–– Анфисунчик, а ты точно папкина дочка? Ну нет в нашем роду девочек, которые после каждого неприличного слова в обморок падают. Да и родинки папкиной у тебя нет.
Анфиса медленно поднялась с дивана, буравя сестру злым взглядом. Ника прикусила губу. Не надо было сегодня так шутить. С того самого времени, как Анфиса осознала, что она единственная из семьи Капитоновых, у кого нет родинки под губой, она жутко расстраивалась и комплексовала. К горлу снова подкатила волна обиды. Ну, давай, в очередной раз, заведём разговор на тему: «кто в семье Капитоновых капитонистее». Ну, нет у неё родинки отцовской. А что ты хотела? Это старших детей папик по молодости мастерил, а пока до неё очередь дошла, родинки и закончились.
Вытерев рукавом нос, Анфиса исподлобья рассматривала в зеркале опухшее от слёз лицо. Ну, форма не показатель, то, что у них у всех круглые поросячьи ряшки ещё ни о чём не говорит. Волосы, конечно, отцовские, тут уж не придерёшься. Светлые, крупными локонами обрамляющие приятное личико. Нос чуть длинноват, но, пожалуй, тоже больше отцовский. А вот губы материны, тонкие, словно чужие на чисто славянском, покрытом весь год светлыми веснушками лице. И да, очаровательной родинки под губой, делающей всех старших Капитоновых безумно соблазнительными и сексуальными, Анфисе не досталось.
–– Зато я единственная законнорожденная Капитонова, – победоносно вздёрнула нос Анфиса, и Вероника опустила взгляд.
Действительно, так уж получилось, что из многочисленных возлюбленных отца, официальный брак он заключил только с её матерью, что давало Анфисе бонус при общении с многочисленным потомством родителя.
Посчитав разговор на тему генетики законченным, Ника прошла в ванную комнату и открыла шкафчик с лекарствами, поймав на лету упавшую с захламленной полки упаковку «Ибупрофена».
Почти пустая бутылочка с нашатырным спиртом нашлась в глубине ящика. Вылив остатки на ватный диск, Ника снова зашла в комнату и сунула его Анфисе под нос. Резкий запах колючками пробежал по внутренностям. Громко чмокнув её в щёку, сестра подняла брошенную у порога сумку и поспешила к выходу.
Как только входная дверь захлопнулась, Анфиса вскочила с дивана. Выбежав в коридор, провернула замок ещё на несколько оборотов. Сверху что-то глухо стукнуло. Светлое облако штукатурки, медленно опускаясь с потолка, блеснуло в солнечном луче. Сосед опять затеял ремонт. В любой другой момент Анфиса бы психанула, но сегодня шум её успокоил. Подойдя к окну, она долго разглядывала окрестности сквозь плотную ткань японских штор-панелей. Не найдя ничего подозрительного, облегчённо вздохнула.
Не было ещё такого случая, когда Ника не решила бы её проблему. Не важно каким способом: в школе отчаянно дралась, в университете носила дорогие коньяки строптивым преподавателям. Даже когда на прогулке в садике одна из девочек распорола подружке щёку, непонятно как оказавшимся на площадке шприцем и Анфисе, грозило увольнение, именно Ника оплатила пластическую операцию малышке и шумно отметила мир с родителями в лучшем ресторане города.
И каждый раз, пока Ника решала её проблемы Анфиса лежала на диване в позе эмбриона и ревела. Ревела в школе, ревела в университете, ревела на работе… Ревела и ждала, что прибежит Ника, сопли вытрет, валерьянки накапает, нашатырь под нос сунет и помчится её спасать.
Дверь подъезда громко хлопнула. Проскользив по ледовой дорожке, Ника притормозила у серого «Peugeot-308». Разглядывая сверху сестру, Анфиса в который раз закусила губу. Вот почему так получилось в их семье? У коренастой деревенской дылды Валентины выросла красавица Василиса. Высокая, статная, белолицая, с маленьким вздёрнутым носом и тёмной родинкой под пухлой губой. У мелкой, глупой Ленки родилась Вероника. И тоже, в отличии от матери, хоть на парижские подиумы, хоть в кино снимай. И только у красавицы Зинаиды, по которой до сих пор сохли все поселковые алкаши от тридцати и старше, родилась она, «ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка». Ни лицом, ни фигурой не удалась. Расстроенно сопя, Анфиса отвернулась от окна.
После ухода Вероники сознание расслабилось, понимая, что самое страшное уже позади. Ноги подкосились, и она мягко плюхнулась на давно немытый пол.
