– Извините, дядя, но тогда другой вопрос: почему вы не задумались над тем, что не заделывать ребёнка?
– А ты не учи меня жить, сопляк. Это не твоё дело. Если будешь перебивать…
– Простите.
– Ладно. Так, на чём я… А вот. Конечно, мне таких денег быстро не достать, но до родов успею. Что касается второй проблемы… Тут ещё сложнее. У меня возникли небольшие сложности с министерством пропаганды и цензуры. У меня был один сотрудник, младший редактор. Проблема в том, что он порой позволял себе… писать лишнего. Не хочу в это углубляться, просто поверь мне на слово. Короче, на меня обратил внимание отдел контроля СМИ, а именно их директор, доктор Закс, отвечающий за Восточный округ. Ну, он мне написал лично письмо, я удалил сотрудника, а тут он стал шантажировать: мол, либо плати кругленькую сумму (так как досье и материалы у него, ведь это он отвечает за допуск печати к народу), либо «я отправлю сведения о тебе в инстанцию выше».
– Но это же противозаконно! Это превышение должностных полномочий… Вам надо обратиться в полицию!
– Так я же от этого не выиграю: меня обвинят за распространение нежелательного материала! Этот мой сотрудник писал о раскрытии фокусов всяких там иллюзионистов, о шулерстве и прочих таких мелочах – криминальных сводках, назовём это так. Для наших СМИ это как минимум провокационно. Меня могут посадить вместе с ним за соучастие, а доктор Закс максимум отделается штрафом – и то эта вероятность практически равна нулю. Прямых доказательств его продажности нет. Тем более с полицией у меня отношения не очень.
– Вот я хотел спросить, как так вышло, что вы сидели?
Дядя побелел и ответил не сразу:
– Глупым, молодым был…
Внезапно Стефан почувствовал злобу и стыд за своего родственника.
– Как удобно всё сваливать на молодость, мой дорогой дядюшка! Как же это удобно… Извините, конечно, но вас жизнь ничему не учит! Вы же только что обворовали леди Шлоссер, а сейчас поедите обворовывать…
– Если ты не закроешь свой рот, я тебя запру в машине! Заткнись. И только попробуй мне потерять кольцо, тогда я тебя потеряю. Не знаю как, но, поверь, придумаю.
– Тогда у меня только один вопрос, дядя: зачем вы меня сюда впутываете?
Он поджал губы.
– Скажу одно: это получилось спонтанно. Я изначально хотел спрятать кольцо у себя… но растерялся.
«Или вы просто засмотрелись на жену Бриннера и побоялись, что потом потеряете кольцо», – подумал племянник и замолчал.
Стефан почувствовал, как ему стало жарко, рубашка прилипла к телу, и он отвернулся к окну, вдыхая сухой летний ветер, который обжигал ноздри. Столько проблем у дяди, столько грехов, по сравнению с которыми любвеобильность у противоположного пола кажется всего лишь детской шалостью. Он вдруг вспомнил Бриннера и понял, что между ними ещё до этого случая и вообще безумной молодости дяди таится нечто большее, и это даже не личная неприязнь, а ненависть, отравляющая организм, словно змеиный яд…
Внезапно думы племянника прервала тишина: машина остановилась, радио перестало шипеть, и мотор затаил дыхание. Дядя достал ключи, открыл дверцу машины и посмотрел на Стефана, подняв бровь.
– Ты пойдёшь со мной?
Он не понимал, зачем это делать, но кивнул и вылез из машины, убедившись, что кольцо на месте. Он словно во сне шёл по ослепляющей жаре к зелёному одноэтажному зданию, его изнутри раздирало любопытство. Всё же это лучше, нежели проводить время с капризной тётей.
8
Воздух внутри смешался с сигарным дымом, виски и одеколоном. Клуб представлял собой огромное помещение из нескольких комнат, каждая из которых имела своё предназначение. Одна комната использовалась для посиделок, другую обустроили под бильярдную, третью – как бар и в то же время столовую, четвёртую – для игры в покер или «дурака», и так далее. Шум колебал спёртый воздух, где смешались смех, светские беседы и пошлые шутки – словом, чисто мужской клуб для своих. У входа Мартина и Стефана встретил лакей и проводил в первую комнату, где у кресел сидели мужчины во франках. При виде гостей они встали, пожали Мартину руку и обменялись несколькими словами со Стефаном. Один из членов клуба, низенького роста человек с большим ртом, подошёл к Мартину и похлопал его по плечу.
– Ну что, какие новости? До скольких сегодня будешь?
– Не знаю точно, я ещё с супругой поссорился… ну, до вечера точно.
