«Будь спокоен», – заклинал я себя.
Спокойнее от этого не стало. Была реальная опасность заночевать по соседству с крокодилами. Мобильные телефоны в конце 90-х были редкостью, и у меня его, конечно, не было. Через каждые 10 километров располагались телефонные будки с надписью «Неотложная помощь». Но звонить и просить о подмоге выходило далеко за рамки моего запаса английских слов. Прошло ещё полчаса, и стрелка – указатель бензина в баке упёрлась в красную черту.
«Будь спокоен», – повторил я снова и переключил радиоприёмник на канал джазовой музыки, чтобы Нью-Орлеан казался ближе.
На дороге появился указатель, зазывающий в стрип-клуб. Выбор был невелик: или ночевать рядом с крокодилами, или провести ночь в стрип-клубе. Я свернул с автомагистрали. Перед зданием, расцвеченным неоновыми огнями, стояла бензоколонка.
Через полчаса в приподнятом настроении, но с налётом лёгкой грусти я был снова в пути. Ещё через три часа показался центр Нью-Орлеана. Наступил решительный момент. Мне нужно было правильно сойти. Я выучил название нескольких улиц, которые вели к моему отелю. Ковбои в библиотеке разошлись во мнениях о том, есть ли название хоть одной из этих улиц в обозначении сходов.
– Съезжай там, где будет очередь на сход. В Нью-Орлеане все едут увидеть «французский квартал», так как больше там смотреть нечего. Отель, который тебе нужен, на улице Бурбон, а это как раз там, – напутствовал меня один из ковбоев, посетивший Нью-Орлеан.
«Будь спокоен», – промелькнула мысль.
«У меня ещё полбака бензина, и если я ошибусь, то жене придётся искать меня где-нибудь в Джорджии!» – подумал я с ужасом.
Я пристроился к самой длинной очереди на сход, как советовал ковбой в библиотеке, и, действительно, оказался во французском квартале. И, о чудо, впереди через улицу я увидел название Бурбон-стрит. Согласно инструкции ковбоев она вела прямо к отелю, где проходила научная конференция. И уже собирался газануть через перекрёсток, но увидел перед собой знак «Одностороннее движение» и стрелку, указывающую направо.
«Будь спокоен», – опять сказал я себе и чуть не влетел в автомобиль, который резко затормозил перед моей машиной.
Для московского автолюбителя конца 90-х улицы с односторонним движением были совершенно в диковинку. Я поехал по стрелке направо, уже полностью потеряв способность сопротивляться судьбе. На следующем перекрёстке указатель повернул меня на 90 градусов в том же направлении. Потом в конце улицы – ещё раз. Я уже больше не сопротивлялся, я полностью потерял веру в себя.
«Будь спокоен», – я продолжал говорить как заклинание.
Время было уже около семи вечера, и начинало стремительно темнеть. Я остановился под козырьком входа в какой-то отель. Я поднял глаза. Это была моя гостиница. Я снова был решителен и уверен в себе.
«Я спокоен!» – чуть во весь голос не прокричал я.
Я вышел из машины и стал прохаживаться рядом с гостиницей. В этот момент в конце улицы появилась жена. Подходя к отелю, она увидела нашу «Мицубиси». На её лице было такое удивление, что, казалось, её глаза увеличились как минимум в два раза. Увидеть нашу машину целой и невредимой было для неё явным шоком.
«Будь спокойна!» – наверное, мысленно она произнесла.
Потом жена буднично посмотрела на меня. Стало обидно, что всё удивление ушло на «стального коня» в 150 лошадиных сил. Я поставил машину на парковку, и мы пошли прогуляться по Бурбон-стрит, где так много джаз-кафе и стрип-клубов.
«Будь спокоен!» – нужно говорить себе в любой ситуации и тогда всё получится!
По любви
В рассказе А. П. Чехова «Дама с собачкой» замужняя саратовчанка поехала на юга, где у неё случились романтичные отношения с женатым москвичом. Было ли это по любви, или они просто под настроение пригубили коктейль из солнца, крымского портвейна и напористого прибоя? Когда они разъехались по семьям, то не забыли друг друга. Между ними осталось притяжение. И, значит, всё, что случилось, было по любви. Между ними появилось это влечение, которое соединяет в одно целое не только мужчину и женщину, но мужчину и мужчину или женщину и женщину. Любая форма этого притяжения – в зачёт.
