– Ты дала им свое имя? – спросил Эндрю, когда она повесила трубку.
Два дня спустя, опаздывая к педиатру, они торопились к припаркованной машине, которую купили за несколько часов до того, как у Элизабет начались схватки.
Эндрю нажал на брелок, снимая сигнализацию, но двери не открылись. Он попытался открыть дверь ключом, но это тоже не сработало.
– Вот дерьмо! – выругался он. – Они сделали эту фигню… Когда замки чем-то заливают, и ты не можешь их открыть.
– Эту фигню? – переспросила Элизабет.
Эндрю дергал двери. Она достала телефон.
– Что ты собираешься делать? – поинтересовался он.
– Погуглю, чтобы узнать, то ли это, о чем ты думаешь.
– Это оно, – отозвался он.
– Возмездие, – осенило ее. – За то, что мы вызвали полицию.
– Я же тебе говорил, не стоило называть свое имя, – покачал он головой. – А потом вдруг произнес: – Ой.
– Ой что?
– Это не наша машина, – моргнул Эндрю.
Как только у них установилась какая-то рутина, намек на нормальность, они переехали сюда, в совершенно новую ненормальность.
– Кто хочет попробовать домашнего лагера? – спросил Джордж. Вопросом это, на самом деле, не было, он уже доставал бутыль из холодильника и разливал пиво по стаканам.
– Это стаканы для воды, – в голосе Фэй послышалось раздражение.
– Пилигримы никогда не пили воду, – ответил Джордж. – Вы знали об этом? Только пиво. Даже дети.
– Да, и большинство из них к тридцати пяти уже были мертвы. – Фэй посмотрела на Эндрю. – Твой отец теперь варит пиво. Ему по почте пришел набор начинающего пивовара, и он думает, что он Сэм Адамс.
Элизабет села за стол и попробовала лагер. Ей не удалось разобрать, хорош напиток или отвратителен. Она сделала еще глоток. Фэй заговорила о скидочных купонах. Элизабет пила, пока стакан не опустел.
– Вкусно, правда? – спросил Джордж, наливая ей еще.
Она кивнула. Элизабет уже чувствовала это приятное стирание границ, легкое отделение себя от всех остальных в комнате. Когда она была молодой и навеселе, все, чего ей хотелось, – это кого-нибудь поцеловать. Теперь она мечтала вздремнуть.
– Как продвигается предприятие, сынок? – спросил Джордж.
Предприятие.
Он использовал именно это слово, всякий раз. Джордж был любящим отцом. Если он и думал, что идея Эндрю плохая, то виду не подавал. Но он ни разу не назвал этот проект тем, чем тот являлся на самом деле, это и рождало в Элизабет подозрения. А идеей Эндрю был гриль. Гриль на солнечных батареях.
Элизабет присутствовала при рождении этой идеи десять лет назад. Самое начало их отношений, их первые выходные за городом. Они поехали во Флориду на свадьбу его приятеля из колледжа. Во время ужина, барбекю на пляже, гости любовались закатом, ели стейк и бургеры и запивали их фирменным коктейлем невесты, который на вкус напоминал фруктовый пунш, но на восемьдесят процентов состоял из рома.
Именно тогда Эндрю и сказал:
– Почему нет грилей на солнечных батареях? – Когда никто не ответил, он продолжил: – Только подумайте, это же гениально. Никто не делает барбекю в дождь. А с солнечными батареями можно избежать этого мерзкого угольного привкуса – привкуса рака, конечно же.
– Фуу, – скривился жених, Чарли, глядя на свою тарелку. Его бургеры слегка подгорели. Элизабет понадеялась, что никто не подумал, будто это и вдохновило Эндрю на его комментарий.
Его друзья, Джоэл и Итан, кивнули.
– Чертовски гениально, – воодушевился Джоэл.
Итан прищурился, задумавшись.
– Мне нравится.
– Мы должны это сделать, – сказал Эндрю.
Остальные согласились. Элизабет подумала, был ли их энтузиазм искренним. Люди ведь все-таки жарят барбекю и в дождливый день, не так ли? И разве весь смысл барбекю не заключается в этом дымном вкусе угля?
Она решила, что все это не имеет значения. К тому времени они все уже были навеселе.
На следующее утро, лежа на кровати в гостиничном номере с плотно задернутыми тяжелыми шторами, Эндрю прошептал:
– Я всю ночь не спал, думал о гриле. – Она не сразу поняла, что муж имеет в виду. – Ты не думаешь, что это отличная идея?
