— Страсти-то какие! — возмутилась попутчица. — И у кого это рука на стариков поднялась?
— Явно не местные. Деревенька у нас тихая, все на виду. Убийств с войны не случалось. Говорят, несколько дней назад какие-то мужики приезжие шастали, выспрашивали: не продает ли кто здесь дом. Наверное, они и Федора завалили, и Марфу.
— Ой, что творится, что творится! — опять стала сокрушаться попутчица. — Совсем люди перестали Бога бояться, вот и идут на такие преступления.
Да, Борис боялся свою мать, но никогда не думал о Боге. Он не верил в Бога, в чудеса и совпадения. Сейчас парень случайно узнал имена своих жертв. У одной было странное имя — Марфа, другого звали Федором. Его соседа-старика тоже зовут Федором. Хороший, добрый мужик. А вот покойный пытался на него напасть. Такого не жалко. Да и какая ему, Борису, разница как звали старика и старуху? Сейчас важно не привлечь внимание, чтобы никто в вагоне не догадался, что с ними едет убийца.
Борька физически ощущал, что его щеки предательски запылали румянцем. Хорошо хоть, что женщины сидят спиной к нему и не видят его лица, а люди на соседней лавке, мужчина и женщина, увлеченно разговаривают, их парнишка, расположившийся рядом, не интересует.
Борис размышлял, как не вызвать подозрений. Сначала он хотел перейти в другой вагон, но решил, что это как раз может показаться странным. Он закрыл глаза и сделал вид, что дремлет, хотя, на самом деле, слушал разговор попутчиц со смежной лавки. Но женщины поговорили о нерасторопности милиции и перешли на другие, неинтересные Борису, темы.
Парень стал размышлять, где ему лучше выйти. Можно сойти на остановку раньше полустанка, у другой деревни, но тогда придется долго идти к себе на стоянку по железнодорожному полотну и темному лесу.
Немного подумав, Борис решил, что выйдет у дачного поселка перед Ольгинкой, там, где садился в электричку на Орел. Вряд ли кто догадается, что он — те самые «страшные бандиты». Тем более, собеседница тетки, которая ехала в Ольгинку, вскоре сошла на остановке, и Борис успокоился.
На полустанке он спрыгнул на насыпь возле короткой платформы. Из первых вагонов сошли еще три человека, но Борис, не оборачиваясь, поспешил от них в лес.
Следов дождя не наблюдалось. Однако мрачные облака плотно обложили все небо.
Постепенно Борис вышел на знакомую проселочную дорогу. Подумал: нужно поспешить, чтобы не искать свою стоянку после захода солнца в полной темноте, но вспомнил, что у него теперь есть фонарик, купленный в магазине у вокзала.
Он шел и улыбался, вспоминая разговор в электричке. В своей предыдущей жизни Борис почти совсем не улыбался. Но сейчас, на лесной дороге, улыбка приклеилась к его лицу. Ему доставляли удовольствие мысли о том, что его боятся, о его убийствах говорят, его одного принимают за целую банду.
Но вдруг приятные размышления убийцы прервал какой-то слабый отдаленный звук. Звериным чутьем Борис уловил человеческие шаги, он понял, что за поворотом кто-то идет в его направлении. Борис сразу свернул, стремительно слетел с дороги в сторону, в кусты, бросил пакеты с продуктами под ноги, присел и затаился.
Вскоре на дороге появился одинокий мужчина невысокого роста. По одежде, легкой куртке, кедам и тренировочным штанам, Борис догадался, что человек бегал в сторону карьера или просто гулял, а сейчас возвращается домой. Мужчина совсем не походил на милиционера, который разыскивает в лесу преступника.
Припозднившийся человек не заметил спрятавшегося в кустах юношу. Он быстро шел по дороге, почти не смотрел по сторонам. Борис, сжимавший дрожащей рукой острый нож, испытал облегчение. Он почуял незнакомца и вовремя успел уступить ему дорогу. Борька понимал, что в таком состоянии он мог напасть и убить человека лишь для того, чтобы тот никому не рассказал, что видел в лесу подозрительного юношу.
Звуки шагов быстро затихли, но Борис еще долго сидел в укрытии, прислушиваясь и ощупывая новенький нож. Он решил, что в светлое время суток не будет больше ходить по этой дороге. Но сейчас сворачивать со своего пути Борька не стал. Начало смеркаться, он хотел поскорее добраться до стоянки. Парень очень устал и еле волочил ноги, легкой болью умолявшие об отдыхе.
