– Вот и они, – оглянулся на свет приближающихся фар автомобиля, Кайда. – Там, хорош хи-хи ловить. Быстро зашкерились. На получении работают Валентин и Мигель. Остальные на подстраховке. Мало ли …
Озеро шепталось в камышах, изредка лизало камни на песке, что согласно японской философии валялись с времен «разбрасывания». Какая-то неугомонная птица, чавкая влажной глиной, блудила вдоль кромки воды. Толи охотилась, а может бессонницей маялась. Кто ж её … Пару раз донесся стук металла о металл. Пирс, где находился катер с «вохровцами» братьев Кайседо, был метрах в двухстах. В обычную оптику не видим по причине естественной, но имелись ПНВ. Как без них в таком деле.
– Капитан, чем порадуешь? – Кайда вернулся к грузовичку, в кузове которого ещё час назад развернули тактический пункт радиоразведки. В глубине тускло мерцали индикаторы приборов, Варшавин в футуристических наушников нахохлился на раскладном стуле, слабый аромат кофе и Шестаков прямо на дощатом полу с армейским лэптоп на коленях.
Алексей повернул голову:
– В целом картина ясна. На пирсе катер. Бармалеев пять рыл. Трое перемещаются умеренно, двое спять, судя по всему. Во всяком случае, фиксируются ниже палубы. Кроме сотиков две рации. Уоки-токи по сути. Имеется аппарат покруче. С скремблером обременен. Не самым навороченным, но и не раритет. В центре озера корабель. Приличных размеров. До него 900 метров. Плюс-минус , понятно дело.
– С пароходом радиообмен частый? – Александр присел на край кузова.
– Не. Фиксировали дважды с интервалом в 30 минут, – Шопен отхлебнул из стального стаканчика. – Судя по продолжительности, типа «как обстановка».
– Раз в полчаса? Гуд, – подполковник пожевал губы по привычке. – Когда последний раз?
Капитан, подвернув рукав куртки, глянул на фосфоресцирующий циферблат часов:
– 18 минут назад.
– Вполне успеем прикинуть известный орган куда полагается, – Александр тихонько побарабанил пальцами по деревянным доскам кузова. – Вы тут сидите, как мышки под метлой. Без вас управимся. Свистните, ежели что. Ладно, пошёл я. Хлопот ещё.
– Удачи, командир, – скупо обронил Лях из черноты кузова.
– Принято, – тихо ответил подполковник, пропадая в ночи.
Глава 9. "На море-океане, на острове Буяне …"
– Брателло, представляешь! – пьяно перебил бормотание Чупа-Чупса, Еремеев, громко топая по затертой брусчатке пирса. Его английский явно чувствовались канадские корни. Население страны кленового листа сущий винегрет французов, бриттов и прочих англосаксов. И, славяне имеются, куда без них. Гарны хлопцы и в Торонто, и Монреале совсем не диво дивное. Хотя, будь в том надобность, капитан мог бы и на манер ньюйоркца заговорить. – Эти папуасы, кроме как марихуану смолить, ничегошеньки не могут.
– Какие папуасы? – звучно икнул Морозов, встав будто вкопанный. – Мы же в Колумбии! А, тут, окромя эскимосов, тьфу ты… Ну, этих … Бля, забыл … Ты понял …
– Ха, ха, ха! – во всё горло захохотал Николай и, прихватив товарища за рукав, потянул за собой. – Эскимосы те в Африке, но в северной. Я, те точно говорю.
– Опа, – удивился Андрей, отчаянно шоркая подошвами. – Мы, чо к морю пришли?
– К океана, мля. К острову Буяну, – не сбавлял шаг Еремеев, держа на периферии зрения, пришвартованный в конце пирса, катер. Надстройка в экономной иллюминации слегка плыла в ночной взвеси. Но, трап на пирс был перекинутым, что добавляло оптимизма. – Озеро это. Сьенага Мальоркин, во. Хрен вышепчешь.
– Озеро? – округлил глаза Андрей и качнулся. Хорошо Носорог сцапал за локоть. Без галантности, но результативно. – Точно? Ого, кораблик. Весь такой симпотный. Ой, дядька к нам шпарит.
– Дядька? Это матрос, салага, – авторитетно поднял палец вверх Николай, упорно продолжая тянуть за собой товарища. – Счас спросим с какого парень года, с какого парохода и на каких морях он побывал.
– Стоять пьянь! – рявкнул «дядька» на сносном английском, покидая мутное пятно редкого фонаря пирса. – Стоп! Частная собственность!
