Соседский отпрыск Лука постучал в кабинет Петра Михайловича как раз в момент таких рассуждений и с весьма конкретной просьбой. Давать деньги на нужды болящих было Бондалетовы не впервой. А здесь и вовсе речь зашла об особе, которую Пётр Михайлович если не знал, то, по крайней мере, одно время замечал её присутствие в доме. И Бондалетов, сам того не ожидая от себя, не стал распоряжаться выделить денежные средства со специального счёта, из специально заложенной в бюджет компании для благотворительных целей суммы, а направил стопы прямиком к предмету, резко выбивающемуся из элегантного ряда кабинетной обстановки. Это был громоздкий выкрашенный в грязновато-голубой цвет металлический шкаф, исполнявший, как ни трудно было догадаться, роль сейфа.
„Самое первое хранилище бабла“, сделал вывод посетитель. — А оно, как первый секс, исключительно памятно».
Подобный монстр имелся и у Дамировых — громоздкий пластмассовый кейс с хитроумным замком. К чему последний, если кейс можно было сокрушить одним ударом об асфальт? История об этом умалчивает, ибо использовался кейс на самой заре первоначального накопления капитала.
Итак, господин Бондалетов отворил дверцу мастодонта, весившего не одну сотню килограммов. (Мечта любого «металлиста»-бродяги!). Дверца издала лязгающий звук. Когда хозяйские руки, напоминавшие шпатели, погрузились во внутренности, молодой человек деликатно отвёл глаза. А когда счёл возможным поднять их, Бондалетов уже сноровисто, словно карточный игрок, раскладывал банкноты.
Но тут волна великодушия, накрывшая благодетеля с головой, откатила- порханье денежных знаков замедлилось, а затем и вовсе прекратилось. Последовал заключительный «шлёп». За ним дрызганье резинки на оставшейся пачке, всё ещё сохранявшей пухлость.
— Пересчитай.
Первым побуждением Луки было воспротивиться повелению, однако взгляд Петра Михайловича пресёк это на корню. Что оставалось делать? — Собирать долларовый пасьянс. Видимо, медлительность непривычных к таким манипуляциям юношеских рук хозяина утомила. Он сгрёб бумажки с ликами великих американцев в кучку, скомпоновал и протянул гостю:
— Двигай, пока не передумал.
Лука промямлил в ответ слова благодарности, на которые хозяйская голова нетерпеливо дёрнулась. Это придало ускорения конечностям молодого человека.
Глава 15Сновидец ищет путь
Я иду по знакомой дороге.
Долго.
На самом деле это не такая уж длинная улица. Называется «Коллективная». У нас в Мирном все названия такие, потому что всё сделано ещё в СССР.
Я сворачиваю налево. Там должен стоять интересующий меня дом.
Есть!
Его серая коробка вырастает среди так называемого частного сектора.
Я подхожу к крыльцу. Затем поднимаю голову и нахожу окно нашей секции. Там темно. Почему никто не зажигает свет?
Я обхожу вокруг коробки, пытаясь увидеть хоть один огонёк.
Темно. «Как в заднем проходе!» — прибавила бы Бабуленция.
Тут что-то ударяет меня по голове. Я вздрагиваю, как от удара током. И просыпаюсь.
Не тот сон! Первая мысль, которая посещает мою голову. Потому что не я там рулила. Не знаю — кто, но в точности не я. Выходит, сон не целевой. Стоп! Откуда это слово в моей голове? Не помню.
Одно утешает: я добралась до «Голубятни».
Кажется, Алька говорила, что сновидцу важно определить именно место назначения.
Что ж, для первой попытки неплохо. А в следующий раз я должна попасть внутрь.
Глаза слипаются.
«Попади внутрь!» — успеваю сказать я себе.
Надо мной — кирпичная стена.
Окна. Темно.
Всё повторяется.
На этот раз Мирре нельзя промахнуться.
Выщербленный ступени крыльца. Домофон. Жму на «8». Где-то внутри коробки воздух протяжно нудно вибрирует. Но ответа нет. Жму на цифру «9». Тишина. Пробую все мыслимые сочетания цифр. В этой общаге по пять секций на этаж. Но сколько комнат в каждой? Не помню.
Тоска разрывает мне горло.
Пробуждение. И снова я не я, а голова профессора Доуоля.
Обнадёживает одно: сон повторяется.
