"Ладно, похуй, я на работу пришёл устраиваться, а не гастеров искать" - с подобными мыслями Вован перешёл бульвар и углубился во дворы. Нужное здание оказалось сталинской постройки, с узенькими окнами-бойницами. Открыв дверь на олдскульной пружине, он очутился в предбаннике, где на стуле сидел натуральный вохровец с кобурой, как из фильма про Жеглова и Шарапова, из кобуры вохровца торчал потёртый "Наган" образца 1895 года.
"Куда?"
"На собеседование".
"Какое на хрен собеседование? На работу пришёл устраиваться, так и скажи".
"Ну да".
Вохровец нажал рычажок на старорежимной "вертушке": "Третий этаж, вторая дверь направо".
"Спасибо" - сказал Вован, прошёл внутрь и стал подниматься по лестнице наверх. Открыв вторую дверь направо, он обнаружил там дородную тётеньку средних лет, сидящую перед компьютером, нацепив на нос очки.
"Бля, как из прошлой жизни, если бы не новенький Mac" - подумал он.
"На работу пришёл устраиваться?" - широко улыбнулась тётенька: "Я бы тебе кофе налила, но кончился, падла, надо идти, а когда? Ладно, короче, слушай сюда: всем начинающим платим сотку, плюс ежемесячная премия 30%, если не накосячишь. Давай трудовую, всё, иди трудись".
"Так а что делать то надо?" - спросил оторопевший Вовчик.
"Разберёшься, вали давай, некогда мне. Иди на второй этаж, там увидишь".
Вован спустился на этаж ниже, пошёл вперёд по коридору и вдруг обнаружил знакомую фигуру, опознав её сразу, даже со спины. Она стояла перед открытой дверью, из-за которой доносился гомон и шум. Вовчик подошёл ближе и дёрнул фигуру за рукав: "Олег, ты то здесь как?"
"А, Вован, здорова! Как как, заебался баранку крутить, вставать в шесть, нахуй это нужно, жить-то когда? Здесь зарплата поменьше, да и похуй, всё не заработаешь, я с матушкой посоветовался, она за".
Олег в прошлой жизни был его лучшим другом, главредом одного из автомобильных изданий, а ещё пьяницей и дебоширом, что их в конечном итоге и сблизило. У Олега было лишь одно слабое место - бабы, которых он ласково называл "тёлочками", хотя по мнению Вовчика, в большинстве случаев оные не тянули даже на коров, но как объяснить это другану, уже залившему глаз и готовящемуся к коитусу. У него была куча детей и ряд бывших жён, которым наш донжуан исправно платил алименты. Его интимные истории не радовали разнообразием: секс, женитьба, ребёнок, расставание. Причём инициаторами разрыва всегда были женщины, ну да, муж оказался несколько веселее, чем положено приличиями, а что, сразу это было непонятно?
После того, как издательский дом, где работал Олег закрыли, он некоторое время помаялся, а потом купил себе микроавтобус и занялся грузоперевозками, положив длинный хуй на свой журфаковский диплом из МГУ.
"Смотри чо творится" - воскликнул Олег: "Что это за работа такая, а может так выглядит обеденный перерыв?"
Вован заглянул в комнату, которая была похожа на старый спортзал: дощатый пол, крашеный и перекрашенный многократно, отчего краска ещё стандартной совковой расцветки -коричнево-бордовой, местами сошла слоями, и из под неё выглядывало старое дерево, отполированное многочисленными подошвами. Несколько проходов шло до дальней стены, а остальное пространство оказалось заставлено совершенно разноплановыми кроватями и раскладушками: сталинский ампир, представленный пафосной деревянной кроватью, украшенный резьбой, но слегка облезлый из-за долгой службы, соседствовал с весёленькой раскладушкой из Икеи, чуть дальше стояла железная кровать с панцирной сеткой, на которой лежал несвежий матрас с расплывшейся печатью в углу В/Ч 71298. На матрасе громко храпел явно пьяный прапорщик, а рядом с кроватью валялись, иногда перекатываясь, пустые водочные бутылки и пластиковые сиськи из-под пива.
Оставшиеся кровати и раскладушки почти все были заняты, народ на них сидел, лежал, болтал, курил, а некоторые, ничуть не таясь, распивали спиртные напитки.
"Нихуя себе" - заметил Олег: "Отличная работёнка, где мы раньше были?"
"Эй, пацаны" - раздался голос: "Новенькие? Идите сюда".
