Болеть ему никак нельзя! Он подумал, что нужно будет купить меда или малинового варенья. Но это завтра, в Орле.
Стыд, ненадолго пронзивший парня, улетучился, совесть больше не беспокоила его. Она словно уснула, удостоверившись в том, что этого юношу теперь уже ничем не пронять.
Он переступил некую незримую грань и стал принадлежать к той редкой породе «необыкновенных», а в сущности, бессовестных людей, которым наплевать на нравственные нормы, которые считают, что имеют право совершать любые злодеяния. Он переборол склонность к послушанию и свою доброту. Стал сильным, беспощадным. Но если раньше его презирали и унижали, то теперь он сам способен унижать, отнимать, насиловать, убивать. Он больше ни перед кем не будет пресмыкаться и приклоняться, а, если понадобится, ради достижения своей цели готов перешагнуть любое препятствие, переступить через любой труп. И новое, задуманное им, убийство должно подтвердить все это.
Его бунт, бунт изгоя, кровавый и беспощадный, чем-то походил на бунт обиженных жизнью людей во время революции. Они, недавно униженные и бесправные, выходят громить и убивать прежних хозяев жизни, не задумываясь о сострадании и последствиях, испытывая сладостные чувства в момент расправы над своими бывшими повелителями, считавшими себя элитой нации.
Наверное, Борис никого не потащит сюда на стоянку, как планировал в своих мечтах. Зачем рисковать? Ведь у него есть цель — попасть на море. Он сходит в поселок, а завтра отправится в путешествие. Теперь у него появились деньги, он исполнит свою давнюю мечту. Главное — не проспать после возвращения из поселка.
Борька решил, что завтра встанет перед рассветом и пойдет опять на полустанок за Ольгинкой. А пока он находился в предвкушении нового убийства и с нетерпением ожидал, когда наступит вечер.
Как только солнышко пошло на посадку, Борька взял нож, веревку, фонарик и двинулся в поселок. У него почему-то побаливал подбородок. Скорее всего, он ударился где-то, хотя и не помнил где. Мягкая щетина, еще не слишком наглая, оккупировала его кожу. Он подумал, что хорошо было бы почистить зубы и побриться, будто он шел на свидание, а не на охоту. Дома он привык чистить зубы каждый день и сейчас испытывал определенный дискомфорт от остатков пищи у себя во рту.
Недавно Боря начал бриться. Приблизительно год назад у него выросли усики, торчащие во все стороны. Они неуклюже свисали к кончикам губ и совсем не шли юноше, делали его облик еще более нелепым. А чуть позже стали расти волосы и на подбородке. Причем, преимущественно в двух местах. Эти волосы переплетались и образовывали нечто похожее на маленькую козлиную бородку. Усики и бородка стали очередным поводом для насмешек матери, которая сравнивала сына с козлом. Отпускали шутки в адрес Борьки и его одноклассники.
В Орле ни бритвенных принадлежностей, ни зубной пасты со щеткой Борис не купил. Он решил, что обязательно купит все перед отправлением поезда.
А пока юноша шел убивать. У него еще не выработался свой, характерный ему, почерк преступлений. Ему нравилось действовать ножом и бить им в шею, но хотелось и удушить кого-нибудь так, как во сне он душил свою мать.
С волнением Борька вышел к поселку. Здесь он родился и вырос, здесь он знал почти каждое дерево, каждую тропинку, каждый дом. Этот поселок был для него центром мира. Но парень не любил его, не врос прочно корнями в землю, не чувствовал себя здесь хозяином. Он знал, что его поселок — вовсе не край жизни, мир состоит из множества других поселков, деревень и городов, которые манили юношу. Здесь же годами, десятилетиями ничего не менялось. Провинциальный поселок был таким же, каким он был десять, двадцать, тридцать лет назад. Те же улицы, те же дома. Менялись лишь люди. Одни умирали, другие рождались и взрослели.
Повзрослел и Борис. Он приспособился к жизни, которую ему навязали, научился терпеть, привык к унижениям и оскорблениям. И вот он пришел сюда, чтобы мстить. Он вырос, чтобы стать убийцей.
Темнота уже поглотила землю, зажглись тусклые фонари. Борис выбрал неосвещенное место под деревьями рядом с улицей и затаился.
Его дом находился отсюда недалеко. Пересечь пару улиц, пройти мимо хлебопекарни и продовольственного магазина.