«Голубятня». Вот как называется общежитие. Вспоминаю название исключительно потому, что в моём сне ступени крыльца были щедро помечены голубиными какашками. Бабуленцию этот факт, понятное дело, нервировал. Но не высказывалась, держа эмоции при себе: «Божьи твари!» Так-то оно так, но можно было и к ответу призвать ту девицу с третьего этажа. Ведь не обязательно кормить птиц у крыльца.
Мысли, мысли! Настоящая кутерьма из мыслей. Они уводят меня от цели. Бабуленция называла их думами. У неё даже подушечка имелась — «думка». У меня тоже ничего не осталось, кроме них. Голова профессора Доуоля. Или Доуэля? Из какой книжки этот персонаж?
— Доброе утро! — Надо мной склоняется существо в белом одеянии. Из-за маски виднеются только глаза. Медсестра?
Я пытаюсь сфокусировать на ней взгляд.
Концентрация. Слово сначала порхает в воздухе неуловимым мотыльком. Потом садится мне на макушку. А я его — хлоп! Всей пятернёй. Хотя гуманнее использовать сачок.
Но мне сейчас не до гуманизма. Мне надо приучить мысль.
Короче, концентрация.
Получится? — Покажет сон.
Глава 16Искушение для бывших
Когда он пересекал холл на первом этаже, откуда-то вынырнула голова в шлеме танкиста и двинулась следом. Оказавшись за входной дверью, голова, казавшаяся в сумерках черепом инопланетянина, дружески боднула Луку в ухо и ощерилась в ухмылке:
— И много батька отвалил?
Лука неопределённо повёл плечами, что было расценено на свой лад. Ибо молодого человека подхватили под локоток и повлекли по выложенной плитками дорожке.
Стали слышны звуки льющейся воды. Фонтан? Нет, пергола.
Зажглись выстроившиеся вдоль дорожки фонарики и представили возможность полюбоваться на отливающую золотистым львиную пасть, изрыгавшую водную струю.
Алька потянула гостя к парочке плетёных из ротанги кресел и мягким, но повелительным движением усадила перед выполненным из того же материала столиком.
— Считай!
— Зачем?
Алька до комментариев не снизошла, а только адресовала взгляд. В эту секунду она стала копией отца — тот же круглый череп, те же стальные с нависшими веками глаза.
Лука разжал пальцы. Скрученные в трубочку банкноты утратили величие пасьянса. Молодой человек, напялив на себя маску человека, которому всё нипочём, принялся пересчитывать деньги, невольно подражая движениям Бондалетова.
Не набиралось и трети требуемой суммы.
— Что будешь делать? спросила Алька, едва мазнув взглядом по лицу бывшего.
— Попробую бросить клич через Сети! — Бывший никак не хотел расставаться с личиной бодрячка.
— На это уйдёт время, — меланхолично заметила девушка.
— А у нас есть другие варианты? — Лука глянул на тень на выложенной плитами площадке. И тень согласно кивнула.
— Моё приданое.
— Ого, а я и не знал, что у тебя…
— Жди здесь! — Она легко, как птичка, снялась с места, и тени деревьев поглотили её.
Лука собрал банкноты и распихал по карманам, затем прошёлся по периметру площадки. Потянуло запахом сирени. В следующий раз надо принести её Мирре. Если, конечно, у неё ещё есть эта способность — ощущать ароматы.
До него донёсся какой-то звук. Потом лицо обдала воздушная волна, а прямо по курсу нарисовался летучий объект. От неожиданности Лука замахал руками. Покрытый перьями шар неодобрительно зыркнул и выбрал для посадки ветку поодаль.
От самой густой тени отделился другой шар — без перьев.
— Это папин любимец, — кивнул он в сторону вертевшейся вокруг своей оси головы. — Эй, Виконт!
Но сова оставила зов без внимания, продемонстрировав свой затылок, в светлых перьях которого отражались лучи садового фонаря.
— Ты как нежить! — воскликнул молодой человек. — То исчезаешь, то возникаешь опять.
— Обходной маневр. Чтобы не засекли. — Она сняла с плеча торбу и шмякнула на столик. Внутри звякнуло. — Держи.
— Что там? — Ввопрос напрашивался сам собой.
— Так…золотишко кое-какое. — В ответе прочитывалось столько напускного равнодушия, что его уловила даже сама девушка, а потому добавила уже другим тоном: — Коллекция монет.