И он постучал невесть как оказавшейся в руке тростью по полу. Звук получился гулким и весьма тревожным. К Вите вернулось желание съебаться.
Анжелочка, а никакая не Камилла и не Оливия, посмотрела на Виктора Андреевича, все так же улыбаясь.
– У нас есть замечательный номер на первом этаже. Вообще-то он для почетных гостей, но никого почетнее вас сейчас нет, поэтому вы можете отдохнуть в нем и принять душ. Я распоряжусь, чтобы минут через сорок вам подали завтрак. Омлет из двух яиц, – с нажимом произнесла Анжелочка, сложив большие и указательные пальцы обеих рук в кружки «окей», что по всей видимости и означало пресловутые два яйца. А потом вдруг поднесла руки к лицу так, что получились очки, сквозь которые она смотрела на Витю.
«А дама-то с ебанцой» – отметил он. А вслух произнес:
– С удовольствием.
***
Номер, в который его проводили, был прямо-таки шикарным. Дорогая мебель, то ли искусственно состаренная, то ли вправду старинная, ковры, канделябры, балдахин, лепнина.
– Хорошего дня, месье, – портье улыбался, но никак не уходил, ожидая, по всей видимости, чаевых.
Виктор Андреевич не сказать, что был беден. В его кармане хрустели двадцать новеньких пятитысячных купюр. Проблема была в том, что только они у него и были. А давать пять тысяч чаевых портье не входило в его планы. Витя полез в карман и нащупал баллончик. Можно было бы прыснуть портье в лицо перцовым газом, но это не вытекало из логики ситуации. Он виновато улыбнулся.
– Старик, все бабки в машине. Я чуть позже прогуляюсь до нее, и обязательно поблагодарю. Я тебя запомнил.
– Я тоже вас запомнил, – хитро прищурился портье, и у Вити вновь пробежал по спине злосчастный холодок.
Как только за неприятным служащим отеля захлопнулась дверь, Витя с разбега прыгнул на кровать, не снимая обуви, затем заглянул в огромную уборную и поссал в раковину. Что поделаешь, он был панком, а панки не стареют. Он подумал, а не посрать ли туда же, но решил приберечь козыри до отъезда.
Вдруг захотелось спать. Усталость свалилась на него внезапно, но очень настырно. Виктор Андреевич скинул ботинки по пути к кровати, но сил раздеться у него уже не было.
Витя плюхнулся на кровать лицом вниз, в туманной голове промчались воспоминания последних двенадцати часов, и он уснул.
***
– Запомни первое правило, – Володька отхлебнул нечто, пахнущее кошачьей ссаниной, из термокружки и блаженно закатил глаза, – не все, что существует, ты видишь. Но и не все, что ты видишь – существует. Понял?
Валерий Робертович устроился на новую работу совсем недавно, вчера, если быть точным. Объявление в газете было похоже на обманку или на найм в частную военную компанию, но он позвонил, а после обеда прошел собеседование и уже вечером стал сотрудником компании и даже получил аванс. Работа опасная, связанная с риском для жизни, и все такое.
Его шефом стал Володька Гундяев. Вообще, фирма и состояла из одного Гундяева, у которого теперь был заместитель – Валерий Робертович.
– Кстати, не хочешь? – Гундяев протянул ссанину Валере. – Настойка из голубой плесени. Рекомендую. Проясняет сознание.
В подтверждение своих слов Гундяев внимательно и очень продолжительно посмотрел на Валеру.
А лучше бы смотрел на дорогу.
Хуякс!
Они определенно кого-то сбили. Лобовое стекло минивэна треснуло, пустилось кровавой паутиной, переднему бамперу и решетке радиатора пришлось не лучше. Гундяев затормозил.
– Вот же бляже! – выругался он.
Валерий Робертович собирался честно отработать аванс, но дольше испытательного срока в этой организации решил не задерживаться. Гундяев со вздохом открыл дверь и вышел из машины.
Валера последовал за ним.
Повреждения передней части минивэна были такой силы, что по косвенным признакам они сбили слона. Но сбитого слона на дороге не было. Гундяев стремительно осмотрел все вокруг, обочины на пятьдесят метров назад, и даже спустился в овраг, заодно поссав. Нигде никаких следов сбитого животного.
– Хуйня, показалось, – махнул рукой Гундяев, садясь в машину. Валерий Робертович засомневался, не прячет ли Гундяев в недрах пиджака прокурорские или депутатские корочки, но промолчал.