Но домой он точно не пойдет! Сама мысль о том, что он может увидеть мать, привела его в нервную дрожь. Он все еще боялся эту женщину. Да, во сне он казнил мать, но наяву душить он будет кого-нибудь другого.
Борис притаился во тьме деревьев как хищник, выслеживающий свою жертву. Он наблюдал за дорогой и чувствовал себя уверенно, не сомневался, что сможет напасть, что сила на его стороне и он способен убить любого, кого сочтет нужным. С каким наслаждением он отнял бы жизнь у Ленки! Как хорошо было бы встретить Юрку Мальцева!
Борис больше не боялся его. Если бы одноклассник появился сейчас в поле зрения, если бы он был один — Борька, без сомнений, напал бы на него. С большим удовольствием растерзал бы негодника, разбил ему лицо, изорвал одежду, задушил, отрезал член и перерезал горло!
Но время шло, а знакомых не наблюдалось. А он обязательно должен убить кого-нибудь! Ему так хотелось этого.
Борис был спокоен. Удивительно спокоен! Словно он пришел не за новой жертвой, а просто стоял и отдыхал после трудного дня. Голова его слегка кружилась, но по причине легкого недомогания, а не волнения.
Довольно долго дорога была почти пуста, пару раз появлялись лишь старики. Но вот Борька увидел одинокую девушку. Он не мог рассмотреть ее лица, однако в фигуре барышни угадывалось что-то знакомое. Борис не знал, кто она и как ее зовут. Похоже, девушка была немного старше его, и он видел ее в школе или встречал на улицах поселка. Наверное, живет здесь поблизости.
Борис решил, что она подойдет ему. Пусть именно эта барышня станет его жертвой. Конечно, она не унижала парня и не насмехалась над ним. Но кто-то должен сегодня погибнуть!
Борису захотелось увидеть ее кровь и предсмертные муки. Он решил надругаться над девушкой и почувствовал сексуальное возбуждение. Его даже не волновало, что в этот не слишком поздний час случайные прохожие могут увидеть расправу. Глупые людишки не поймут, за что он убьет сейчас девушку. Ну и пусть!
Борис достал нож и веревку. Стараясь не шуметь, он вынырнул из темного укрытия. Уже знакомая ему дикая сила вновь завладела им, наполнила тело энергией и решимостью. Он не чувствовал сомнений и жалости. Жалеть ему было нельзя: жалость — признак слабости.
Убийца нагнал жертву и, не раздумывая, сходу всадил ей нож в бок. Нож вошел легко, почти всем лезвием.
Девушка не сразу поняла, что за боль пронзила ее, она не успела даже обернуться и испугаться, а напавший сзади Борька накинул уже удавку на ее горло и стал душить с остервенением, так, как он душил свою мать во сне. Бедняжка попыталась вырваться и закричать, но крика не получилось: было слишком поздно.
Чувство превосходства завладело Борисом. Нет, он ничего не имел против этого хрупкого создания. Он просто воплощал свой сон, а заодно освобождал девушку от земных мук. Она не смогла обернуться, позвать на помощь. И вскоре медленно повалилась на колени, начала хрипеть и перестала сопротивляться совсем. Но Борис еще некоторое время продолжал стягивать удавку.
Наконец он понял, что дело сделано, и опрокинул тело на землю.
Борька не видел лица девушки, пока душил ее. Сейчас он смог рассмотреть его. Симпатичное личико портила застывшая на нем гримаса недоумения с отпечатком ужаса. Но большие, готовые вылезти из орбит глаза и застывший стеклянный взгляд покойной возбудили убийцу еще больше.
Юноша распахнул куртку жертвы, расстегнул молнию на ее джинсах, затем не без труда стащил джинсы до колен и разорвал трусики. И тут остановился, не стал спускать с себя штаны и наваливаться на барышню. Он никогда еще не занимался сексом и даже не видел порнографических фильмов. Интимное место девушки смутило парня.
В нерешительности Борька ощупал волосатый лобок, но поднял руку чуть выше и почувствовал что-то липкое на животе. Убийца понял, что случайно запачкался кровью, которая струится из-под ножа.
Ему стало не по себе. Сексуальное возбуждение сразу спало. Какой-то щелчок раздался внутри головы, как будто кто-то ударил камнем по черепу. Борис почувствовал приближающуюся тошноту и бросился прочь, оставив на месте преступления веревку и свой нож.