Она была хорошей матерью – ласковой, заботливой и щедрой на чувства, но несмотря на это, сформировать в нем необходимых качеств ей так и не удалось. В этом не было ее вины, поскольку генетика сына оказалась не только сильнее ее усилий, но и взяла верх над ее материнской любовью.
Молчание затянулось, нарушаемое лишь прерывистым дыханием отчаявшейся и все понявшей матери. Решившись, Дана собрала воедино всю смелость, на какую была способна в данный момент, и с трудом произнесла страшные слова:
– Да, это не ваш сын.
Сзади прозвучал сдавленный короткий вскрик – и наступила оглушительная тишина. Дана резко обернулась, готовая в любую секунду прийти на помощь, если в этом возникнет необходимость, но она не возникла.
Свекровь уже сидела за столом, закрыв лицо руками и слегка беззвучно покачиваясь. Дана присела напротив, не имея ни малейшего представления, как ее можно утешить. В сложившейся ситуации слова были не только бесполезны, но и бессильны, и она решила обойтись без них, просто сидя рядом. Молча.
Наконец свекровь открыла лицо, и Дане показалось, что оно за этот короткий миг постарело лет на десять. Потухшим, наполненным душевной мукой взглядом она смотрела перед собой, ничего не видя. Сразу же обозначились вокруг рта морщинки, которых Дана раньше у нее не замечала. Жалость мгновенно захлестнула ее неотвратимой волной – и горячие слезы потекли по щекам.
– Какой теперь смысл в слезах? Чем они могут помочь? – неожиданно заданные вопросы, содержавшие в себе ответы, разорвали тишину, словно выстрел, ударив рикошетом по совести Даны.
Она не знала, что ответить и как, чувствуя себя здесь лишней и виноватой, потому что любила не сына этой женщины и от другого мужчины ждала ребенка, который никогда не станет для нее родным долгожданным внуком.
Не выдержав психологической пытки, Дана подошла к свекрови и попыталась обнять ее за плечи, хоть как-то утешить. Мира расценила это, как открытое проявление жалости, и тактично отстранилась. В ее душе в настоящий момент бушевала буря эмоций, смешанная с болью, которые она не имела права выплеснуть наружу… но сердце рвалось на части.
Узнать, что сына отправили неизвестно куда, было слишком неожиданно и вопреки материнской любви. Она, конечно, знала, что у него много наследственных недостатков в характере, устранить которые ей оказалось не под силу, и Гарри всё же удалили. Когда он женился на Дане, она лелеяла надежду, что общение с ней, жизнь в одном доме с ней помогут ему исправить в себе то отрицательное, что противоречило морали на их планете. Однако и Дана не смогла положительно повлиять на мужа.
Конечно, она не могла пожаловаться на него, значит, свой дурной нрав Гарри неоднократно проявлял на работе или в общественных местах. Три жалобы достаточно, чтобы Совет принял экстренные меры по замене. Почему же сын не сделал никаких выводов после бесед, которые всегда следовали после рассмотрения каждой из жалоб? Почему не поделился надвигающимися неприятностями ни с женой, ни с ними, родителями? Эти вопросы без ответов, словно ножом, полосовали ее израненное материнское сердце.
Тяжело поднявшись из-за стола, Мира вновь подошла к окну. Дана встала позади, и они долго в молчании наблюдали за другим Гарри, который сидел на скамье, положив локти на колени и углубившись в свои мысли.
– Даже в состоянии задумчивости и находясь в одиночестве он отличается от моего сына, хотя внешнее сходство безупречно.
Мира не назвала сына по имени, поскольку, наверное, считала, что отныне оно принадлежит чужому для нее человеку.
– Это то, чего я очень боялась, – вашей материнской проницательности. Да и Гарри тоже, поэтому он так тянул с приездом к вам, – сказав это, Дана замерла в ожидании продолжения разговора, и ее предположения оказались верны.
– Когда произошла замена? – услышала она очередной вопрос.
– Десять месяцев назад, – и Дана вздохнула, переводя дыхание.
– Как я поняла, телепортация прошла не совсем удачно и его земная память не заменена, – произнесла Мира, потирая кончиками пальцев виски.
– Вы правы. Получился какой-то сбой, поэтому ему пришлось в быстром темпе усваивать всю
информацию, связанную с жизнью настоящего Гарри. Его адаптация везде прошла успешно, кроме вас.