Чеховская героиня гуляла по морской набережной, держа собачий поводок в одной руке, а зонтик – в другой. Попробовала бы она так пройтись по Манхэттену. Там она была бы обязана вместо зонтика держать в руке целлофановый пакетик, чтобы собирать какашки за собачкой. Но не весь Нью-Йорк так строг к собаководам. Например, Бронкс. В Van Cortland Park можно с собакой гулять без поводка.
Парк для меня стал местом регулярных утренних пробежек. Многие совмещали бег с выгулом собак. Однажды я, как обычно, был на своей регулярной дистанции. По утрамбованной песчаной дорожке я поднимался по склону. Мне навстречу спускался мужчина внушительного размера. В полушаге за ним сбоку бежала его овчарка. Почти поравнявшись, мы были уже готовы, не останавливаясь, обменяться обычными приветствиями, как вдруг он резко остановился. На его лице изобразилось радостное удивление. Овчарка воткнулась в него сзади и оскалилась на меня. Я остановился и на всякий случай тоже радостно улыбнулся.
В этот момент удивление на его лице сменилось восхищением.
– Is it yours!/ это твой! – выпалил бегун.
«Что имеется в виду?» – промелькнула у меня мысль.
В его словах было мало смысла. Я на пробежке был один.
«Вероятно, мне послышалась фраза: “Is it you?/ это ты?”»
Мне бегун был незнаком, но нужно избежать осложнений.
– Hi! I’m glad to see you!/ Привет! Рад тебя видеть – на всякий случай был мой ответ.
– Is it yours?/ это твой? – повторил незнакомец и показал рукой на кого-то сзади меня.
Я повернулся и увидел молодого оленёнка. Всё прояснилось. Когда бегун спускался мне навстречу с горки, он заметил лесное животное, следующее за мной точно так, как его собака – за ним. Ему пришла в голову мысль, что оленёнок домашний. Когда же прелестное животное присоединилось ко мне? Я этого не заметил. В продолжение пробежки неожиданный попутчик не отставал. Встречные, завидев странную парочку, весело улыбались. Мне только оставалось отвечать тем же.
После бега следовало прогибание спины. Я сел на скамейку и стал прогибаться. Во время каждого касания затылком травы передо мной появлялась мордочка оленёнка. Его глаза оказывались совсем рядом с моими, и от этого я чувствовал все больше нарастающее притяжение между нами. Почему он оказался здесь один? Обычно молодые оленята путешествуют с матерями. Следующим упражнением было подтягивание. На каждом моём движении вверх и его голова поднималась в том же направлении. Он явно хотел быть со мной во всём.
То, что оленёнок совершенно не боялся людей, было неудивительно. Все скачущее, летающее, плавающее население нью-йоркских парков ручное, как домашние животные. Но почему он выбрал меня, чтобы следовать как за матерью и играть как с братцем? Как появилось это притяжение? И казалось, что ему уже невозможно быть без меня. А я, в свою очередь, стал подумывать, как поселить его в своей квартире под видом домашнего животного.
Случайность или нет? Саратовчанка, конечно, была обречена, прогуливаясь по морской набережной, вступить в романтические отношения по любви. Сердце её было истерзано жизнью на периферии, в компании мужа – мелкого карьериста. Гуров, измученный пошлым семейным бытом, тоже неслучайно ответил ей всем сердцем. Их пути могли не пересечься. Но обязательно вот так встретились бы какие-нибудь другие похожие двое. И для них всё было бы тоже по любви. И этот оленёнок мог столкнуться не со мной, а с кем-то ещё. И у него появилось бы такое же притяжение к тому другому потому, что ему было одиноко.
Во время следующего упражнения – отжиманий – появились лесничие и попросили меня направиться к небольшому холму за поляной. Там оленёнка ждала мать. Я должен был туда пойти, так как он всё время следовал только за мной. И это был единственный способ отвести его к матери. Мы все – я, оленёнок, лесничие и толпа любопытствующих – пошли к холму. Когда оставалось метров тридцать, он увидел мать. Оленёнок бросился бежать к ней и через минуту стоял возле неё. Они потянулись мордочками друг другу, потом развернулись и вошли в лес. За всё это время он ни разу не посмотрел в мою сторону. Притяжение между нами исчезло. Стало грустно.
Ангел
В половине пятого в канун Рождества на улицах темно. На ёлке у окна небольшой гостиной ярко светились цепочки мелких лампочек. Их отражения в стекле были похожи на разноцветные звёздочки. За ними угадывались очертания помещения. Верхний край отражения занимало жёлтое пятно от мощной лампы на потолке. Часом ранее на этом месте светило заходящее солнце, похожее на нервный широкий мазок кисти художника.