– Кто частная собственность? Ты? – хихикнул Носорог, деревянной походкой пьяного, но держащего себя в руках, продолжая шагать. Чупа-Чупс не отставал, по мере сил участвуя в разговоре:
– Джонни, я не понял, он чей?
– Вы чего, гомики, на трепку нарываетесь? – «дядька» ещё сдерживал себя. – Валите отсюда, педерасты, живо!
– Кто педерасты!? – задохнулся от возмущения Андрей и, демонстративно взведя руку с сжатыми в кулак пальцами, сделал три больших шага. «Дядька», здоровущий мулат под два метра, монументально высился в световом круге:
– Огребёте по полной, голубки. Оторву свистульки с корнем, чем тыкаться будете?
Он сделал обманное движение, сокращая дистанцию, и могучим апперкотом махнул кулачище по челюсти Морозову. При этом не забыл держать в поле зрения второго. Хотя тот, с перекосившим от страха лицом, опасность не излучал. Андрей ничего особенного и не сделал. Просто пьяно качнулся и кулак только лишь пронесся в паре сантиметров от физиономии. Охранник даже удивиться не успел. Чупа-Чупс, резко присев на левую, крутнул правой обратную подсечку. Опорная нога мулата высоко оторвалась от земли. Носорог перестал прикидываться и коротким ударом отправил грубияна в глубокий нокдаун, обиженно буркнув:
– От гомика слышу.
Морозов, не теряя времени, охлопал по карманам несостоявшегося обидчика:
– Рация, ствол, шокер. Камеру точно вырубили? Вон она, на столбе.
– Шопен зуб давал, что перехватил управление, – Еремеев стряхнул пыл с брюк. – Не гоже в грязных портках в гости ходить. Шевели булками, нечего тут …
Андрей вытащил из набедренного кармана тонкий фонарик и, направив в сторону воды, мигнул четыре раза с равными интервалами:
– Время пошло!
– За мной! – Николай обогнул световой круг и, рванул к трапу. Судя по звукам за спиной, старший лейтенант принял активное участие в спринте.
Размеры посудины вблизи оказались довольно приличными. Стремительные обводы; заниженная надстройка с квадратами иллюминаторов; дремлющий пенал радара на короткой фок-мачте; просторный бак с гидрантом на стойке, что на водило на мысль о носовом орудии, а не противопожарном средстве; заниженный ют, удобный для приема надувных лодок или высадки пловцов. Капитан, перейдя на быстрый, но шаг, двинулся по сходням. Вокруг, по словам классика «тишь да гладь, да божья благодать». Из приоткрытого иллюминатора выползал табачный дымок и доносились томные ноты страдающей гитары. Николай мотнул головой в сторону надстройки, мысленно отметив, что Капа с Мигелем должны уже быть на корме. Вглядываться туда смысла не имело. Освещение держало палубу в полумраке, оставляя углы, полные темноты. Через пять секунд офицеры оказались на палубе. Вдруг, сломанной галетой, щелкнул замок и распахнулась дверь. На палубу вывалилась дорожка яркого света, с вытянутым силуэтом человеческой фигуры, будто из детских страшилках. Носорог и Чупа-Чупс синхронно плюхнулись на тиковые доски. В проеме стоял очередной представитель киднеппинга и дистрофиком не выглядел. Персона явно выжидала, когда зрение адоптируется к темноте, и не торопилась переступить порог. О том, что пауза продлевает пребывание в добром здравии или, того лучше, время на грешной земле, индивидуум безусловно не имел представления. Курил себе, меланхолично разглядывая небо. Расправившись с табаком, он щелчком отправил окурок. Тот, рассыпая веером искры, прочертил правильную кривую и пропал за бортом. Звучно зевнув, словно бегемот после ночного водопоя, полуночник потянулся было к дверной ручке, но вдруг засуетился. Быстро переступив высокий порог, подскочил к лееру и завозился с поясным ремнем. Морозов тихонько тронул за плечо капитана. На вопросительный взгляд, Андрей прошептал:
– Берем? Идеальный момент.
– Ну, ты маньяк, – одними губами хмыкнул Николай. – Только тихо.
Страдалец наконец-то справился с ремнем, вжикнул «молнией» гульфика и через короткую паузу, блаженно выдохнул. Характерный звук падающий струи зазвенел в ночи. В четыре беззвучных прыжка Чупа-Чупс пересек палубу и, оказавшись за спиной писуна, мощно влепил кулаком по затылку. Заботливо подхватив обмякшее тело, аккуратно прислонил к стойке леера.
– Окаянствуешь, старшой? – раздался за спиной шёпот Капы. Морозов невольно дернулся, выхватив из подплечной кобуры итальянскую игрушку. – Заикой сделаешь, водоплавающий.