– Интересная, – ответила она.
– Джоэл сказал, это гениально.
«Джоэл адвокат по страховым делам», – хотела сказать она, но промолчала.
Элизабет пыталась определить, насколько тяжелым было ее похмелье. Ей был нужен кофе.
Навязчивая идея о гриле не отпускала Эндрю все выходные. Потом он не упоминал о нем несколько месяцев, пока на ужине у Номи один из ее коллег не заявил, что его отец изобрел суперклей, но не запатентовал его, оставшись из-за этого без миллионов. Каждый припомнил историю таких уплывших из-под носа изобретений. Муж Номи, Брайан, поклялся, что придумал TiVo еще будучи школьником.
– Он вспоминает об этом каждый раз, когда я хочу что-нибудь записать, – сказала Номи.
Эндрю рассказал о своем гриле, даже набросал на салфетке скетч – он напоминал кресло папасан, покрытое светоотражающими панелями, использующими энергию солнца для приготовления еды. Еду предполагалось готовить в сковороде, которая помещалась на треноге в центре этой конструкции.
Элизабет попыталась представить семью из пригорода, стоящую на заднем дворе вокруг этой штуковины, потягивающую пиво в ожидании зажаренных бургеров.
– Мне нужно найти инженера, который поможет определить угол наклона панелей, – размышлял Эндрю. – Это ключ ко всему.
– Черт, Эндрю, – поддразнила его Номи, – а ты времени зря не теряешь.
До этого момента Элизабет и не знала, что он уже все продумал. Она была уверена, что заметила разочарование на лице Эндрю, когда никто не поспешил назвать его идею лучшей из всех прозвучавших на ужине.
Этот набросок на салфетке в итоге занял место на холодильнике в Бруклине. Каждый раз, когда он попадался ей на глаза, Элизабет думала, не мечтает ли Эндрю повесить его в рамку на стену, когда у него все получится.
Идея с грилем вновь и вновь поднималась в течение всех этих лет, наполовину шутливо, наполовину нет. На его прикроватной тумбочке выросла стопка книг: «Справочник по солнечной электроэнергии», «Вне сети: энергия солнца дома», «Фотоэлектрический дизайн и установка для чайников», название последней казалось особенным оксюмороном. Элизабет никогда не видела, чтобы Эндрю их читал. В какой-то момент она заметила, что стопка исчезла.
Пять лет назад Эндрю бросил работу в крупной консалтинговой фирме и, немного потеряв в зарплате, перешел в компанию среднего звена, специализирующуюся на ресторанах. Элизабет надеялась, что это сделает его счастливее. На самом деле, стало только хуже. Теперь он работал с людьми, которые занимались тем, чем он хотел заниматься, но не был одним из них.
Он проработал три года. Они пытались завести ребенка, это стало их целью. По крайней мере, ее.
Пока однажды ночью в постели Эндрю не сказал, что не может дышать.
Это ее напугало. Он был сам не свой.
– Что случилось? – спросила она.
Эндрю ответил, что он боится застрять на работе, которую ненавидит, на всю оставшуюся жизнь.
– Я чувствую, что умираю, каждое утро по дороге на работу, – продолжал он. – Хотел бы я быть достаточно смелым, чтобы рискнуть.
– Может быть, тебе и стоит? Жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что ненавидишь.
– Ты права, – отозвался он. – Я должен это сделать.
– Сделать что?
– Гриль. Я упомянул об этой идее на прошлой неделе на встрече с владельцами ресторанной группы, потенциальными клиентами. Один из парней впечатлился, понимаешь? Я точно знаю. Думаю, я бы мог привлечь его как инвестора на ранней стадии. Он сказал, что ему бы хотелось взглянуть на прототип, когда он будет готов.
Тогда Элизабет поняла, что не имела в виду того, что сказала. Работа, которую ненавидишь, была как минимум половиной того, что значит быть взрослым. Обычно Эндрю был практичным, надежным и уравновешенным. Она любила это в нем, полагалась на него.
– Это моя мечта, – сказал он. – Я бы хотел быть изобретателем в сфере питания. Уверен, что у меня родилось бы больше идей, если бы у меня только было время. Знаешь об этом парне, который изобрел Clog-B-Gone? Это просто кусок пластика, который собирает все волосы, застрявшие в канализации. Чувак заработал на этом двадцать пять миллионов в первый же год. Представь, если бы я заработал на гриле хотя бы половину от этого. Мы оказались бы обеспечены. Родители были бы обеспечены.