– О! Сыграем, а? Освоил технику покера?
Дядя подмигнул.
– Конечно, только сначала я хочу показать тебе мои умения гадать на картах Таро, Джисфрид.
– Правда? Что ж, давай, погадай. Кстати, забыл сказать: у нас новый член клуба, тоже помешан на всяких там магически штучках. Он обычно приходит к обеду. Если что, я тебя с ним познакомлю.
– Хорошо, пошли к столу.
Из ценного у Джисфрида только часы в нагрудном кармане да серебряный крест на шее – это заприметил Стефан. Он поплёлся за ними. Они прошли в комнату с ломберным столом, где практически никого не было. Дядя достал из комода карты и сел чуть ли не вплотную к Джисфриду, коснувшись его руки. Он разложил карты и сказал:
– Закрой глаза и нагни голову… Вот так. Стоп, что это? Крестик? Положи на стол, он мешает!
– Чем? – сказал друг, нахмурившись.
– Бог и Таро – вещи несовместимы, они не могут соприкасаться. Сними его, прошу тебя!
Тот со вздохом выполнил его просьбу и нагнул лысую головку. Мартин положил руки на макушку и сказал:
– Итак, я вижу, как рядом с тобой вьются ангелочки. Много ангелочков: пять девочек и один мальчик… Они смеются, играют… Вот ты дедушка, с детьми поменьше играешь… Стоп, а это что? Счастье семьи на фоне… бедности? Да, на фоне бедности, друг мой. Твой бизнес разрушается, остаются только дети, ты идёшь работать в бар… О, господи! Но нет, дальше всё хорошо, открываешь лавку… Но всё же, Джисфрид, твои детишки слабенькие: у старшей, третьей и у пятой дочерей жуткое пристрастие к спиртному…
– Господи, – прошептал Джисфрид, – у нас в семье через раз женщины пьют… Что же это?
– Порча?.. Да, это она. Она передаётся из поколения в поколение…
– Мне гадалка на рынке также говорила.
– Тихо! Я помогу тебе снять её…
– Стоп, – сказал друг и поднял голову. – Где ты научился снимать порчу?
Дядя улыбнулся.
– У меня бабушка экстрасенс. Для неё спиритизм – ежедневный ритуал, без которого она не может спать, а про снятие порчи со всех своих слуг – для неё это раз плюнуть!
Джисфрид прищурился и только открыл рот, как в фойе загудели, и он направился к источнику звука. Дядя снова приобнял Стефана и кинул в другой карман крестик. Они прошли следом за другом.
В дверях появился мужчина в старомодном цилиндре. Его смуглое лицо, выпущенные глаза и большой рот, который слегка закрывался чёрными усами, – всё выдавало в нём возбуждение и азарт. Он прошёл к толпе лёгкой походкой, как танцор, смеялся, пожимал всем руки, обнимался и подскакивал, говорил при этом быстро, даже как-то автоматически.
– Привет, как дела, как жена?.. Ну что, как там у вас с пивом, сменился пивовар?.. А где Гарри? Заболел? Передавайте привет…
Стефан нахмурился: что-то нетерпеливое и нервное было в этом человеке, а улыбка показалась ему натянутой – уж слишком она большая и неестественная. Он посмотрел на дядю и поднял бровь; тот сильно побелел и прошмыгнул обратно в комнату с ломберным столом. Племянник последовал за ним.
– Что с вами?
– Это он… тот самый сотрудник.
Не успел Стефан и рта раскрыть, как злополучного гостя привёл за руку Джисфрид и, словно не обращая внимания на подавленное состояние друга, сказал:
– Марти, знакомься: Ежи Домбровский.
***
Домбровский, как ни в чём не бывало, улыбнулся и протянул руку.
– Здравствуйте.
Дядя молча пожал её. Джисфрид удалился за пивом, и Мартин сказал сквозь зубы:
– Какого чёрта, Ежи?!
Он улыбался.
– А что тут такого? Мне нельзя и в клуб сходить?
– Мало того, что ты и так мою репутацию поставил под большой вопрос, так ещё и преследуешь!
– Вообще-то я хотел бы с вами поговорить и поэтому пришёл сюда. Но только наедине. – Он посмотрел на Стефана.
– Всё в порядке, мальчик в курсе.
– Это ещё кто?
– Мой племянник. Можешь говорить при нём.
Домбровский сел и наморщил лоб. Стефан по просьбе дяди закрыл дверь и встал в углу, прислушавшись.
– Этот Закс все границы переходит, – сказал Домбровский. – Теперь он требует семьдесят тысяч.