– Не совсем, – остудила ее пыл Стелла. – Театр танцев – это мое увлечение, которому я посвящаю свободное время. А мое призвание – это тренировать тех, кто хочет покорить вершины спортивного танца.
– Ты стала тренером? – удивилась Грациелла.
– Да. И, между прочим, в прошлом сезоне двое моих подопечных заняли призовые места, – с гордостью похвасталась Стелла.
– Занимательно, – усмехнулась Грациелла, но можно было с уверенностью сказать, что мир спорта ее мало интересует. – Надеюсь, ты сможешь все совместить.
– Не уверена.
– Брось. Оставишь на три месяца свое увлечение. Точнее просто передислоцируешь его в другой театр.
– Грациелла, это невозможно! Ведь на меня рассчитывают, у нас репертуар на полгода вперед расписан! – пылко возмутилась Стелла.
– Ваш театр по-прежнему держится на одном энтузиазме, – хмыкнула Грациелла с некоторым недовольством. На самом деле, она была раздосадована, что ей приходится уговаривать эту упрямую девчонку. Она-то полагала, Стелла будет на седьмом небе от счастья, а в реальности оказалось под большим сомнением, что она в принципе согласится. – Выступить с давно отрепетированными танцами не проблема. Просто не бери ничего нового на ближайшие три месяца, – сказала Грациелла, всем своим видом показывая, что ее слабо волнуют такие ничтожные проблемы, как репертуар театра танцев.
– Я по-прежнему не уверена…
– Стелла! – не выдержала Грациелла, не привыкшая к возражениям. – Я предлагаю тебе интересный амбициозный проект, а ты ломаешься, словно капризная фрейлина перед балом! Пойми, что помимо высокого призового фонда, победа в конкурсе дает возможность отправиться на месяц с выступлениями в Севилью, а потом остаться работать в местном театре. А ты как раз знаешь испанский! Неужели ты не хочешь достичь новых высот?! – предприняла она попытки надавить, зная, что Стелла любит ставить себе высокие планки и достигать их, что в ней все еще живет страсть к соревнованию и победе в нем.
– Грациелла, я просто не уверена в своих силах!
– В пятницу на репетиции тебе представится случай обрести эту уверенность.
– Пятница у меня загружена: сразу две тренировки.
– Не пытайся найти отговорки. – Грациелла сурово посмотрела на Стеллу. – Все люди взрослые и способны понять, что жизнь иногда вносит коррективы.
– Одна из моих учениц – шестилетняя девочка, – иронично заметила Стелла.
– О, неужели? – Грациелла изогнула бровь. – Разве ты тренируешь детей?
– Нет. Это получилось случайно: одна из моих спортсменок, которая в прошлом сезоне завоевала золото, месяц назад привела ко мне свою знакомую. Она маленькая, но забавная.
– Месяц назад? Ты можешь ее передать кому-то, вы совсем мало с ней работаете, – со знанием дела заявила Грациелла.
– Нет, я не могу ее кому-то передать. Я взялась ее тренировать, и я не намерена бросать свои обязанности из-за новых предложений, – твердо произнесла Стелла. – К тому же, за месяц у нас с ней сложились потрясающие отношения. Она еще с первого занятия сказала, что хочет только со мной заниматься, а за месяц мы неимоверно сдружились. Я не могу ее бросить.
Грациелла возвела глаза к потолку, теряя терпение.
– Стелла, в конце концов, ты можешь изменить расписание! Ты можешь не бросать ее, но нет никакой трагедии в том, чтобы изменить график тренировок! Поговори с ее родителями – и ты убедишься в этом!
– Знаешь, что самое абсурдное в этой ситуации? – вдруг рассмеялась Стелла. Увидев вопросительный взгляд своей настойчивой собеседницы, она загадочно произнесла: – Что я ни разу не разговаривала с ее родителями.
– То есть как? – все еще не потеряла способности удивляться Грациелла, несмотря на плохо скрываемое раздражение.
– А вот так. Когда моя взрослая ученица попросила взять Карлотту, я пригласила девочку с родителями в нашу студию спортивного танца. Но девочку привела няня. И, собственно, она и продолжает ее водить. А из родителей я общалась только с отцом Карлотты, но исключительно по электронной почте. В переписке он оказался весьма коммуникабельным: отвечает в течение суток на все вопросы, постоянно интересуется моим мнением о способностях дочери и ее успехах. Но для меня удивительно, что ему даже не захотелось увидеть тренера, которому он доверил своего ребенка. Может, конечно, он очень сильно доверяет мнению моей взрослой ученицы, но все же это странно.