Поначалу Борис опасался опять встретить случайных прохожих. Но было тихо, окружавший его мрак сгущался и поглощал все вокруг. К тому же начал моросить мелкий дождь. Борька осмелел, фонариком стал осторожно разрезать тьму.
На подходе к стоянке дождик прекратился. Погода, похоже, решила смилостивиться, небо понемногу стало просветляться. В облачном прорыве прорезалось даже несколько звезд.
Борис был измотан. И морально, и физически. Но на полянке сразу же поспешил к тайнику с деньгами, с замиранием сердца сунул руку в дупло, где нащупал сверток.
От сердца отлегло: деньги оказались целы. Парень вытащил их и прислушался. Тихо. При свете фонарика он жадно пересчитал всю сумму. Затем подумал и опять спрятал деньги в тот же тайник.
Сильно хотелось спать. Борис завалился на свою лежанку и почти сразу заснул крепким сном без сновидений. Спал он, похоже, не более двух часов, когда внезапно проснулся от ощущения чего-то мокрого и холодного на своем лице. Это капли воды проникли в неприкрытое пространство между ветвями деревьев и разбудили его.
Борис нехотя поднялся и перебрался под самую мохнатую сосну на полянке. Такое мохнатое, усеянное ветками и иголками дерево нужно было поискать во всем лесу. Сосна-красавица служила Борису укрытием от дождя и летом. Под ней ничего не росло: ни травинок, ни грибов. Зато земля была обильно усеяна иголками, сбившимися в мягкий коврик. Во время дождя вода стекала на землю по наклонным лапам сосны словно по желобу, и Борис сидел под ветками как в закрытом от дождя маленьком шалашике.
Прошлым летом он хотел сделать себе здесь настоящий шалаш, но передумал: сосна и так защищала его от осадков. Плохо только, что места для лежанки под этой сосной мало.
Как оказалось, вечерние тучи не ушли, они лишь обманули Бориса: вроде как рассеялись, но затем сплотились и обрушились на землю сильным дождем, который разбудил бедолагу. Небо и все вокруг было сплошь черным и мрачным. Из воздуха тянуло сыростью.
Борис достал фонарик из пакета и подумал, что следовало бы все-таки купить зонтик или хотя бы полиэтиленовой пленки. Он сидел, подтянув колени к подбородку, в таком положении крупные капли дождя не могли добраться до его тела сквозь мощные лапы сосны.
В куртке и новом свитере юноша не ощущал холода, да и ночной воздух оказался теплее, чем в предыдущие ночи.
Поднявшийся ветер гнал тучи дальше, дождик делался все тише и слабее, он перестал барабанить по хвое и вскоре стих совсем. Удовлетворенные тучи смыли пыль последних сухих дней и поспешили восвояси, небо, наконец, стало проясняться по-настоящему. На смену темным тучам пришли легкие облака, кое-где стали проступать звезды. Умытая земля отдыхала, вдыхая влажный после дождя воздух, испаряя взамен тонкие струи запасенного днем тепла.
Борис посидел еще немного в укрытии и вылез из-под веток сосны. С ее лап продолжали стекать капельки воды. Намокшее дерево повеселело, оно расправило свои иголки. Соседние деревья также были рады небесной влаге. Но вдруг сосны заскрипели, застонали под сильным порывом ветра и обрушили на незадачливого паренька столб водных брызг вперемешку с иголками и шишками.
Он промок сильнее, чем во время дождя. Оказалась мокрой и его лежанка. А Борису очень хотелось спать. При свете фонарика он откопал из-под мокрой хвои немного сухой и на ней вновь устроился на ночлег, снял с себя только влажную куртку.
Когда парень уснул, к нему опять пришло видение, будто он явился домой, чтобы удушить свою мать. Боря увидел ее в прихожей, подкрался незаметно сзади, накинул веревку мамаше на шею и с силой стал стягивать ее.
«Отпусти, сволочь!» — потребовала мать, но он стягивал веревку до тех пор, пока из горла матери не хлынула кровь. Она захрипела в предсмертной агонии, но вдруг кровь исчезла, голова мамаши таинственным образом отделилась от тела, взлетела над Борисом и дико захохотала. Борька понял, что мать его бессмертна и с ужасом проснулся.
Опять повторился этот невыносимый сон! Более того, теперь юноша все видел в красках. К нему впервые пришел цветной сон, и этот сон был ужасен!