Вовчик оглянулся и обнаружил двоих жилистых мужиков, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Сдвинув кровати и поставив между ними тумбочку, они выпивали и тихо общались между собой. На тумбочке стояла начатая бутылка "Московской" и закуска, аутентичности которой позавидовал бы сам Венедикт Ерофеев. Несколько плавленых сырков "Волна", бородинский хлеб и открытая банка кильки в томатном соусе. Причём банка с килькой, судя по всему, была тоже настоящей - никакого прозрачного розового химического желе внутри, а самый что нинаесть томатный соус, цветом напоминающий ржавчину, всё как в старые добрые времена.
"Присаживайтесь" - сказал один. Друганы сели на кровати.
"Ну хули вылупились? Стаканы и вилки в тумбочке".
Вован открыл тумбочку и достал два не особо чистых гранёных стакана и две алюминиевые вилки.
Жилистый быстро набухал всем по полстакана и достал следующий пузырь из-под кровати.
"Ну, будем знакомы" - сказал их новый приятель и поднял стакан: "Меня зовут Михаил".
"А меня - Гавриил" - сообщил второй.
"Владимир, Олег" - представились друзья. И все немедленно выпили.
"Ну что, пацаны, видать нет вам места на том празднике жизни, который всё строили, строили и наконец построили, иначе хули вы здесь забыли?" - сказал Михаил и взглянул на друганов пугающе синими глазами, в которых не было ни малейших намёков на опьянение.
"Хорош тебе, Миша, не напрягай ребят раньше времени, я сам всё объясню и нехуя филонить, вишь - стаканы пустые, наливай давай" - прорезался Гавриил.
"Слушайте, граждане старожилы, давайте мы теперь за бухлом сходим, а то ща наебенимся, потом лениво будет" - предложил Вовчик.
"Во, вишь, нормальные ребята, при понятиях, чо раздухарился Миша?" - сказал Гавриил: "Да сидите пока, всё есть, кончится нескоро, лучше послушайте, что я вам скажу".
"Правила здесь очень простые - делайте что хотите, вообще: бухайте, гуляйте, читайте книги или пишите, вообще похуй, можете картины писать или музыку, запретов никаких не существует. Вон, прапорщика видите? Уже неделю не просыхает. В общем, всё можно, только на улице будьте аккуратнее - не надо без нужды по городу шлындать, ладно, после всё поймёте".
"А мне в отделе кадров сказали про какие-то косяки, дескать будут премии лишать, если накосячим".
Михаил и Гавриил громко засмеялись, однако быстро стали серьёзными.
"Да, Февронья может" - продолжил Гавриил своё напутствие: "Но такого здесь почти не бывает, мы редко ошибаемся, да и потом, никто тебе тут косячить долго не даст, после второго раза вернёшь свое Status Quo и отправишься домой".
"Да я, собственно, домой после работы и собирался" - удивился Вовчик: "Но на вопрос о косяках ты так и не ответил, что это?"
"Всё крайне просто: помнишь наиболее известное высказывание Канта? Наверняка помнишь. Так вот, если лично твой моральный закон окажется с гнильцой, душком, а это сразу заметят, отправишься восвояси. Ты же понимаешь - твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Если совсем просто - человеком надо быть, а не гавном на палке, именно это имеет значение, всё другое - нет. А домой... можешь конечно поехать, только смысл? Вас же никто не гонит, выбирайте любую свободную кровать, сходите к Февронье за авансом, да и живите себе, недельку поотрываетесь, а потом думайте, чем заняться".
Водка у Михаила с Гавриилом всё не кончалась, зашумело в голове, глаза начали слипаться, именно так у Вовчика выглядело сильное опьянение, Олег же напротив, раздухарился и начал что-то активно втирать новым знакомым. Они внимательно слушали, иногда переглядывались и взрывались громким смехом.
"Ну, а я пойду полежу" - заявил Вован и пошатываясь пошёл искать свободную кровать. Одна нашлась неподалёку, и даже постельное бельё на ней выглядело относительно чистым. "От добра добра не ищут" - сказал сам себе наш герой, скинул ботинки и молча завалился, даже не раздевшись.
Поднялся он около шести с чем-то, машинально взглянув на часы. Голова как всегда не болела, слегка ныла спина, но даже меньше, чем обычно. На улице потихоньку темнело и в спортзале зажгли свет. Старых знакомых не было, и Олег куда-то исчез.
"Ладно, начали бухать, останавливаться уже бессмысленно" - Вован натянул ботинки и отправился искать магазин. Выйдя в коридор, он тут-же наткнулся на в дымину пьяного Олега, нёсшего объёмный пакет, внутри которого громко позвякивало. Олег поднял на Вовчика глаза, которые оказались полностью стеклянными.