– Как его имя и откуда он?
– Он с Земли, где его звали Игорем Вересаевым.
Мира внимательно посмотрела на Дану и задала вопрос, на который и так знала ответ, но ей важно было узнать причины её неподчинения правилам.
– Вижу, что в Центр телепортации ты об этом не сообщила. Почему?
– Чтобы не принести вреда вашему сыну. Вы же знаете, какая бы его постигла участь, узнай они о том, что его двойник пришел к нам в мир с памятью земного прошлого и понимает, куда попал. Тогда меня заботило только это.
– А сейчас?
– Вам будет больно, если я отвечу на этот вопрос.
– Больнее, чем есть, от твоих слов не станет. Кажется, что мое сердце уже не живет, а бьется просто по привычке.
– Тогда не буду лукавить и увиливать: я люблю нынешнего мужа и не хочу его потерять. Только с ним я узнала, что значит быть счастливой, и жизнь заиграла множеством красок. И будущий ребенок – это плод нашей любви, причем, очень желанный.
Искренность и твердость, с какими Дана ответила на ее вопросы, заставила Миру повернуться к ней.
– Спасибо за честность, хотя мне и неприятно было услышать такое. Как я поняла, таких чувств ты к моему сыну не испытывала?
– Они были другими, – уклончиво ответила Дана, отводя взгляд в сторону.
– Чем мой сын тебе не угодил?
– Я бы не ставила вопрос так, поскольку Гарри и Игорь по характеру, эмоциональному складу, нравственным понятиям, а также по отношению ко мне абсолютно разные. Я не хочу дальше сравнивать их между собой, так как это будет не в пользу вашего сына, а я меньше всего хотела бы вас обидеть или причинить лишнюю боль.
– Понимаю: Гарри было трудно любить, но признать это мне очень нелегко. Как бы там ни было, но я делала все, чтобы он не стал таким, из-за чего его телепортировали. Но, оказалось, не всё. В том, что его сейчас нет с нами, огромная доля и нашей вины как родителей.
Увидев, что Дана несогласно покачала головой, Мира не позволила ей ничего сказать.
– Я знаю: причина в генах, которые передались ему по наследству, но обвинять во всем случившемся только их, тоже будет неправильно.
– Какая участь теперь меня ждет? Постоянно думать, где мой сын, и не страдает ли он в одном из параллельных миров? Такой участи и врагу не пожелаешь.
– Мира, в этом вопросе я могу вас несколько успокоить: Гарри сейчас на Земле, у него есть жена и он даже не знает о том, что жил когда-то на Ки-Ми-Асуре с нами. Он спокоен и доволен жизнью.
– Откуда ты можешь об этом знать? Таких сведений здесь ты нигде не смогла бы получить… или ты придумала все это, чтобы успокоить меня?
– Нет, как вы могли такое подумать обо мне. Буду откровенна с вами до конца: Игорь трижды побывал в виде фантома на Земле, там, где осталась жить его прежняя жена, и видел с ней вашего сына, который теперь носит его имя и является вместо него мужем этой женщины.
– Спасибо! Ты несколько утешила мое материнское сердце и помогла душе не углубляться дальше в неприятные мысли, не додумывать того, чего нет и в помине.
– Как вы теперь поступите? Голос Даны от волнения дрогнул, и она умоляюще посмотрела на свою бывшую свекровь, от которой отныне зависела их с мужем судьба.
– Никак. Буду и дальше делать вид, что ничего не знаю. Я сама виновата, что не смогла воспитать в Гарри необходимых для нашего мира качеств, и другой человек не должен расплачиваться за это. Это мое наказание, и я буду достойно нести его сама.
Дана с облегчением и радостью прижалась к Мире. Та обняла ее и сказала то, что она меньше всего ожидала услышать:
– С этого момента землянин наш сын, а ваш сын – наш внук. Ты же как была, так и останешься нашей любимой невесткой.
– Я не знаю, как и чем смогу отблагодарить вас за такую щедрость души! —воскликнула Дана, не скрывая выступивших на глазах слез облегчения.
– В этом нет никакой необходимости. У меня был выбор, и я его сделала. Ты меня ни о чем не просила, а значит, о придуманном долге можешь забыть раз и навсегда. Ни ты, ни твой муж не должны в сложившейся ситуации оказаться без вины виноватыми. Живите счастливо и нам на радость тоже.