ГЛАВА 2
ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
Опущенные жалюзи не пропускали солнечный свет. Закрыв глаза, Ника подумала, что, Димка прав, находя прелесть в приглушённых серых тонах. Во всяком случае, думается в этой комнате намного спокойнее и продуктивнее. У них с братом всегда были разные взгляды на оформление интерьера: Ника полагалась на безупречный вкус специалистов, а Димка объяснял, что никто лучше него не сделает его быт простым и удобным. Изначально Ника настаивала, чтобы брат занял большую светлую комнату на втором этаже, но сейчас, глядя, как он, не отрывая глаз от монитора, щёлкает кнопками, стоящего на соседнем столике принтера, понимала, что маленькая комната – это его возможность всегда держать руку на пульсе событий, не рассеиваясь по мелочам.
Димка виновато поднял глаза на сестру. Щёлкнув рычажком, он резко повернул инвалидное кресло к светлой итальянской «стенке». Постукивая пальцами по крышкам разнокалиберных бутылок, парень тяжело вздохнул, отодвинул «Бейлис» и достал непочатую бутылку коньяка «Карлос Примеро». Маленькие пузатые бокалы оказались задвинутыми в самый дальний угол верхней полки, и Дима долго регулировал кресло, чтобы дотянуться до них, так и не решившись попросить помощи у Вероники. Плеснув насыщенную коричневую жидкость на дно бокалов, он выждал ещё несколько секунд, подбирая слова, способные подсластить горечь принятого решения, но так и не найдя, перешёл сразу к делу:
–– Камень лучше всего спрятать в каблук обуви.
–– Меня как-то в аэропорту попросили снять туфли…
–– Бывает, – вздохнул парень, смакуя на языке маленький глоток коньяка. – Ну снимет. Ничего страшного. Я законопачу камешек так, что ни один сканер не увидит.
Взгляд Димки скользнул по полу. Повернув рычажок, он быстро вернул кресло на место и виновато глянул на Нику: заметила ли она, что в этой комнате уже давно не убирались. Получив интересный заказ, Димка так увлёкся, что несколько дней не открывал дверь приходящей домработнице. Если сестра заметит грязь, конечно, поймёт, что гулять он тоже не выходил и расстроится ещё больше. А расстраивать Нику Димка не хотел.
–– Ты уверена, что приняла правильное решение?
–– Правильное-неправильное. Ты прекрасно понимаешь, что убрать Анфиску из города – это наш единственный выход. – Вероника устало поднялась с дивана. Поставив на журнальный столик бокал, подошла к зеркалу. Несколько минут девушка разглядывала небольшую родинку под губой, затем скосила взгляд в сторону Димки и улыбнулась: её метка, действительно, была меньше. Может Анфиска и права, у каждого последующего ребёнка родинка уменьшалась, хотя и не становилась от этого менее очаровательной.
Застёгивая на ходу пальто, Ника медленно направилась к выходу.
– Завтра утром зайду в обувной, куплю сапоги и ближайшим рейсом Анфиса должна улететь в Коми. В сапогах. Успеешь?
Дима кивнул и, провожая сестру, угрюмо пробасил:
–– Не расстраивайся, Никуля. Переживём и это. А у Василиски Анфиска хоть под присмотром будет.
***
Секретарша поливала цветы, старательно принимая самые откровенные позы, но хозяин кабинета только угрюмо сопел, удерживая взгляд на цифрах доклада. «Смотри-ка, всего две недели работает, а уже из юбки выпрыгивает, – раздражённо бурлило в сознании подполковника Караваева. – Перепих с начальством ещё заработать надо».
Придвинув тяжёлый стул, девушка забралась на него и потянулась к висевшим на стене горшочкам. Вытаращив глаза, подполковник разглядывал голые окружности, безуспешно стараясь найти между накачанными ягодицами хотя бы намёк на нижнее бельё.
Последние две недели Владимир Константинович спокойно сдерживал непристойные мысли, но сегодня любопытство победило силу воли. Кончики пальцев начало покалывать от желания проверить возникшие подозрения.
Скосив глаза, девушка заметила, что эта поза вызвала у шефа хоть какую-то реакцию. Стараясь удержать завоёванные позиции, она взялась за протирание пыльных листьев, элегантно спускаясь на пол и снова поднимаясь на стул. Взгляд подполковника, уже не скрывая интереса, скользил, повторяя каждое движение объекта, а в голове выстраивался план действий. Застенчивостью подполковник Караваев никогда не отличался, но внезапное увольнение годами проверенной Ирины и воцарение этой пигалицы внушало подозрения, которые вот уже две недели надёжно оберегали его от глупостей. То, что новенькая, скорее всего, ставленница Балуева, он чувствовал печёнками, а как себя вести пока не решил. Тяжело вздохнув, подполковник облизнул пересохшие губы и неуклюже поднялся из-за стола.