Гундяев дал газу, двигатель взвыл, машина тронулась, но тут же заглохла, не проехав и двух метров. Гундяев завел ее еще раз, но история повторилась.
– Слышишь, – прокомментировал он, повторяя алгоритм в третий раз, – интеркулеру пизда. Турбина орет, и по перегреву вырубается. Никуда мы нахуй не уедем.
Говорил он это весьма оптимистично, чего Валера не разделял.
– Тут недалеко, – подвел итог Гундяев, – дойдем пешком, а как закончим – вызову эвакуатор. Хватай рюкзак с инвентарем.
Гундяев вылез из минивэна, и, насвистывая, зашагал по дороге. Валерий Робертович, как сотрудник более низкой квалификации и в табели о рангах организации занимающий положение амебы, схватил рюкзак и поплелся следом.
***
– Ахуеть! – воскликнула Олеся.
– Где ахуеть? – завертел головой Антон Сергеевич. При первом рассмотрении никакого ахуетя не наблюдалось.
– Да вот же! – Олеся обвела рукой парковку, отель, скалу, будто презентуя.
Антон пожал плечами. Олесю оказалось не так сложно удивить.
Отель выглядел старой монументальной громадой, пережитком прошлых веков, невесть как законсервированным в этой глуши на долгие годы.
– Ебать мой хуй! – поддержал разговор он, но сделал это как-то с ленцой и изрядной долей равнодушия, что не укрылось от внимания Олеси.
– Вот из-за таких мелочей рушатся семьи, – промежду прочим сказала она, – разные люди, разные взгляды, порой противоположные. Простое равнодушие может убить годы работы. Ты слышишь – работы! Да, над отношениями нужно работать, нужно отдавать всего себя, подстраиваться, договариваться…
Антон уже не слушал, он вышел и достал из багажника чемодан. «Бал лучших людей» – что за дурацкое название для торжества? Кому вообще такое могло прийти в голову? «Ебал лучших людей» – другое дело. Всего одна буква, а как заиграл смысл – целая человеческая судьба в одном предложении. Непростая, противоречивая, но все же полная ярких событий судьба.
– … тебя даже не заботит, получила ли я оргазм! – закончила Олеся.
– Что правда, то правда, – согласился он и отвернулся, чувствуя затылком ее гневный сверлящий взгляд.
Машин на парковке было предостаточно, причем парковали их как водители, так и пидарасы, занимающие два места, пешеходные дорожки и просто диагональщики. Антон был гибким и подвижным, чемодан – нет, поэтому некоторые машины приобретали характерные потертости. Наконец слалом вывел Антона Сергеевича к парадному входу. За ним, выдерживая соответствующее расстояние, шла надувшая губы Олеся. Причем не сейчас от обиды, а в прошлом году за двести тысяч.
Холл гудел, но гудел вяло. Народу было предостаточно, но все передвигались чинно, хоть и плотно. Что-то в этом насторожило Антона Сергеевича. Он сообразил не сразу, но тем не менее понял – здесь совсем не было детей. Это выглядело в целом естественным, ибо на бал извращенцев детей с собой брать ни к чему, но уж один-два ребенка есть всегда и везде, в любой компании и в любых обстоятельствах. Здесь их не было. Это и хорошо, Олеся не будет намекать, что ей хоть и мало лет, но вроде как и дохуя, и пора бы беременеть.
– Здравствуйте! – мило улыбнулась девушка на ресепшене.
Не успел Антон Сергеевич произнести дежурное «хуявствуйте», как из-за его спины выдвинулась Олеся:
– Мы на бал. Милославские Жорж и Алессия.
«Хуессия» – опять промолчал Антон.
– Вот вы какие, Милославские! – Всплеснула руками девушка. – А мне любопытно было на вас посмотреть, когда я изучала бронирования.
«Зачем ей на нас смотреть?» – опять спросил себя Антон. А вслух произнес:
– Да, мы такие. Особенно я такой. – И подмигнул девушке пока Олеся копалась в поисках паспорта, в котором была совсем другая фамилия.
Девушка покорно приняла подмигивание, а в ответ показала большой палец. Причем не просто показала, а засунула его в рот и ткнула во внутреннюю сторону щеки.
Этот отель начинал нравиться Антону.
***
Виктор Андреевич проспал. Он вскочил на кровати, рывком сел и шальным взглядом начал рекогносцировку.
Реальность входила в него фактами. Никуда он не проспал, ничего ему не угрожает, никакой он не победитель по жизни.