попыток понять, что происходит. В ответ на свои аргументы я выслушивал худшее из того, что ей внушала новая семья.
Меня выставили виноватым, и все, что было между нами, забылось в миг, как в неприятном сне. Ее заставили говорить, как я ничтожен. Упрекали, что спустя восемь лет у меня не появился стабильный ЛИЧНЫЙ заработок, и мое время вышло. Упрекали, что агентство и фестиваль не принесли денег, а последние месяцы я жил в своей квартире за ее счет. Со слезами на глазах она говорила, как ей противно что я пользуюсь ее картой, куда поступала зарплата от нового папика, а не Телеграм-канала. Она сказала…
МЫ СЛИШКОМ РАСТВОРИЛИСЬ ДРУГ В ДРУГЕ
Запись 11, 06:31 – Когда я умер
За несколько месяцев я превратился в сидящего на шее абьюзера, который ничего не добился, ограничивал ее способности и заставлял делать фотосессии. 10 апреля я услышал “нам нужно расстаться”.
Тем же вечером я напился до беспамятства. Находиться в квартире, где мы прожили пять лет, было невыносимо, да и вовсе опасно. Среди голых стен суицидальные мысли вытекали из пореза глубиною в шесть футов на сердце, в тюрьме без решеток лишь узкий луч света. Взору милый, свет несущий – нимфетамин… Болен и слаб в состоянии своём. Эта жажда, вампирская тяга отдаться одной ей во власть…
Тошнота от расширяющейся в животе пустоты вызывала рвоту. Я не ел, выкуривал по пачке сигарет в день и срал кровью. Я продолжал ей писать, но она молчала.
До ее дня рождения оставалось меньше трех недель, можно было что-то придумать и попытаться «исправить». Узнав о расставании, Полина согласилась помочь, ведь судьба агентства и фестиваля зависли в неопределенности.
Денег у меня почти не было. Закрыв висевшие на ней рассрочки, я остался ни с чем. Пришлось сдать все свои золотые украшения в ломбард – цепочку, отцовский перстень и ее помолвочное кольцо с бриллиантом, которое она оставила в квартире.
Я всегда умел дарить подарки и не раздумывал, что бы эдакого придумать в ОСОБЕННЫЙ день рождения. Было достаточно времени для записи полноценной песни, которая должна была повернуть время вспять, очистить ее душу от скверны и развеять заклинание. Вот таким долбоебом я был.
После фестиваля я обзавелся новыми связями и хорошими друзьями, которые меня поддержали. Они-то и помогли написать простенькую песенку и бит. Заказав по совету Полины торт, я стал ждать заветного дня.
План был такой – под предлогом поздравлений от девочек, Полина заманивала ее в бар “Астролябия” в центре города. После короткого празднования, объявлялся главный подарок – песня, написанная специально для нее. Затем я подходил к ней и начинал танцевать, получив возможность для диалога.
Вся задумка накрылась пиздой за день до. Она почуяла неладное и прямым текстом заявила Полине не устраивать сюрпризов с моим участием. Поняв, что мне ее не увидеть, я решил передать подарок через ее мать. Купив флешку в виде розы, я закачал на нее песню, поместил на торт рядом с остальными цветками из крема и попросил написать на съедобной табличке “ПОСЛУШАЙ МЕНЯ”.
На следующий день я позвонил ее матери.
– Здравствуйте… Сегодня ее день рождения, но меня не хотят видеть и не хотят со мной разговаривать, можно через вас передать подарки?
– Просто позвони ей сейчас.
– Но…
– Она возьмет трубку, звони. Я ей уже давно говорю, вы оба взрослые люди, вот и поговорите по-взрослому.
Я знал, что она была с подружками в кальянной и надеялся поздравить ее хотя бы там. Позвонив, между нами состоялся следующий “взрослый” разговор:
– Привет.
– Привет. Я хочу тебя поздравить с днем рождения, можем увидеться?