– Да, ты права, странно. Но, полагаю, даже по электронной почте вполне можно изменить график тренировок, – гнула Грациелла свою линию. – Надеюсь, я наконец уговорила тебя?
– Хорошо, я приду на застольную репетицию, – сдалась Стелла после некоторого раздумья. «В конце концов, прежде чем отказаться, надо хотя бы посмотреть, что она мне предлагает», – рассудила она.
– Отлично, – довольно улыбнулась Грациелла. – Есть несколько деталей, которые мне необходимо с тобой обсудить.
– Какие?
– Во-первых, в этом театре все выступают под псевдонимами, причем весьма интересными. Театр называется «Universo», и актеры имеют различные имена, связанные с темой Вселенной. Хотя нет, не все… – задумчиво проговорила она. – Но твое имя отлично вписывается в эту концепцию. Я так и вижу на рекламном плакате надпись «Stella e Vento nello spettacolo…» Названия пока, кстати, нет.
– Венто? – переспросила Стелла.
– Да, а что? Ты его знаешь?
– Нет, просто интересный псевдоним… – Стелла пожала плечами.
– Вполне соответствует его сути: ветреный и поверхностный тип. – Грациелла презрительно скривила губы. – Типичный stronzo. Потому не вздумай завязать с ним интрижку, если не хочешь в подарок получить осколки от твоего сердца.
– Грациелла, что ты такое говоришь? Чтобы сердце разбить, им надо завладеть. А мое сердце давно отдано другому.
– Ты замужем?
– Нет. – Стелла покачала головой.
– Что за грусть я слышу в твоем голосе? – полюбопытствовала Грациелла.
– Мы уже четыре года вместе, а он ни разу не заговаривал о браке.
– Ты еще слишком молода, чтобы спешить и расстраиваться. И потом, мы ведь в Италии живем. С нашими законами относительно браков и разводов можно понять мужчин, что они долго ждут, прежде чем поклясться перед святым отцом в вечной любви, – хмыкнула Грациелла. – Поэтому радуйся, что живешь не одна, – произнесла она со странной интонацией.
– Порой мне кажется, что я живу именно одна. – Стелла печально опустила плечи. – Мы проводим в моей квартире только вечера в будние дни. А в выходные он вечно уезжает в командировку. Иногда и на более длительный срок уезжает в Испанию. А я каждый раз боюсь узнать, что наша любовь – ложь, и на самом деле он женат и имеет детей…
Грациелла закашлялась, подавившись, и Стелла, оборвав фразу, с беспокойством уставилась на собеседницу.
– Такое не редкость, – изрекла та, откашлявшись. А потом резко решила сменить тему: – Так вот, как я уже сказала, твое имя идеально вписывается в концепцию театра относительно вымышленных имен. Скажем всем, что это твой псевдоним.
– Но почему не сказать правду: что мое настоящее имя отлично подходит?
– Никто в театре настоящих имен не знает. Твое имя тоже никому знать не обязательно. И, кстати, второй момент, о котором я хотела поговорить: тебе лучше не распространяться о своей личной жизни. Это мир театра, и он зачастую грязен и жесток, а артисты лишь прекрасно играют свои роли и в жизни. Никогда не знаешь, какая деталь может лишить тебя покоя.
– Откровенно говоря, я теперь еще больше боюсь окунаться в этот внушающий опасения проект, – нервно хмыкнула Стелла. – У нас в театре танцев царит дружеская атмосфера, уютная и открытая, как в семье.
– «Universo» – театр другого полета. Но бояться не стоит. Пока о тебе знают только, что ты актриса, выступающая под псевдонимом Стелла, тебе ничто не грозит. Но главное – никто не должен знать, где ты живешь и чем занимаешься. Ты скажешь, что выступаешь в главных ролях в театре танцев. И это все, что ты скажешь.
– Грациелла, я не могу и не умею лгать!
– Это не ложь, это правда. Ты ключевая актриса танцевального театра Роверето, разве нет? Вовсе не обязательно уточнять, где именно ты выступаешь.
– Да, но ты сама сказала, что театр, в котором я выступаю, совсем другого полета! Как я могу выдавать себя за признанную опытную актрису?